Читаем без скачивания Приключения 1969 - Виктор Егоров

По тротуару улицы Царя Самуила спешат запоздавшие прохожие. Машины останавливаются за квартал от дома № 35. Подхватывая полы шинелей, придерживая автоматы, из кузовов высыпают солдаты. Прохожие шарахаются в подворотни: «Снова облава!..»

За углом дома, в глухой темноте — автобус-пеленгатор. Оператор настроился на волну тайной радиостанции. Торопливо записывает точки, тире, точки. Он едва поспевает: радист той станции — высшей квалификации, ас эфира.

Солдаты окружили дом — мышь не выскользнет. Большая группа, предводительствуемая офицером, поднимается по лестнице. Офицер шепотом передает по цепочке:

— Ни в коем случае не стрелять! Брать обязательно живым!

У двери на четвертом этаже вперед выходит узкоплечий человечек — вор Крючок. Шмыгая носом, он ловко вставляет отмычку в замочную скважину. Придерживает ручку. Бесшумно открывает дверь.

Радист поглощен работой. Ключ, зажатый в правой ладони, торопливо стучит. Будто передался ему лихорадочный озноб, который трясет мужчину. Его болезненное лицо с злым румянцем на скулах и темными кругами под глазами сосредоточенно. Мозг весь во власти пятизначных цифр, которым испещрен лежащий под лампой листок. Рядом с ключом, у руки по давней привычке лежит многозарядный пистолет.

Под наушники, в разноголосицу эфира просачивается приглушенный шум из соседней комнаты.

— Что ты там, Белина? — не поворачивая головы, спрашивает радист.

Дверь распахивается. Мужчина поворачивается. Хватает пистолет.

В дверях — Белина и сын. За ними — солдаты.

— Руки! — командует из-за спины женщины офицер. — Движение — и мы всадим в них!

Радист оставляет пистолет. Поднимает руки. В наушниках, все еще прижатых скобкой к голове, писк, и треск, и сигналы далекой станции Центра…

В эти же минуты крытые автомашины останавливаются на улице Адольфа Гитлера, у дома № 33. Здесь живет Александр Пеев. Несколько десятков солдат перекрывают все входы и выходы. В дом входит начальник отделения «А» Гешев.

— Чему обязан? — поднимается из-за стола адвокат.

От Николы Гешева не ускользает движение руки Пеева, которым он хочет втиснуть в стопу рукописей на столе какую-то книгу.

— Вы арестованы! Вот ордер.

— В чем дело? Одну минутку… — Пеев начинает собирать бумаги.

— Ничего не трогать. Отойти от стола!

Гешев поворачивается к своим людям:

— Приступить к обыску.

Сам он подходит к письменному столу. Берет в руки книгу — ту самую, которую хотел спрятать адвокат. Это повесть Алеко Константинова «Бай Ганю».

Пеев зябко передергивает плечами. Это движение тоже не ускользает от внимания начальника отделения «А».

5. ЦЕНА МОЛЧАНИЯ

Арестованного вводят в кабинет следователя. Голая, казарменного вида, комната. Грязные, в потеках стены. Зарешеченное окно. Еще одна дверь. В нескольких метрах от стола привинченный к полу табурет. Впрочем, обстановка знакомая: как адвокат, Пеев не раз бывал на свиданиях с подзащитными в таких кабинетах. Только вот вторая дверь… Это непривычно. Куда она ведет?..

За столом — следователь в военной форме, в чине штабс-капитана. У окна еще двое. С одним он, кажется, знаком: сам командующий первой армией генерал Кочо Стоянов. Второй, полковник — мрачная личность. Тяжелоплечий, с длинными, как у гориллы, руками. Из-под густых бровей — угрюмый взгляд. От человека с такими глазами добра не жди!..

— Прошу садиться, — приглашает генерал Стоянов.

Адвокат внимательно смотрит на него. Голос молодого генерала ровен, манеры сдержанны. Конечно, рисуется, позер, но, пожалуй, не садист и не наркоман… Правда, других Пеев здесь совсем не знает, но это испитое, с оловянными глазами лицо следователя-капитана, эти спутанные брови и обезьяньи руки полковника… Стоянова же он видел и прежде, в обществе. И теперь, несмотря на абсурдность этого чувства, испытывает к нему симпатию.

Он садится. Все молчат.

Следователь поворачивает рефлектор лампы, и на Пеева падает яркий пучок света. Адвокат моргает. Полоса света отделяет его от остальных в этой комнате. Они как бы растушевываются в полумраке.

Только голос Стоянова от темного окна:

— Кажется, я имею честь быть с вами знакомым, господин Пеев. Это поможет нам понять друг друга. Итак…

Арестованный молчит. Свет бьет прямо в глаза, выжимая слезы. Он опускает веки.

— Итак, прошу вас, ничего не утаивая, рассказать о своей деятельности.

Молчание.

— В данной ситуации молчать неразумно, — в голосе Стоянова лишь легкая насмешка. — Мы все знаем. И о вашей коммунистической деятельности в Карловской околии и о поездке в Советскую Россию. И о том, чем вы занимались до сегодняшнего дня. В частности, в последнем нам неоценимо помогла обнаруженная на вашем столе книжка «Бай Ганю». Она служила кодом, не так ли? С ее помощью мы прочли и радиограмму, которую вы не успели дешифровать.

Генерал наблюдает, какое впечатление произвели его слова. Лицо Пеева побледнело. На виске напряженней запульсировала жилка. Значит, сердце в пятках.

— Итак, вы — коммунист, руководитель тайной резидентуры, работали на советскую разведку… Прошу не тратить время на экскурсы в историю, к этому мы еще вернемся. Прежде всего: состав группы, источники информации, шифр, цели, поставленные перед вами Москвой.

— Пожалуйста, отведите в сторону лампу.

— Извините, — Стоянов жестом приказывает капитану. Тот опускает рефлектор. Фигуры присутствующих снова объемно проступают на фоне зарешеченного окна и грязных стен.

— Цель передо мной стояла одна, — медленно, выговаривает Александр Пеев. — Надеюсь, господа, вам известны эти строки:

По всей Болгарии сейчасОдно лишь слово есть у нас,И стон один, и клич: Россия!..

— Хватит дурака валять! — рявкает полковник.

— Не надо горячиться, — сдерживает его Стоянов. — Если не ошибаюсь, это из Ивана Вазова… Продолжайте.

— К этим словам трудно что-нибудь добавить. Сердце болгарина, история нашей родины в прошлом и, я убежден, в будущем кровно слиты с Россией. Поэтому я делал все, что мог, чтобы отвратить непоправимое.

— Что именно?

— Не позволить царю Борису втянуть Болгарию в войну с Россией и помочь России победить фашистскую Германию.

— Дальше!

— Все. Я сказал все, что считал нужным. Больше не скажу ни слова.

— Вы уверены в этом?

Наступила пауза. Стоянов подошел вплотную к Пееву. Посмотрел на него в упор. Заложил руки за спину.