Читаем без скачивания Криминалистика: теоретический курс - Айгуль Фаатовна Халиуллина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впоследствии, главным образом усилиями А. Р.Шляхова и В. С.Митричева,[541] исследование материалов и веществ приобрело официальный статус «криминалистического исследования», для чего в структуре судебно-экспертных учреждений появились лаборатории с аббревиатурой «КЭМВИ» — криминалистическая экспертиза материалов, веществ и изделий.
Время от времени к вопросу о криминалистической сущности исследований материалов и веществ ученые возвращались на уровне научных дискуссий, которые, тем не менее, никогда не приводили участников спора к согласию. Последний всплеск активности ученых, возражавших против разработки проблем идентификации материалов и веществ под «флагом» криминалистики, пришелся на конец ХХ — начало ХХI века. Оценивая сущность криминалистической экспертизы материалов, веществ и изделий Р. С.Белкин, например, обратил внимание на то, что «в структуре специальных знаний, которыми должен обладать осуществляющий эту экспертизу специалист… вообще отсутствуют специфически криминалистические познания или в лучшем случае они представлены лишь познаниями в области теории криминалистической идентификации».[542] Заметив, при этом, что такое заимствование не меняет природы самого исследования, как естественнонаучного и отчасти технического.[543]
Тем не менее, вопрос о том, какие положения теории криминалистической идентификации заимствуются специалистами в области КЭМВИ, нужны ли такие познания химикам, физикам и представителям иных естественнонаучных областей знания, проводящих исследования в рамках этой экспертизы, и, если нужны, то, в каком объеме, остался открытым.
На него отчасти попытался ответить В. И.Гончаренко, поставив под сомнение не только криминалистическую сущность экспертизы материалов и веществ, но и необходимость при проведении таких исследований руководствоваться положениями теории криминалистической идентификации. «… Если исследование, — писал В. И.Гончаренко, — по установлению наличия наркотического средства в порошке, изъятом у обвиняемого, проведет химик, не работающий в специализированном экспертном учреждении, то, не зная теории криминалистической идентификации, он придет к тем же результатам, что и химик, состоящий в штате экспертного учреждения».[544]
Следует, однако, признать, что при отсутствии собственной теоретической базы, которая могла бы составить методологическую основу КЭМВИ, обращение к теории криминалистической идентификации, имело отчасти свои основания. Тем более, что задача в том и состояла, чтобы доказать криминалистическую сущность идентификации материалов и веществ с позиций именно криминалистической науки, а не тех естественно-технических отраслей знания, методы и средства которых применяются экспертами в исследованиях материалов и веществ. Ибо оперировать теоретическими положениями, на которых базируются используемые в исследовании материалов и веществ методы, означало подтвердить не криминалистическую, а естественнонаучную, то есть физическую, химическую и т. д. сущность таких экспертиз и исследований. Трудно было сторонникам криминалистической сущности КЭМВИ найти лучший способ обосновать свою позицию, кроме как доказать применимость положений сформировавшейся криминалистической теории к исследованию материалов и веществ с неустойчивой пространственной формой.
Между тем, далеко не все решения здесь оказались удачными и обоснованными. Причиной тому стало использование положений развитой криминалистической теории к новым явлениям без научного анализа и без объяснения неизбежно возникающих противоречий, которые при ближайшем рассмотрении проблемы оказываются существенными. Но на них, как можно убедиться далеко не всегда обращалось внимание. Недостаточно обоснованным, в частности, оказалось заимствование без должной оценки некоторых философских категорий, составляющих научную основу криминалистической идентификации, не учитывалась специфика их приложения к новой практической области судебной экспертизы — КЭМВИ. При общей убежденности в истинности исходных положений и принципов этой теории и в том, что «единственным свидетельством истинности теории является ее успешное применение для объяснения действительности»,[545] заманчивым оказалось не столько желание объяснить действительность, сколько стремление добиться «успешного применения теории».
Как известно, теория криминалистической идентификации в своих выводах о принципиальной возможности отождествления материальных объектов исходит из того, что все объекты материального мира индивидуальны (тождественны только самим себе) и при взаимодействии с другими материальными объектами способны отображать свои свойства. Именно так возникают на месте преступления следы, отображающие внешнее строение рук, ног человека, обуви, орудий, механизмов и машин, так возникают и иные отображения события преступления, в том числе и в высших своих формах, в частности отображения явлений, процессов иных объектов в сознании участников этого события в виде запомнившихся их образов. По этим отображениям и проводится отождествление оставивших такие «следы» материальных объектов, получившее распространение под названием «криминалистическая идентификация» в традиционном своем значении.
Ссылаясь на отсутствие каких-либо принципиальных отличий идентификационного исследования материалов и веществ от идентификации объектов по их внешнему строению, сторонники криминалистической его сущности и оценивают идентификацию материалов и веществ по внутренним свойствам (составу, структуре) как исследование именно криминалистическое, а не физическое, химическое или иное естественнонаучное.
Обоснованность таких выводов вызывает, однако, серьезные сомнения. И, прежде всего, потому, что известные научные положения, составляющие методологическую основу идентификации материальных объектов, обладающих устойчивой пространственной формой, по признакам их внешнего строения сторонники криминалистической сущности экспертизы материалов и веществ пытаются применить для обоснования и возможности индивидуального отождествления объектов, такой формы не имеющих. В качестве первого аргумента обычно называют техническую возможность их индивидуализации в обособленных, компактных массах. Что же касается второго аргумента — всеобщности свойства материи — свойства отражения, то авторами идеи презюмируется способность этих обособленных масс вещества отображаться в отделенных от них частях и частицах, приобретающих в результате «отражения» те же свойства, которыми обладает компактная масса.
Между тем, способность отображать и отображаться по-разному проявляется при воспроизведении различных по своей физической природе свойств отображаемых материальных объектов в отражающем аппарате. И если признаки внешнего строения твердых тел, по которым производятся идентификационные исследования в традиционной криминалистике, могут отражаться в той же самой физической форме (конфигурация, размеры, строение и т. д.), то внутренний состав (структура) жидких, сыпучих и газообразных веществ к такому «физически подобному» отображению не способен. Физические и химические свойства вещей, указывает В. С.Тюхтин, «не воспроизводятся в отражающем аппарате в той же самой форме их физического бытия».[546]
По этой причине даже признание индивидуальности составов обособленных масс вещества и универсальности свойства отражения не дает оснований для вывода о возможности их отождествления по отображению внутренних свойств этих масс в отделенных от них
