Читаем без скачивания Севастопольский конвой - Богдан Сушинский

– Неужели существует и такое мнение о нашей армии?

– До недавнего времени я был представителем флота при штабе группы германских войск в Румынии, – напомнил Романовский.

– Именно поэтому и спрашиваю, барон.

– Только такое и существует, господин главнокомандующий. Немцы отзываются о румынской армии с презрением и насмешкой.

– Несмотря на все наши победы и ту помощь, которую мы оказываем вермахту на фронтах… – оскорбленно проговорил Антонеску. Он нисколько не сомневался, что командор говорит правду, поскольку подобные слухи уже доходили до него, хотя далеко не каждый решался даже намекать в его присутствии на подобное отношение германцев к румынской армии.

– Да, несмотря на все наши победы и немалую экономическую помощь рейху, – подтвердил командор, – которые германское командование попросту не принимает в расчет.

– Но из этой войны мы должны выйти сильной, сплоченной нацией, которая заставит себя уважать. Или же вы считаете иначе, барон?

– Разумнее всего было бы ответить: «Время покажет». Однако на прямой ответ я привык давать прямые ответы. Это не ваша война, господин маршал, не война Румынии.

– Все же лично вы румыном так себя и не осознали, – нервно подергал маршал крепко сцепленными руками.

– Извините, кондукэтор, но ваша бедная, совершенно неподготовленная к современной войне страна оказалась авантюрно втянутой в нее. Есть такая русская пословица: «На чужом пиру похмелье». Так это как раз о таких воюющих странах, как Румыния, чья армия основывает свою мощь на дичайше не приспособленных к нынешней «войне моторов» кавалерийских дивизиях. Со своей одной-единственной подводной лодкой и несколькими устаревшими эсминцами.

– И тем не менее эту войну вы уже выигрываем.

– По этому поводу любой русский офицер заметит: «Достаточно взглянуть на карту России, чтобы понять, что война еще, собственно, и не начиналась».

40

Только теперь, когда барон уже решил было, что аудиенция завершена, причем завершена на самой неудачной теме, маршал неожиданно предложил ему присесть, а сам с минуту прохаживался по кабинету, не позволяя командору отрываться от кресла.

– Мне лично пришлось командовать наступлением наших войск под Одессой.

– Это известный факт. Замечу, что на германских генералов этот шаг произвел должное впечатление. Например, генерал фон Венс так и сказал: «Ни германский фюрер, ни итальянский дуче, не говоря уже о Сталине, на такое командование фронтовыми частями не решатся. Кажется, румынский кондукэтор сумел преподнести им урок храбрости».

– Но потом они скалили зубы по поводу того, что никакого успеха наступление моих войск не имело.

Командор на несколько мгновений замялся, а затем проговорил:

– Как ни странно, не скалили. Очевидно, их впечатлил и поразил сам ваш как главнокомандующего поступок.

Если бы командор позволил себе быть правдивым с Антонеску, то сообщил бы ему, что «скалить зубы» в штабе румынской группировки вермахта начали сразу же, как только узнали, что новоиспеченный маршал решил отбыть на фронт, чтобы лично командовать штурмом будущей столицы Транснистрии. Никто из германских генералов и старших офицеров не сомневался, что эта затея завершится очередным крахом.

– Мне сообщили, барон, что вы намерены привлечь к работе в Центре нескольких офицеров из числа русских морских пехотинцев.

– В самом деле, намерен. Из пленных моряков, из добровольцев. Я уже обратился к начальнику одесского гарнизона с просьбой помочь в подборе кандидатур и даже отправил в район Одессы своего офицера, который занимается предварительным отбором этих «черных дьяволов». Вчера он выходил на связь.

– И каковы же его прогнозы? Неужели добровольцы найдутся и среди морских пехотинцев, которых красные считают наиболее стойкими?

– Не сомневаюсь, что теперь, когда судьба коммунистического режима в России кажется предрешенной, найдутся. Кстати, вам, господин маршал, не приходилось слышать об одном из командиров этих пехотинцев, известном под псевдонимом «Черный Комиссар»?

– Еще бы!

– Настоящая его фамилия – Гродов. Капитан, точнее, уже майор, поскольку в последние дни обороны Одессы его повысили в чине, Гродов.

– Тот самый, который командовал высадкой десанта на правый берег Дуная и был комендантом плацдарма, – продемонстрировал кондукэтор свое заочное знакомство с предводителем «черных дьяволов», хотя пока еще не понимал, почему командор затеял разговор о нем.

