Читаем без скачивания Путешествие вокруг света - Георг Форстер

На закате солнца мы легли в дрейф в 2 морских милях от Хуахейне, а утром, в 4 часа, обогнули северную оконечность этого острова и направились к бухте О-Ухаре [Фаре]. Глубокий пролив разделяет Хуахейне на две половины, соединенные низким перешейком, который во время прилива целиком оказывается под водой. Горы здесь не так высоки, как на Таити, и, судя по виду, были когда-то вулканами. Вершина самой высокой из них напоминает формой кратер огнедышащей горы, и черные ноздреватые скалы по одному склону очень похожи на лавы. На рассвете мы увидели несколько других островков, относящихся к островам Общества, такие, как О-Раиетеа [Раиатеа], О-Таха [Тахаа] и Борабора [Бора-Бора]. Последний, как и остров Меатеа [Махетиа], состоит из единственной высокой горы, но Борабора выглядит гораздо внушительнее. Сама вершина этой горы тоже имеет форму вулканического кратера.

В бухту О-Ухаре есть два прохода; мы решили воспользоваться южным, а так как сильный ветер дул как раз от берега, нашим морякам пришлось проявить все свое умение, чтобы пойти против ветра. Проход имеет длину от 9 и примерно до 12 сотен футов, а между рифами ширина едва достигает сотни саженей, однако наша команда сумела проплыть по этому узкому и опасному проходу с удивительным искусством, при помощи шести-семи маневров, каждый из которых занял всего 2—3 минуты. Мы еще не прошли до конца, когда «Адвенчер», плывший позади нас, во время одного из разворотов слишком приблизился к скалам и неудачно сел бортом на коралловый риф. Мы в этот момент были слишком озабочены, как благополучно провести собственный корабль, и потому не могли сразу прийти к ним на помощь. Но, едва став на якорь, что заняло немного времени, мы послали туда свои шлюпки, и они отбуксировали корабль в бухту. Он не пострадал, отделавшись так же легко, как наше судно возле Теиаррабу, где мы тоже сели на мель.

Местность напоминала Таити, только все было помельче, поскольку весь остров имел в окружности примерно 6—8 морских миль. Здесь не было больших равнин, и лишь кое-где можно было увидеть пологие холмы, подобные тем, что на Таити располагались перед более высокими и обширными горами; здесь, на Хуахейне, горы круто переходили в равнину. Но красивых мест было все же немало.

Ни одно каноэ не вышло нам навстречу, но едва мы стали на якорь, как их появилось множество, груженных кокосами, плодами хлебного дерева и большими курами. Вид кур был нам особенно приятен, ибо на Таити удалось заполучить лишь двух, настолько остров был в этом смысле опустошен предыдущими мореплавателями. У одного из индейцев, поднявшихся к нам на борт, была огромная мошоночная грыжа[297], что, однако, не доставляло ему видимых неудобств, во всяком случае он очень легко и быстро поднялся по наружному трапу.

Местные жители говорили на том же самом языке, были точно так же сложены и так же одеты, как и обитатели Таити; однако не видно было ни одной женщины. В торговле они были отменно честны, и за короткий срок мы приобрели за гвозди и бусы дюжину больших кур с превосходным оперением.

В 11 часов капитаны сошли на берег и направились к навесу, доходившему до земли; навес защищал двойное каноэ, вытащенное на берег. Здесь они оставили часть людей торговать с жителями, и торг пошел так хорошо, что к вечеру мы имели уже двадцать свиней и добрую дюжину собак, обмененных на большие гвозди и маленькие топоры. Собаки были глупейшими тварями, но их мясо считалось у островитян самым вкусным.

При первой же вылазке нам попались два растения, каких мы еще до сих пор не видели. Мы также заметили, что на хлебных деревьях уже есть молодые плоды величиной с мелкие яблоки; однако туземцы сказали, что созреют они только месяца через четыре. Бананов близ места нашей высадки, казалось, совсем не было, но из другого округа нам принесли несколько связок этих плодов; следовательно, здесь умеют так ухаживать за деревьями, что одни из них плодоносят раньше, другие позже[298]. Однако легко было заметить, что этих поздних плодов было немного и предназначались они только для знати.

К обеду мы вернулись на борт, а поев, сразу же снова сошли на берег и там узнали, что завтра прибудет правитель острова. Такого множества спутников, как на Таити, во время прогулок у нас не было, и нам не так докучали. Если не считать навеса, где производился торг, и тому подобных мест общих собраний, вокруг нас редко толпилось более 15—20 человек. Объясняется это прежде всего тем, что сам остров гораздо меньше, а значит, и не так населен, как Таити; кроме того, местные жители еще не настолько познакомились с нами, чтобы сопровождать нас в расчете на выгоду. Вообще они показались нам не такими любопытными и пугливыми, как таитяне, у которых было достаточно поводов не только что­бы оценить нашу доброту, но и чтобы опасаться нашего огнестрельного оружия.

Вместе с нами на берег вышел наш таитянский спутник Пореа в плотной куртке и матросских штанах. Он нес пороховой рог капитана Кука и мешочек для дроби; ему очень хотелось, чтоб здесь его принимали за одного из наших людей. Он даже не заговаривал на своем родном языке, а лишь невразумительно бормотал, так что в самом деле сумел ввести в заблуждение туземцев. Чтобы обман был еще убедительнее, он просил больше не называть его таитянским именем Пореа, а пожелал иметь английское имя. Матросы стали называть его Томом, чем он был вполне доволен. Скоро он усвоил и обычное обращение «сэр!», но выговаривал его, однако, как «дзьорро». Неизвестно, чего он хотел добиться таким маскарадом; наверное, ему казалось, что в облике английского матроса он станет больше значить, нежели таитянский таутау.

На другой день мой отец сопровождал капитана к месту, где шел торг. Оттуда они поплыли к северной оконечности бухты и там пристали к берегу. Возле хижины в окружении слуг сидел на траве правитель Ори, который осуществлял управление всем островом от имени своего племянника, настоящего короля Тери-Териа[299].

Увидев его, они хотели сразу выйти из шлюпки, но два индейца, плывшие с ними от места торга, попросили их посидеть, пока им не вручат в знак мира и дружбы несколько молодых банановых побегов. До этого сами они тоже принесли два таких побега. Последние украсили гвоздями, зеркалами, медалями и прочими мелочами. Затем индейцы и часть команды вынесли все это на берег и вручили Ори. При вручении первого побега они попросили сказать: «Но т'Эатуа!», то есть «Для божества», а при вручении второго — «Но те тайо О-Туте но Ори», то есть «Ори от друга Кука».

Индейцы, со своей стороны, передали нашим людям один за другим пять таких побегов.