Читаем без скачивания Талисман прошлого "Тайна императоров" (СИ) - Холодова Ксения

— Я сильнее, чем кажусь. Мне только бы зиму переждать, а там дальше кто знает, что будет. Я не стану вам обузой.

— Быть может, ты всё же здесь останешься? Я с хозяйкой переговорю, будешь помогать ей. Девушка ты ладная, но нельзя тебе со мной.

— Меня будет искать император. И… поверьте, я знаю, где проводят время его придворные. Вы же и сами это прекрасно понимаете. А коль увидят меня здесь и схватят? Нет! Клэр тут оставаться небезопасно, к тому же без связей и документов.

— Вы не оставляете мне никакого выбора. Вот же ввязался так ввязался. Кому расскажи, засмеют.

— Скажите, вы бы смогли помочь мне с документами, если их нужно делать на мужское имя?

— Полагаю, что да. — неуверенно ответил он, пребывая в раздумьях.

— Вот. — Клэр вытащила привязанный к внутренней части платья мешочек с драгоценностями и протянула его угрюмому Степану Аркадьевичу. — Я не могу в точности оценить их, но, полагаю, здесь хватит на всё необходимое. — Он, прищурившись и без интереса заглянул внутрь и то же время округлил брови от удивления.

— Какие камни! Эх… не неправильная ты барышня, Клэр. Такую красоту пускать на гусарский мундир, досадно.

— Этот мундир будет мне намного полезней, чем эти безделушки. — Клэр ободрилась и нашла в себе остатки сил, чтобы подняться с кровати и расспросить у него поподробнее о полке. Она помнила, что Мишель был гусаром, и ей закралась в голову мысль, что, быть может, он с ним знаком. — Как называется ваш полк?

— Лейб-гвардии Его Величества. — с гордостью поднял он голову. — Сейчас много полков, двенадцать, если память меня не подводит, но наш был основан одним из первых.

Степан Аркадьевич встал с кровати и снова взволнованно зашагал по небольшой комнатке, минуя потемневший от времени комод и стоящую на виду ночную вазу.

— А как позволь узнать ты планируешь прятать свои… — он демонстративно указал на грудь и всё то, что делало её женщиной.

— С этим не будет проблем. Поверьте, это куда лучше, чем корсеты. — она издала ироничный смешок, чем вызвала строгий взгляд Степана Аркадьевича.

— А если узнают? Что тогда?

— Я сделаю всё, чтобы не узнали, но понадобится ваша помощь.

— Хорошо, — сказал он так, словно у него не было другого выбора. — но знай, что Бог меня точно за это покарает, помяни моё слово! Пойду, упрошу, чтобы нашли добротного портного. Мундир шить задача не из лёгких, но полагаю, если прибавим пару рублей сверху, то поторопятся и сошьют за пару деньков. — Он направился к двери и практически у самого выхода сказал. — Я тебе там всё для умывания принёс. Зеркала не нашлось, зато для расчёсывания всё на месте.

— Спасибо. — ласково ответила она, тронутая заботой Степана Аркадьевича.

Дождавшись, когда он наглухо закроет за собой дверь, Клэр тихо встала с кровати, словно боясь кого-то потревожить. Её болезненное тело за пару шагов преодолело расстояние от кровати до небольшого столика, на котором стоял маленький поржавевший таз, кувшин с водой, серая хлопковая салфетка и льняной свёрток. Вода щипала её сонные глаза и постоянно текла мимо прямиком на пол. В конце умывания под ней оказалась небольшая лужа, которую она небрежно промокнула ногой. Без зеркала Клэр не видела, что происходит с её волосами, но по спутанным и немного грязным прядям можно было сделать соответствующий вывод. Она развернула льняной мешочек и обнаружила деревянный гребень и маленькие ножницы. «Мужчина не может ходить с такими волосами, верно?» спросила она саму себя, уверенно схватившись за ножницы.

Никто не знает, какие чувства двигали ею тогда, однако рыжие пряди стали безжалостно и постепенно падать на ещё влажный пол. Клэр состригала их не задумываясь, пытаясь самой для себя казаться храброй и жёсткой, способной на всё, даже расстаться с женской красотой. С каждым состриженным локоном она чувствовала в себе прилив сил, потому как ей казалось, что под маской мужчины она теперь неуязвима.

