Читаем без скачивания Смесь бульдога с носорогом - Маша Стрельцова

«Типун тебе на язык», — злобно подумала я, отключаясь.

В материной квартирке стояла непривычная тишина. Тетя Капа, на цыпочках выпорхнувшая из спальни, шепотом сказала :

— Вовремя, она как раз в сознании.

«Бог мой, настолько плохо?» — мелькнула молнией мысль и я пулей рванула к матери.

— Мамочка, это я, — покаянно шепнула я, садясь около нее на краешек кровати.

— Здравствуй, доченька, — тихо ответила она.

— Я тебе конфеток привезла, — я поставила на тумбочку ее любимые «Рафаэлло».

— Спасибо, — ее глаза наполнились слезами, — перед смертью всегда сладенького хочется.

Я молча держала ее руку в своих ладошках, пуская свои жалкие остатки силы хотя бы проверить материн организм.

— Маняша, доченька, — после долгой, очень долгой паузы, там и не дождавшись от меня ни слова, спросила мать, — у тебя как дела — то хоть?

— Мам, — я встряхнулась и посмотрела на нее. На диагностику у меня сил хватило, слава Богу, с матерью было все в порядке, так, обычное воспаление хитрости в левой пятке и жажда внимания и сочувствия. — У меня все нормально. Выздоровеешь — давай съездим на какие — нибудь Канары, развеешься хоть, а? А то мне тебя так жалко, ты ведь со своими ученичками скоро в могилу раньше времени сойдешь.

— Да какие мне Канары, — поджала она губы. — Ноги бы не протянуть на этой неделе.

Но видно было, что ей мои слова приятны.

— Не протянешь, я тебе лекарств привезу, и все нормально будет.

— На все воля Божья, — твердо ответила мать, — никаких мне лекарств не надо. Захочет Бог к себе забрать — так кто я такая, чтобы ему противиться?

— Мамочка, а что у вас со сквериком? — торопливо спросила я, боясь, как бы она снова не начала мне проповедовать. Нет, я ни в коем случае не воинствующая атеистка, у меня с Богом нормальные, уважительные отношения — мы учитываем интересы друг друга. Он мне частенько отвечает на молитвы и дает требуемое, я же строго отношу его десятину в церковь и стараюсь жить по его заветам. Последнее не всегда получается — ну да и он не всегда отвечает на мои молитвы. Так что все честно.

— Да вот вчера как раз была в мэрии, — на глазах ожила мать, и глаза ее запылали праведным гневом. — Развели тут порнографию, понимаешь ли! Детям погулять негде! Ну да я на них нашла управу! У самого Добржевского была!

— Да ты что? И что — то решилось? — материна активность меня всегда поражала. Скверик наш и правда был в аховом состоянии, фонтан пересох и в нем вольготно чувствовали себя всякие травки, деревья росли как попало, неподрезаные и небеленые, а в мощеных тропинках отсутствовала половина плиток. Вот мать и взъелась на власти.

— Да, как выяснилось, его и так ремонтировать запланировали, и сегодня должны были начать. Ты мимо него не проезжала? — беспокойно спросила она.

— Нет, я с другой стороны подъехала.

— Не начудили б они с этим ремонтом, еще сделают вкривь — вкось, — задумчиво сказала она, поглядывая на меня. Я про себя ухмыльнулась — все идет как надо, мне везет. Сейчас меня выпроводят, чтобы я не видела, как умирающая вскочит и побежит инспектировать ремонтные работы

— Что ж, Маняша, спасибо, что забежала, попроведовала, — спохватилась мать и снова приняла вид умирающего лебедя. — Беги уж теперь по своим делам.

— Мамочка, дел у меня невпроворот, если честно, но неужто я тебя в таком состоянии брошу? Нет уж, буду кормить тебя с ложечки и подтыкать одеяло.

Мать в беспокойстве взглянула на меня.

— Да мне гораздо лучше, — пробормотала она. — Ступай.

— Нет уж, — твердо ответила я. — Как подумаю, что это ты из — за меня слегла, так убила бы себя. Я тут останусь столько сколько нужно, пока на ноги не встанешь.

Мать глубоко задумалась. В наступившей тишине со стороны сквера отчетливо послышались какие-то удары, вой моторов и это решило дело.

— Я здорова, — объявила мать. — Мне гораздо лучше. Ты вчера конечно поступила отвратительно, чуть в гроб меня не вогнала, но раз ты раскаиваешься, значит мать тебе еще немного дорога.

— Конечно дорога, — улыбнулась я.

— Подай халат, — велела мать.

Я помогла ей одеться и мы еще попили чаю с ней и тетей Капой. Матери не терпелось меня выпроводить, по всему было видно, однако я с честью выдержала минут двадцать разговоров о благодати Божьей и ужасном описании того, что ждет меня после смерти, если я не покаюсь.

