Читаем без скачивания Путешествие вокруг света - Георг Форстер

На другой день мой отец сопровождал капитана к месту, где шел торг. Оттуда они поплыли к северной оконечности бухты и там пристали к берегу. Возле хижины в окружении слуг сидел на траве правитель Ори, который осуществлял управление всем островом от имени своего племянника, настоящего короля Тери-Териа[299].

Увидев его, они хотели сразу выйти из шлюпки, но два индейца, плывшие с ними от места торга, попросили их посидеть, пока им не вручат в знак мира и дружбы несколько молодых банановых побегов. До этого сами они тоже принесли два таких побега. Последние украсили гвоздями, зеркалами, медалями и прочими мелочами. Затем индейцы и часть команды вынесли все это на берег и вручили Ори. При вручении первого побега они попросили сказать: «Но т'Эатуа!», то есть «Для божества», а при вручении второго — «Но те тайо О-Туте но Ори», то есть «Ори от друга Кука».

Индейцы, со своей стороны, передали нашим людям один за другим пять таких побегов.

С первым они вручили свинью, сопроводив дар словами: «Но т'Эри», что значит «от короля». Под королем подразумевался Т'Эри-Териа, ребенок семи-восьми лет.

Со вторым — тоже свинью: «Но т'Эатуа» — «Для божества».

Третий сопроводили словами «но те Тоимои». Этого тогда не поняли; впоследствии мы выяснили, что эти слова примерно значат «добро пожаловать».

С четвертым преподнесли собаку: «Но те Таура» — «От веревки». Хотя слово мы поняли, смысл выражения остался еще более неясным, чем в предыдущем случае, а что еще хуже, мы так его и не поняли.

С последним нам опять передали свинью: «Но те тайо Ори но Туте» — «От друга Ори Куку».

В заключение церемонии мужчина, который принес все эти вещи, достал еще красный мешочек. В нем находилась фальшивая монета и оловянная пластинка, на которой было написано:

His Britannic Majesty's Ship Endeavour.

Lieutenant Cook commander. 16. July. 1769. Huahine.

To есть: «Корабль его величества короля Великобритании „Индевр" под командованием лейтенанта Кука. 16 июля 1769. Хуахине».

Это свидетельство о своем первом посещении острова Хуахейно капитан Кук передал когда-то Ори на хранение, и, вероятно, тот теперь предъявил его, показывая, что предписание было выполнено в точности.

Взяв все это, капитан со своими спутниками вышел на берег, обнял Ори, старого, худого, с гноящимися глазами мужчину лет 50—60. Он принял наших людей как добрых знакомых и друзей, подарил капитану, сверх всего остального, несколько больших свертков материи. Скоро толпа островитян собралась возле хижины своего правителя. Принесли много кур, свиней и собак, которых мы быстро обменяли на гвозди, ножи и маленькие топоры.

Тем временем мы с доктором Спаррманом направлялись к дому Ори берегом от места, где шел торг. По дороге мы всюду видели много свиней, собак и кур. Куры свободно бегали по лесу и сидели на хлебных деревьях. Свиньи тоже имели возможность бродить повсюду, но пищу получали обычно от старух. Мы видели, как одна старая женщина особым образом кормила маленького поросенка заквашенным тестом хлебного дерева (махеи). Она держала животное одной рукой, а другой подносила к его рту кусок свиной кожи. Когда тот раскрывал рот, чтобы его схватить, она запихивала туда пригоршню кислого теста, которое без такой хитрости он есть не желал. Собаки, несмотря на свою ужасающую глупость, были в чести у здешних женщин. Ни одна европейская дама так не заботится о своей болонке и не ведет себя при этом столь забавно. Например, какая-то женщина средних лет давала щенку сосать свою грудь. Мы сочли подобную нежность чрезмерной и не удержались от того, что­бы указать ей на это; однако она лишь засмеялась в ответ и сказала, что дает иногда сосать грудь и маленьким поросятам. Из дальнейших расспросов мы узнали, что недавно она потеряла грудного ребенка; таким образом наше мнение оказалось необоснованным, ведь в подобных случаях давать грудь собаке — вполне дозволенное средство, когда-то распространенное даже в Европе. У собак на этом острове короткое тело; роста они разного: от болонки до крупного пуделя. Голова широкая, морда острая, глаза маленькие, уши стоят торчком, шерсть длинная, гладкая, жесткая и разной окраски, но чаще всего белая либо коричневая. Они почти никогда не лаяли, зато иногда выли и очень боялись чужих.

Нам встретились здесь разные птицы, подобные тем, что мы видели на Таити, а кроме того, голубой зимородок с белым брюшком и серая цапля. Когда мы стали в них стрелять, оказалось, что многие относятся к этим двум птицам с религиозным почтением и называют их эагуа — слово, обычно обозначающее божество. Но не меньше нашлось и других, которые помогали нам обнаружить этих же птиц и просили их застрелить. Впрочем, и первые никогда не выражали заметного неудовольствия, если мы их убивали. Божествами они их не считают, ибо, согласно их религии, божества невидимы, однако название эатуа, очевидно, обозначает, что их все же почитают здесь больше, нежели у нас ласточек, аистов и тому подобных птиц, которых тоже стараются защитить от озорной молодежи[300]. К сожалению, во всем, что касается здешней религии и общественного устройства, мы недостаточно осведомлены, ибо пробыли на острове недолго и слишком мало знали язык, чтобы получить необходимые сведения.

Тем временем мы продолжали свой путь к северной стороне бухты, где господин Смит[301] наблюдал за матросами, наполнявшими водой наши бочки. Там собралось множество индейцев, которые принесли на продажу столько свиней, что мы имели теперь свежего мяса достаточно, чтобы кормить команды обоих кораблей. Зато фруктов и зелени было мало, мы почти не видели бананов, плодов хлебного дерева или кокосовых орехов; приходилось довольствоваться клубнями ямса, которые едят вместо хлеба в вареном виде с мясом.

Пройдя дальше вдоль берега, покрытого тонким белым ракушечным песком и поросшего кокосовыми пальмами, а также кустарником, мы к полудню добрались до жилища Ори, а оттуда вместе с капитаном Куком, и другими вернулись на борт. Капитан оказался еще более удачливым в торговле с туземцами, чем все другие, специально для этого отряженные; его закупки едва уместились в шлюпке. После полудня мы опять навестили Ори, у которого на этот раз собрались самые знатные островитяне. Таким образом, нам представилась возможность сразу увидеть представителей всех сословий, и они оказались настолько похожими на таитян, что мы не увидели никакой внешней разницы между обоими народами. Женщины здесь тоже не были более светлокожими или более красивыми, чем на других островах, как это утверждали другие путешественники. Возможно, тут просто сыграли роль случайные обстоятельства. Чем здешние женщины действительно отличаются от таитянок, так это тем, что они не выпрашивают бусы и тому подобные подарки, а также не столь щедры на свою благосклонность. Правда, когда мы выходили на берег и потом возвращались к шлюпкам, некоторые женщины устраивали непристойные церемонии, подобные тем, что описаны капитаном Куком в книге о прошлом плавании, где он рассказывает о таитянке по имени Урэтуа; но это были представительницы самого низшего сословия, кроме того, они не делали таких приготовлений, как та.