Читаем без скачивания Осколки памяти - Наталья Ефремова

«Нику понравилось бы», – током ударила ее внезапная мысль. Она подняла голову и отчетливо увидела его рядом с собой по ту сторону стеклянной поверхности. Зеркало подергивалось, словно кто-то двигал его с противоположной стороны и никак не мог поставить на нужное место, но Кристина прекрасно осознавала, что это трясло ее саму.

На ее счастье, Оливия и Одри слишком увлеклись обсуждением аксессуаров к платью, чтобы что-то заметить.

Прекрасно понимая, что это плод ее воображения и ничего больше, Кристина продолжала неотрывно смотреть в зеркало на красивое бледное лицо Ника. Как давно она его не видела! Его взгляд был печален, уголки тонких губ опущены, но она чувствовала, что он любуется ею.

В ушах отдаленным эхом отзывался знакомый голос: «Я представляю тебя на балу в синем платье. Или нет, в голубом, с цветами в волосах».

– С цветами в волосах, – едва слышно пролепетала Кристина бескровными губами.

Все, она сходит с ума…

– Что? – мгновенно откликнулась Одри. – Волосы? Сейчас что-нибудь придумаем!

Она обошла неподвижную, как манекен, Кристину, не замечая испуга в ее глазах, прикованных к зеркалу.

– А вы знаете, у меня появилась идея! Подождите минутку, я сейчас, – скороговоркой произнесла Одри и зацокала каблучками, выбегая в соседний зал, откуда очень скоро вернулась с невысокой серебристой диадемой.

– Вот, миссис Риверс, я думаю, это то, что нужно! Диадема как нельзя лучше подойдет к этому платью. Здесь вставлены кристаллы Сваровски, видите? Но их немного, поэтому вычурно они не смотрятся, наоборот, очень изящно, как раз для такой молодой девушки, как ваша дочь. Посмотрите, какое здесь тонкое плетение! Если поднять волосы кверху, то диадема будет смотреться так, словно в локоны вплетены серебряные веточки с капельками росы.

Оливия в немом восхищении только кивала головой.

– Позволь-ка!

Одри ловко собрала распущенные по плечам волосы Кристины в некое подобие высокой прически, слегка закрепила ее парой шпилек, тут же нашедшихся в карманах ее жакета, и украсила живописный и слегка небрежный узел диадемой.

– Ну вот, теперь ты похожа на настоящую принцессу, – Одри отступила назад и сложила на груди руки с видом художника, оценивающего свою работу. Взгляд ее спустился вниз. – Осталось только надеть серебристые туфельки или даже босоножки. Пожалуй, все-таки босоножки. Что скажешь?

Кристина моргнула, и фигура Ника в зеркале растаяла.

– Д-да, неплохо, – губы все еще ее не слушались.

Галлюцинации галлюцинациями, а реагировать надо, а то мать и Одри того и гляди перенесут свое деятельное внимание с одежды на нее саму и моментально заподозрят неладное.

Все, надо брать себя в руки.

Она вымученно улыбнулась и даже покрутилась у зеркала, отчего платье сначала заструилось по ногам, а потом раскрылось внизу, как бутон лилии.

И надо же было, чтобы именно в этот момент Одри произнесла:

– Твой парень будет просто в восторге, не сомневайся!

Краска отхлынула от лица Кристины. Возникло непреодолимое желание тут же стянуть с себя это мерзкое платье и не показываться в нем на людях.

Бог с ней, с продавщицей, она всего лишь хотела сказать что-то приятное юной клиентке. Но она сама! Как могла такое подумать она! «Нику понравилось бы»! Еще и в зеркале его увидела. А он-то здесь вообще при чем?

Миссис Риверс внимательно наблюдала за дочерью, и, конечно же, от нее не укрылось то, как эмоционально та отреагировала на простые вежливые слова. Она кивнула и постаралась как можно спокойнее ответить за дочь, заледеневшую в злом молчании у зеркала:

– Да, вы совершенно правы, Одри. В полном восторге!

Чтобы продавщица не успела сказать еще что-нибудь о несуществующем парне Кристины, Оливия мягко подтолкнула дочь обратно в примерочную и добавила:

– Ну что, ж, спасибо вам огромное за помощь, мы берем это чудное платье и диадему тоже. Будьте любезны, запакуйте их. Вы принимаете карточки?

Когда они вышли из салона на улицу, миссис Риверс как бы невзначай поинтересовалась, изучающе глядя на молчащую дочь:

– Кристина, выходит, в твоих планах ничего не изменилось? Ты все-таки идешь на бал одна?

– Нет. С Мирандой.

– С Мирандой. На самом деле я имела в виду…

– Я поняла, что или, вернее, кого ты имела в виду, мама, – напряженно произнесла Кристина, делая вид, что внимательно смотрит на светофор. – Я иду без парня. Ведь именно это ты хотела узнать? Я ведь уже говорила вам с папой за ужином, если ты помнишь.

Господи, как же она смертельно устала! Последнее время она словно несла на плечах тяжкий груз, который невозможно было сбросить. И сил у нее оставалось все меньше и меньше.

Она устала постоянно отговариваться, делать вид перед родителями, что все нормально, что ее не мучают кошмары по ночам, что она спокойно ходит в школу…

Ей опротивело появляться на улицах Хиллвуда, потому что теперь постоянно казалось, что каждый прохожий оборачивается ей вслед и буравит спину осуждающим взглядом.

Но особенно ее изводил Ник Вуд. Не подходя к ней, не заговаривая, почти не встречаясь с нею, он выматывал ей все нервы одним своим существованием. Как ни хитрила Кристина, как ни пряталась от него в школе, они все равно сталкивались, пусть крайне редко, но все-таки… В остальное время ее неотступно преследовал его образ, терзал, не давал вздохнуть. Во сне она постоянно видела перед собой его красивое лицо, его глаза, потемневшие, почти черные от боли, его длинные тонкие пальцы, судорожно сжатые в кулаки.

А теперь видит его и наяву тоже. Вот, пожалуйста, только что в зеркале… И никуда не деться.

И тут еще мать прицепилась!

Как только загорелся зеленый свет, Кристина шагнула на зебру и, видя перед собой только чередующиеся черно-белые полосы, пошла через дорогу. Но Оливия не отставала, ни в прямом, ни в переносном смысле.

– Да, говорила, но это было три дня назад, и я подумала, а вдруг что-то изменилось… А как же этот мальчик, Ник? Разве он не пригласил тебя? Мне казалось, что вы…

– Нет, мама, – перебила ее Кристина, в ее голосе появились первые звоночки раздражения. – Я иду с Мирандой. Это все по данной теме!

Оливия поджала губы.

– Хорошо. Дело твое.

Она подавила вздох и миролюбиво предложила:

– Ну что, идем за босоножками?

Ник сидел почти в самом углу зала за столиком, отгороженным от остальных широкой тумбой, украшенной разноцветными шарами и гирляндами с бегущими огоньками. Но со своего места Кристина прекрасно его видела и боковым зрением отмечала все его движения.

Он не вставал со стула с самого начала праздника. Общее веселье его словно не касалось: он не принимал участия в играх и конкурсах, не поднимался на сцену, чтобы выступить перед учителями со словами благодарности, не выходил на танцевальную площадку и практически ни с кем не разговаривал.