Читаем без скачивания Талисман прошлого "Тайна императоров" (СИ) - Холодова Ксения

Следующими подошли два брата, безумно похожие друг на друга — Константин и Исай Соболевы. Единственное, что их отличало — это возраст и оттенок волос. Старшему, Константину, было двадцать три; младшему, Исайю, двадцать. Каштановые волосы, приветливые серо-зелёные глаза, излучающие жизненную энергию. Их приветствие было таким тёплым, что Клэр на мгновение ощутила себя родной. Они по очереди обняли её, хлопнув по спине и вместе пошли, что-то искать в конце дома.

Следующим к Степану Аркадьевичу и Клэр вышел юноша, выглядевший немного старше своих лет. Он представился как — Никита Лесов. Сперва он лениво шёл из конца дома, с холодным лукавством рассматривая Клэр. Приблизившись, молодой человек плавно обошёл её взглядом, показывая свою безразличность, но, когда его взор встретился со Степаном Аркадьевичем, он значительно смягчился и с любовью пожал ему руку. Чёрные, жидковатые угольные волосы, тонкие дугообразные брови, большие глаза с неопределённым цветом зрачков. Сначала они показались Клэр чёрными, как ночь из которой они со Степаном Аркадьевичем только что вышли; затем в них появился янтарный отблеск и, в конце концов, она разглядела светло-серую радужку. Невысокого роста, сутуловатый и широкоплечий. Его лицо было бледным, а голова казалась немного больше чем должна быть. Но даже такие, на первый взгляд, грубые черты внешности, не производили отторгающего действия. За густыми ресницами скрывался настолько томный и холодный взгляд, что сам по себе уже он приковывал внимание. Необъяснимая, тоскливая вдумчивость этого человека, привлекала, и его тут же хотелось выслушать.

Степан Аркадьевич попытался указать ему на Клэр, но он лишь устало прикрыл рот рукой во время зевка, после чего ушёл на прежнее место.

Не обнимая и не жав руку, но так же любезно, как и братья Соболевы, подошёл смугловатый мужчина около двадцати шести. Тут же Клэр поняла кому принадлежал тот голос с акцентом. Стройный, прекрасного телосложения, статный молодой грузин Сергей Габаев. Как выяснилось позже он был грузинским тавади — князем из древнего рода Габаевых. Он отличался ярко-карими глазами, цвета коры старого дуба. Он сдержанно, но приветливо улыбнулся, обозначив, что имеет честь познакомиться с племянником такого человека как Степан Аркадьевич. Настоящий грузин, эмоциональный, резкий, благородный.

Между прочими гусарами вскоре подбежал и Григорий Корницкий. Он шутливо и с лёгкостью преподнёс извинения, не усмотрев в своих высказываниях про «задницы» даже намёка на обиду. Это был человек потрясающего склада ума и характера, потому как он умудрялся подмечать самые маленькие изъяны и поводы для новых острых шуток и реплик. Его язык едва поспевал за развитием мыслей в бурной голове, и по этой причине он временами выговаривал слова чересчур чётко, давая себе таким образом время на отдых и выстраивание дальнейшей шутки. Клэр сразу обозначила для себя главного заводилу и душу компании. Этот голубоглазый активный мужчина двадцати трёх лет не давал скучать ни на минуту. За его широкой улыбкой без труда получалось разглядеть невероятно белые и ровные, как жемчуг зубы. Он был поистине красив и честен, что во втором случае не всем нравилось, но тем не менее все к этому привыкли.

Последним кто вышел их поприветствовать был мужчина лет сорока, который, видимо, приходился Степану Аркадьевичу близким другом. В руке его была тёмно-зелёная бутылка, а сам он выглядел слегка вспотевшим и неопрятным. Длительное время он держал их на пороге высказывая Степану Аркадьевичу своё беспокойство относительно его длительного и неожиданного отсутствия. Его звали Петр Малиновский и он являлся ротмистром в их эскадроне.

Несколько человек приветственно махнули руками, но остались лежать в стогах смятой соломы. Один из таких офицеров весь вечер пролежал, поглядывая на Клэр подозрительным взглядом. Кроме неё и Исайя Соболева, у всех присутствующих мужчин были усы. У кого-то пышнее, у кого-то короче или длиннее, но всё же были. У Исайя виднелся лёгкий и редкий пушок, к тому же светлый. Это обстоятельство очень обрадовало Клэр, потому как в этом случае ей не нужно было оправдываться за отсутствие усов у неё.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Однако, мужчина на соломе всё продолжал изучать её вид, вальяжно распивая содержимое мутной зелёной бутылки, держа в левой руке трубку с тлеющим табаком.

