Читаем без скачивания Новый Мир ( № 2 2010) - Новый Мир Новый Мир

Сообщения совместной комиссии по изучению новейшей истории российско-германских отношений. Олденбург. Под редакцией Александра Чубарьяна и Хорста Мёллера. Мюнхен, R. Oldenburg Verlag Munhen, 2008, 808 стр. Тираж не указан.

В сборнике, вышедшем на двух языках, русском и немецком, представлены доклады и статьи современных историков и публицистов, посвященные по-прежнему острым темам недавней истории: “СССР и германское объединение” (составляя этот раздел, редакторы сборника исходили из того, что “несмотря на разность конституционных и общественных моделей и в Германии и в России по-прежнему актуальным остается вопрос о гражданском обществе”). Вторая же тема, также объединившая проблематику истории и России и Германии в ХХ веке, сформулирована в названии второго раздела так: “Резистентность, оппозиция, сопротивление в сравнении диктатур”. Своими размышлениями и историческим опытом делятся Анатолий Черняев, Марлен Кораллов, Жильбер Мерлио, Алексей Филитов, Юрген Царуски, Александр Шубин и другие.

Лидия Чуковская. Из дневника. Воспоминания. М., “Время”, 2010, 672 стр., 3000 экз.

Издание, продолжающее наше знакомство с наследием одного из самых проницательных описателей своей литературной (и не только литературной) эпохи. Дополнение к знаменитым “Запискам об Анне Ахматовой” о других ключевых фигурах прошлого литературного века — в подготовленной издательством “Время” книге (составитель Елена Чуковская) перед читателем возникают фигуры Марины Цветаевой, Бориса Пастернака, Александра Солженицына, Иосифа Бродского, Фриды Вигдоровой, Тамары Габбе, Константина Симонова и других. См. также публикации воспоминаний Чуковской в “Новом мире” о Солженицыне (2008, № 9) и переписку с Исайей Берлиным (2009, № 12).

Эдуард Шеварднадзе. Когда рухнул железный занавес. Встречи и воспоминания. М., “Европа”, 2009, 428 стр., 5000 экз.

Мемуары одного из ведущих российских, а потом грузинских политиков конца ХХ века.

Составитель Сергей Костырко

Периодика

ПЕРИОДИКА

“Взгляд”, “Волга”, “Время новостей”, “День”, “День и ночь”,

“Ежедневный Журнал”, “Завтра”, “Зеркало”, “Искусство кино”, “Каспаров.ru”,

“НГ Ex libris”, “Нева”, “Неприкосновенный запас”, “Новая газета”,

“Новое время/The New Times”, “Новые хроники”, “OpenSpace”, “ПОЛИТ.РУ”, “Православие и мир”, “Рабкор.ру”, “Российская газета”, “Русский Журнал”, “Русский Обозреватель”, “Сибирские огни”, “Студия”, “SvobodaNews.ru”, “Топос”, “TextOnly”, “Частный корреспондент”

Сергей Сергеевич Аверинцев. Воспоминания жены. — “Православие и мир”, 2009, 3 декабря <http://www.pravmir.ru>.

В эфире радиостанции “Град Петров” прошла встреча с вдовой академика Сергея Сергеевича Аверинцева. Говорит Наталья Петровна Аверинцева: “Он не любил громкого смеха и говорил, что у него голова болит, когда долго и громко смеется. Он любил тихий юмор, основанный на игре слов. Мы оба любили кошек, и у нас были в употреблении разные словечки, связанные с кошками. Например, по-древнегречески кот — „айлурос”, в новогреческом произношении — „елурус”, по-русски будет „елур”. Был еретический патриарх Тимофей Елур, его прозвали котом. У нас были слова: елуроморфный, елуролепный, елурология, елурософия и так далее”.

Михаил Агурский. “Пепел Клааса”. — “Студия”, Берлин, 2009, № 13 <http://magazines.russ.ru/studio>.

Журнал продолжает публикацию глав, не вошедших в книгу известного диссидента Михаила Агурского “Пепел Клааса” (Иерусалим, 1996). Среди прочего: “Начался тихий процесс моей дискредитации. Не знаю, кто первый пустил слухи о моем рудиментарном христианстве. <...> Чтобы нейтрализовать эти слухи, я счел нужным написать в Америку письмо: „Мне стало известно, что среди американских евреев распространяются ложные слухи относительно моей национальной ориентации. Я считаю обязанным сказать, что главной своей целью я рассматриваю борьбу за будущее нашего народа.