Степан Аркадьевич, внезапно зашедший в комнату, увидел перед собой худую и бледную девушку; рыжего воробушка с криво остриженными короткими волосами. Лишь немного наивный блеск в глазах мог выдать в ней женские черты. Он грустно поджал губу, но всё же высказал своё одобрение этому поступку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Давай-ка лучше я. — сказал он и протянул жилистую руку, требуя ножницы.

Задрав к нему голову, Клэр всё никак не могла им налюбоваться. У Степана Аркадьевича было вытянутое смуглое лицо с высокими скулами и немного кривым носом. Каштановые волосы с редкой сединой небрежными прядями переходили в мягкие и короткие бакенбарды, напоминающие перистые облака. Бархатные карие глаза всё время щурились, прячась за густыми ресницами. Под нижним веком мешки, добавляющие ему лишние пару лет, а на левой щеке можно было рассмотреть маленький белый шрам.

— Ещё раз спасибо вам. Не знаю, чтобы со мной сталось, если не вы. Ваш риск делает меня вечной должницей.

— Ничего ты мне, голуба не должна. — сказал он так, словно огорчился от её слов — Возможно, если бы не женская, сердечная доброта, проявленная там у Петропавловской крепости, я примирился со своей совестью и смог покойной душой ответить отказом.

— У вас есть кто-то, семья?

— Моя семья — это мой штаб. Когда-то очень давно у меня была жена и небольшое поместье в придачу, однако она умерла в родах и ребёнок вместе с ней. Брат у меня младший остался. Сейчас, кажись, в уланах служит. Так же, как и я, таскается из полка в полк, из штаба в штаб. После смерти супруги моей он влез в крупный карточный долг. Я продал родовое имение, оплатил все его долги и с тех пор веду жизнь кочевую, военную. И ничего за душой моей нету, кроме сабли, коня да верных друзей.

Клэр заметила, как от разговора о жене у него содрогались губы. Его усталый взгляд сделался более печальным и глубоким, тянущим за собой во что-то мрачное. Он всеми силами старался отвлечься за стрижкой её волос, задорно приговаривая вслух. Тяжесть на его лице не исчезала ещё долгое время и Клэр ощущала в этом мерзкий привкус вины. Ощущение, будто бы незаточенное лезвие на живую соскребало слой юной беспечности с сердца. Нарочно выдавленная улыбка его тонких губ, не могла скрыть холодности глаз, сверкающих от накатившихся слёз. Его глаза совершенно не улыбались, в то время, когда это делало его лицо.

Спустя два дня завершилась последняя примерка, а на третий мундир полностью был готов. Во всём этом военном великолепии Клэр видела романтизм. Она воодушевлённо принялась надевать его на себя, любуясь изящным рисунком позолоченных металлических шнуров. Он выглядел легче, чем был на самом деле, но возбуждённый девичий разум был не в силах это понять. Ярко-красный доломан и ментик, синие завышенные чакчиры с золотой вышивкой на бёдрах, новые чёрные сапоги, красная фуражка, чёрный кивер, ташка… мужской костюм с этого момента полностью заменил ей платья, неудобные туфли и корсеты.

Клэр резво перемещалась по комнате пытаясь демонстрировать мужество коим едва ли обладала. Она хмурилась и кряхтела как мужчина, неровно подстригла ногти, чтобы придать небрежности рукам. Степан Аркадьевич, наблюдая за ней, лишь крутил головой.

— Последний раз прошу тебя остаться и выбросить из головы эту дурацкую затею. Полно, голубушка! Вертишься ты прелесть как, но что до гусара…

— Признайтесь, что я действительно похожа на молодого гусара? — уверенно сказала она, выпрямив спину.

— Отрицать не буду, внешне очень похожа, гусар налицо. Но уж больно ты нежна и легка в своих повадках. Грубости да жёсткости в тебе недостаёт.

— Назад дороги мне нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мои условия; глупостей не делаешь, женскую натуру свою никому не показываешь! Грубят, в ответ отмалчиваешься, и только реши мне дело до дуэли довести, мигом выставлю из полка. Учишься и во всём меня слушаешь, а услышу хоть раз, что ты вздумала жаловаться на тяжесть армейского быта, представлю в тот час тебя командиру, как самозванку. Всё поняла? — Невооружённым глазом было видно сколько сил потребовалось Степану Аркадьевичу для того, чтобы он казался строже чем есть. В правой части его лба набухла вена, которая то и дело пульсировала во время разговора.