— Почему тот человек так пристально на меня смотрит? — тихо спросила она у Степана Аркадьевича, указав на объект её волнения.

— Это Глеб Котов, а этот взгляд в порядке вещей. Скоро привыкнешь и к прочим его странностям. — Тут же он скинул со своего плеча оставшиеся вещи и через весь дом крикнул Петру Малиновскому. — Петь, а мальцы наши куда подевались?

— Так ведь 6го числа ежегодный парад был в честь дня Богоявления, ну ты знаешь, так вот Александр позволил всему полку по квартирам разойтись. Теперь кто по бабам пошёл, кто к друзьям наведывается, кто к мамкам в имение.

— Выходит, парад без меня прошёл… запамятовал я, — расстроенно сказал Степан Аркадьевич, зажмурившись, — а что наш Шевич Иван Григорьевич? Не серчал на меня за отсутствие?

— У него других хлопот в тот день хватало. Так, что же ты Степан, где пропадал? Кто-то говаривал словно видел, как арестовывали тебя, да мы и не поверили.

— Арестовывали, то правда. Да только отпустили, потому что клевета то была грязная.

— А что император, то? — вдруг спросила Клэр, пытаясь казаться вовлечённой в диалог.

— Что император?

— Как парад принял, доволен ли был?

— Даже если и доволен, то всей своей светлостью показывал обратное. — встрял Лесов, тем временем заправляя свою трубку табаком из льняного мешочка.

— И то верно, — согласился Малиновский. — весь парад смурной какой-то был, озадаченный да растерянный. В Петербурге слух ходит, словно с любовницей своей повздорил и усадил её в крепость. Кто-то видел построение охраны у Петропавловской, да что-то они там осматривали.

— Любовницей? — уточнил Степан Аркадьевич. — Есть ли дело нашему богобоязненному и славному государю обыкновенную любовницу в крепость помещать? Нет, нет, чудно право, но, чтобы женщину… — у него лучше всех получалось играть непонимание, так что Клэр не сразу поняла, что речь идёт про неё.

— Да всё та же. Как Равнин во всё это ввязался, так и пошли дела его кувырком. До сих пор неслышно об нем ничего. — Клэр моментально окрепла и взбодрилась, как только услышала его имя.

— Простите, что вы сказали? — сказала она, не сдержавшись, и только после поняла, что это было лишнее.

— Ты вряд ли знаком с ним. В полку нашем он давненько не служит. Но до прошлой осени все мы частенько видали его, то на балах, то в штабе.

— Да и в полк наш он изредка заглядывал. — подтвердил Константин Соболев.

— Так, что же? Ту самую барышню в крепость поместили, за которой он волочился? — уточнил Степан Аркадьевич, однозначно догадавшийся, что это и есть Клэр.

— Поговаривают, что так.

— А, что от него весточки никакой, то жалко. Остаётся Богу молиться, чтобы не прибрал к себе. — с искреннем, отцовским переживанием сказал Степан Аркадьевич.

— Точно так-с, полку до сих пор его недостаёт, а вояка какой безбашенный.

— Словно у нас в эскадроне таких мало. — все вдруг обернулись и взгляды пали на Глеба Котова.

— Глеб, опять ты запел свои песни?

— Он вас так обидел? — чуть грозным тоном сказала Клэр.

— А тебе какое дело? Такой зелёный, что ещё и намёка на усы нет, а всё туда же в герои рвётся. Ну ничего, ты осваивайся пока, а мы свою работку сделаем.

В этот момент Клэр немного занервничала, но одновременно с этим испытывала такую ярую неприязнь к этому человеку, что еле сдерживалась, чтобы не сказать какую-нибудь мерзость ему в лицо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Таков Глеб Котов, просто прими это. Его сложно переспорить поэтому уже давным-давно никто этим не занимается. Как Мишель перевёлся в гродненский полк, с тех пор Глеб считает себя неким лидером, пускай… понять его можно, но дано не каждому.

Как только они окончательно разместились, Фёдор Филицын принёс им две деревянные тарелки с ароматной кашей и говядиной.