Я убежденный сионист и приеду в Израиль при самой худшей ситуации. История моей жизни, конечно, отличается очень сильно от большинства еврейских активистов <...>. Она началась давно, когда не существовало еврейского движения и не было никакой еврейской альтернативы. Теперь я глубоко убежден в том, что еврейская жизнь должна основываться, главным образом, на еврейском наследии, хотя я рассматриваю это наследие широко, следуя великому еврейскому философу Мартину Буберу. Мне удалось установить много дружественных связей с неевреями. Я всегда старался убедить их в справедливости сионизма. Одним из них, как вы, вероятно, знаете, является Солженицын. Он даже пригласил меня (лишь одного еврея) написать статью в его сборник (см. журнал ‘Тайм‘, 25 ноября). В своем выступлении на пресс-конференции в Цюрихе он подчеркнул, что я принял участие в этом сборнике как сионист. Имея моральную

поддержку еврейских организаций, я мог бы сделать больший вклад в укрепление позиции сионизма среди неевреев. <...>”. Прямого ответа на это письмо я не получил, но готов биться об заклад, что один из американских евреев, посетивших вскоре Москву, наводил обо мне справки”.

Иван Аксенов. Муми-тролли: равнение нале-е-во! — “Рабкор.ру”, 2009, 13 ноября <http://www.rabkor.ru>.

“Мир муми-троллей — это мир тотального отрицания рыночного обмена”.

“Одним словом, Морра — это холод, смерть и рыночный обмен, то есть капитализм. Кроме Морры в мире муми-троллей есть еще один объект всеобщей нелюбви: это представители власти”.

Наталья Андросенко. Поражение, которое всегда с тобой. Памяти Милорада. — “Русский Обозреватель”, 2009, 2 декабря <http://www.rus-obr.ru>.

“Да, Павич был постмодернистом — среди фокусников вроде Борхеса, Фуко, Сартра, Кортасара, Умберто Эко, на которых столь щедр <...> ХХ век. Но он был единственный, кто поставил постмодерн на службу традиционных ценностей”.

“В последних произведениях откровенно халтурил, повторялся — вставлял в тексты целые куски ранее изданных рассказов — мелочи, право”.

“Бесспорно то, что это был последний великий писатель славянской культуры”.

Андрей Архангельский. Рынок вреда. — “Взгляд”, 2009, 12 ноября <http://www.vz.ru>.

“Всякий деятель искусства в России, даже настроенный либерально, сегодня неизбежно приходит к внутреннему противоречию: он одобряет рыночную экономику в целом, вообще, в принципе, но как творческая личность он рынок — ненавидит”.

“Я не знаю ни одного выдающегося художественного результата, сравнимого хотя бы с советскими образцами, в литературе или в кино, который мы бы получили в течение последних 15 — 20 лет благодаря рынку — скорее вопреки”.

“В условиях немобильного, консервативного рынка его игнорирование оказывается для культурных институций удачной рыночной стратегией: таким образом ты позиционируешь себя как сверхценность”.

Андрей Архангельский. Молодым опять дают. — “Взгляд”, 2009, 26 ноября <http://www.vz.ru>.

“Есть гетто современного искусства (частные театры, галереи, клубы) и гетто академическое — где почти все государственные культурные учреждения. Вместе они образуют не тело культуры, а две крохотных лампочки по ее бокам, которые светят едва различимым светом: между ними раскинулась пустыня по имени энтертеймент, развлечение. И классика, и современность у нас — это, по сути, заповедники, лишенные связи с окружающим миром. Они застыли — один в своем академизме, а другой, что интересно, в своем новаторстве. <...> Причем „молодые” умеют организовать не меньший заповедник, чем „старики””.

Варвара Бабицкая. ·Роман Сенчин. “Елтышевы”. — “ OpenSpace ”, 2009, 12 ноября <http://www.openspace.ru>.

“Новый реализм Сенчина — это, в сущности, старый, привычный и традиционный реализм, только совершенно дистиллированный, очищенный от художественного соблазна. Подвиг Романа Сенчина, конечно, свят — это подвиг хроникера, кропотливо и бескорыстно ведущего летопись темных веков, изо дня в день, не приукрашивая ни одной детали и не пропуская ни одного оттенка серого. Историческая ценность романа „Елтышевы” для потомков несомненна. Но для современника это — западня: учитывая наше традиционное благоговение перед письменным словом вообще и романной формой в особенности, подходить к результату столь самоотверженного и действительно большого труда с вульгарной меркой занимательности и новизны и наивным требованием катарсиса в конце — вроде как чудовищная бестактность”.