– А затем он же командовал береговой батареей и десантом в район Аджалыка.

– Так, значит, Аджалыкским десантом действительно командовал тот же офицер?!

– Как теперь уже стало известно.

– И теперь он оказался у нас в плену?! – хищно улыбнулся кондукэтор.

– Такой, вот, жестокий изгиб судьбы… – настороженно присмотрелся командор к выражению лица маршала.

– Любопытно, – повел подбородком Антонеску. – Я командовал наступлением наших войск в Восточном секторе оборонительного района русских. Как раз на том направлении, на котором действовала секретная, наполовину упрятанная в подземные казематы, береговая батарея капитана Гродова. Во всяком случае, так вытекало из доклада начальника разведки 4-й армии.

– Я уточнял: его батарея находилась именно там, неподалеку от моря и западного берега Аджалыкского лимана, в районе Григорьевки.

– Кажется, нашим солдатам так и не удалось захватить ее? То есть я имею в виду – захватить батарею, до вывода ее из строя?

– Поскольку это было невозможно. Получив приказ оставить батарею, капитан взорвал все орудия и значительную часть подземных строений, после чего сформировал из своего подземного гарнизона батальон морской пехоты.

Антонеску старательно пригасил сигару о днище пепельницы и вновь удивленно покачал головой.

– Одного не пойму, как он мог оказаться у нас в плену? Никогда не поверю, что решил сдаться, дабы спасти свою жизнь.

– Он и не сдавался. Был захвачен бойцами разведвзвода во время ночного рейда в наш тыл. Оглушен сзади, ударом приклада, и пленен. В мундире румынского пехотинца. Выдавал себя за ефрейтора морской пехоты, выступая под другой фамилией.

– И где сейчас этот ваш… Черный Комиссар?

Барон поведал ему о лагере под Очаковом и самоходной барже «Сатул-Маре» с пленными, которая взяла курс на Галац.

– Любопытно, любопытно, – побарабанил пальцами по столу вождь нации. И командор почувствовал, что сейчас устами Антонеску говорил уже не глава правительства и не главнокомандующий страны, а обычный солдат-фронтовик, которому просто захотелось пообщаться с таким же солдатом, с которым еще недавно они находились по разные стороны фронта, разделенные разве что несколькими метрами «ничейной земли». – С точки зрения пропаганды, это может быть интересно. С ним уже пробовали контактировать?

– Пробовали, но неудачно. Узнав, кто именно оказался в лагере, начальник его, подполковник Ройляну, сначала пытался всячески унижать Черного Комиссара, затем инсценировал расстрел, а в конце концов пригрозил показательным судом, после которого тот будет повешен на городской площади Одессы. И даже обратился по этому поводу к офицеру сигуранцы…

– Хотелось бы знать, что эти кретины собирались предъявить русскому морскому офицеру? – воинственно осклабился маршал.

– В том-то и дело, – облегченно вздохнул командор.

У барона были свои виды на легендарного десантника, и теперь он радовался, что, в отличие от коменданта лагеря, диктатор не поддался порыву мести и «лагерным настроениям» подполковника. Притом что у вождя нации могла возникнуть особая неприязнь к командиру береговой батареи русских, из-за действий которой не раз срывалось наступление румынских войск в Восточном секторе обороны города. В том числе – и то неудавшееся наступление, которым командовал лично он.

– Разве что обвинить в том, что, выполняя свой солдатский долг, Черный Комиссар сражался с отчаянной храбростью? – произнес маршал, задумчиво глядя при этом в занавешенное осенней кроной клена окно своего кабинета. – Что, когда вся Красная Армия панически отступала, его морские пехотинцы сумели форсировать пограничную реку, высадиться на румынской территории и почти месяц удерживать на ней плацдарм? Послал бы нам Господь хотя бы двух-трех таких офицеров, какие собрались тогда, на дунайском плацдарме, под командованием Черного Комиссара.

– Приблизительно в том же духе высказался и начальник «СД-Валахии».

– Бригадефюрер СС фон Гравс? – только сейчас оторвал взгляд от окна маршал. – Он тоже заинтересовался «Черным Комиссаром»?

– Еще в те времена, когда тот был комендантом дунайского плацдарма.

– И каков же его практический интерес? – вернулся маршал на свое место за столом.

– Известно только, что после донесения одного из офицеров СД бригадефюрер лично озаботился судьбой Черного Комиссара. С помощью чинов сигуранцы, естественно. После чего комендант Очаковского лагеря слегка угомонился.