Читаем без скачивания Анна Австрийская. Первая любовь королевы - Шарль Далляр

В этот самый вечер, часа через три или четыре после отъезда Анны Австрийской из Лувра, мы находим начальника поборников чести среди его подчиненных в таверне, служившей им главной квартирой. Эта таверна, находившаяся на улице Коломбье, представляла в тот час самую оживленную картину. Двенадцать негодяев с длинными шпагами и огромными усами расположились причудливыми группами во всех углах большой залы. Одни играли в кости, другие в карты, все пили и ругались, стараясь перещеголять один другого. Лафейма со своего места, позволявшего ему одним глазом обнимать все пространство, председательствовал, как деспот. Когда на часах Сен-Жерменского аббатства пробило восемь, новый товарищ появился в дверях. Не обращая внимания на дружелюбное приветствие, встретившее его, он проворно обошел столы и, не отвечая никому, прямо направился к Лафейма.

— Что нового, господин де Кребассан? — спросил тот, когда он приблизился.

— Безделица, мессир де Лафейма, — ответил тот, — но мы, однако, подумали, мой товарищ де Ростейн и я, что вам недурно это знать: карета герцога сейчас выехала из отеля Шеврез; мы следили за нею до Люксембурга, и его светлость в эту минуту находится у его преосвященства. Что делать? Теперь, когда ее величество королева в Валь де Грасе, следует ли продолжать сопровождать каждый шаг герцога? Продолжать ли следить за ним, когда он уедет от его преосвященства?

— Вот странный вопрос!.. — вскричал де Лафейма. — Разве его преосвященство отменил приказ? Какое нам дело, в Лувре или в другом месте ее величество? Нас интересует только одно, то есть отложит ли в сторону герцог Букингем священное звание посланника и отправится ли инкогнито искать приключений. Не передал ли я слово в слово эти приказания его преосвященства?

Громкий голос Лафейма с первых слов привлек к нему всеобщее внимание.

— Это действительно так! — закричало вдруг двенадцать пьяных голосов.

— Стало быть, нам нужно только сговориться! — вскричал Кребассан с досадой.

— Мы не будем терять Букингема из вида до тех пор, пока он не вернется в отель Шеврез. Когда он будет там, наш караул кончится. По прибытии в отель Шеврез вас сменят Вибери и Вегаль, — сказал Лафейма.

Два поборника, назначенные начальником, наклонили головы в знак согласия. Кребассан, узнав, что он должен делать, вышел занять свой пост в Люксембурге.

За несколько часов до той минуты, когда этот эпизод происходил в таверне поборников, в таинственном убежище Капитана Десять и его девяти товарищей происходила сцена, согласовавшаяся с этой сценой довольно странным образом. Поанти в зале с железными дверями, где мы уже его видели, находился среди своих товарищей. Бесполезно было бы говорить, с какой радостью увидели они его утром, когда он вернулся, так удачно высвободившись из когтей кардинала. Их вынужденный голод, хотя и мучительный, был не так продолжителен, чтобы внушить им мысль пожрать друг друга.

После первых минут, посвященных радости, самые голодные отправились за провизией. Съев кусок и выпив стакан вина, Поанти опять оставил своих подчиненных, но на этот раз он принял предосторожность, чтобы они не подвергались опасности быть погребенными заживо. Он показал им тайный механизм двери.

Отсутствие его было непродолжительно. Он поспешно отправился в Валь де Грас. Он вспомнил свои опасения, когда принужден был оставить Денизу в руках кардинала. Он вспомнил обещание, которое они дали друг другу, сойтись на рассвете у отца Денизы, и бросился к дому садовника.

Дениза не возвращалась туда. Стало быть, печальные предчувствия Поанти сбылись. Если бы Дениза была свободна, она сдержала бы свое обещание.

Поанти вернулся. День прошел для его товарищей, не опечаленных ничем, в веселых песнях и пирах, для Поанти — в горьких размышлениях. Мы сказали, что Поанти любил Денизу; это не мешало ему при случае обманывать ее. Но сердце не участвовало в этих обманах.

Когда настала ночь, часовой, который, по инструкциям, полученным Капитаном Десять, должен был каждый вечер ждать условленного сигнала из отеля Шеврез, пришел уведомить начальника, что сигнал этот дан. Поанти тотчас отправился к Самаритянке.

В ту минуту, когда мы входим в убежище десяти товарищей, он сам возвратился туда и несколькими краткими словами заставил всех подняться на ноги. Последние стаканы были опорожнены, все опоясались шпагами, надели шляпы и осторожно вышли из старого монастыря. На улице Поанти расставил своих подчиненных так, чтобы не привлечь внимания к многочисленной группе редких прохожих, встречавшихся тут, или дозорных, которые могли встретиться. Он повел своих подчиненных по направлению в Валь де Грас.

Букингем действительно находился тогда у Ришелье. Английский министр возвращал французскому министру вероломный визит, который тот сделал ему в отеле Шеврез, который, как известно, был отведен для местопребывания герцога в Париже, под предлогом важного дела, тогда как на самом деле кардинал хотел только оторвать его от присутствия королевы. Букингем, в свою очередь, явился в Люксембург также под предлогом важного дела; однако посещение его не имело другой цели, как отвлечь подозрение кардинала от его последующих поступков.

Было около девяти часов, когда английский министр, вежливо провожаемый Ришелье, сел в карету на дворе дворца Медичи. Ворота отворились, карета, запряженная четверкой, с шумом поскакала к центру Парижа. Несмотря на дурное состояние улиц, делавших быструю езду опасной, кучер герцога, очевидно получивший приказания заранее, заехав за угол дворца, пустил лошадей во всю прыть. Через несколько минут карета была уже на перекрестке Бюси, там, быстро повернув направо, она остановилась. Герцог соскочил на землю, и карета уехала, оставив его одного среди улицы. Перекресток Бюси, даже и в этот вечерний час, был один из самых многолюдных кварталов в этой части Парижа. Герцог, закутавшись в плащ, скоро смешался с прохожими, окружавшими его со всех сторон, и по милости широкого плаща, покрывавшего его с ног до головы, в нем нельзя было узнать блистательного герцога Букингема. Из предосторожности он оставил в карете шляпу с перьями и бриллиантами, которую носил обыкновенно и которая была еще на нем, когда он вышел от кардинала. Простая шляпа с одним красным пером покрывала теперь его лоб. Походка его была твердая; его можно было принять за мелкого дворянина, спокойно возвращавшегося домой. Быстрота, с какою он перенесся из Люксембурга на перекресток Бюси, перемена в его костюме должны были внушить ему уверенность, что те, которым вздумалось бы подстерегать его, должны были отказаться от своего намерения. Однако два человека шли за ним и не теряли его из виду. Это были кавалер де Кребассан и виконт де Ростейн. Как они успели догнать его? Какими чудесами удалось им не отстать от его кареты?