— Ладно, мамик, я побежала, не скучай, — наконец на двадцать первой минуте встала я и чмокнула мать в щечку.

— Ты осознала, как ты гадко себя вела вчера? — уточнила она напоследок.

— А что, не видно? — я и правда не хотела ссориться, мать ведь. — Там на кухне пакеты с продуктами оставила, там же деньги лежат, разберешься.

— Ну вот как раз, соберем чаепитие с Анной Константиновной и Николяшей, — обрадовалась она. — Ты бы видела, что за чудо тот Николяша, умен, начитан, стихи пишет.

— Увидим, — кивнула я, понимая, что от судьбы не убежишь. — Только предупреди заранее, вдруг у меня дела.

— Какие у тебя могут быть дела, — фыркнула мать, — ты вроде на работе нигде не числишься.

— Ладно, мамик, я убежала, — предпочла я не вдаваться в подобные темы — мать все равно не переспоришь.

Выйдя из подъезда, я посмотрела на часы, завела машину и поехала в спортклуб. Пару часов я злобно накачивала мышцы немыслимыми нагрузками, пока усталость не вытеснила все остальное. Потом полчаса поджаривалась в сауне, изредка булькаясь в бассейн со льдом. Наконец я решила что время до вечера я убила с пользой и поехала домой готовиться к ритуалу.

У подъезда меня ждала Маруська, моя непутевая подружка. Радостно улыбаясь, она замахала руками и завопила при виде меня:

— Машка, мать твою! А я тут вся прям тебя заждалась, заждалась!

Люди во дворе с интересом обернулись на ее вопль.

Я улыбнулась еще радостней — Маруську я здорово любила. Подруга детства, из одной песочницы выползли, что тут говорить!

— Куценко! — завопила я. — А ты чего не предупредила, что приедешь?

И мы рванули навстречу друг дружке, обнялись, похлопали друг дружку по спине, и взявшись за руки пошли домой. Детский сад, вторая группа, ей Богу.

— Марусь, а ты чего не позвонила что приедешь? А если б я сексом в это время занималась, допустим? — попеняла я ей.

— Оделась бы и вызвала такси любовнику, — легкомысленно ответила она.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Люблю я Маруську до ужаса.

— Пошли в дом скорее, — потащила я ее к подъезду.

— Легостаева замуж за своего наркомана выходит, знаешь? — поведала она в лифте. Мы с Маруськой давно придерживаемся принципа «как это — я знаю, а ты нет!».

— Ха — ха! — мерзко засмеялась я, — этой задаваке так и надо — помнишь, как она в классе из себя королеву строила?

И мы быстренько перемыли кости Женьке Легостаевой.

— А у Букинского машину угнали! — вспомнила Маруська. — Просил с тобой поговорить.

Я поскучнела. О Букинском я имела сомнительную честь вздыхать до выпускного бала. Потом он оказал мне честь и меня дефлорировал, после чего я сделала аборт. И я его тут же разлюбила.

— А чего со мной говорить? — прикинулась я дурочкой.

— Ну как чего, старушка! — вытаращила на меня глаза Маруська, — помоги парню, свои ж.

— Разговора нет, — внезапно развеселилась я, — для своих сделаю скидку — пусть приходит, всего за штуку машину верну!

Тут двери лифта разъехались, но Маруська столбом стала в проеме в слегка обалдевшем виде и осторожно спросила:

— Рублей?

— Долларов, — насмешливо уточнила я и слегка ее подтолкнула.

Маруська вышла из лифта и задумчиво произнесла

— А я в своей шарашке полторы тысячи получаю.

Потом взглянула на меня и уточнила :

— Рублей.

— А я так тебе разве не помогаю? — обиделась я. — Я ж тебе постоянно денег даю и продукты привожу, неужто я тебя, Марусь, на 50 баксов жить оставлю?

И чмокнула ее в щечку.

Люблю я ее, паразитку, как родную сестру.

В квартире Маруська тут же ринулась на кухню, а я — в ванную, после тренировки меня как с мусорки подобрали.

— Ты чего сожрать хочешь, старушка? — бодро возопила она.

— Паэлью сделаешь? — крикнула я.

— Ага, — гаркнула она. — А ты что сейчас делаешь?

— Я в ванной, приходи спинку тереть!

— Ага, я вот только прям поставлю все жариться — париться, и приду!

Бог мой, как я люблю Маруську! Я бы очень хотела чтобы она жила со мной, но вот парадокс. Места тут — роту селить можно с комфортом, но для Маруськи места нет. Потому что моя работа и круг общения слегка небезопасны, однако я — то от семи собак отлаюсь, а у Маруськи могут быть проблемы. Да и к тому же наша дружба осложняется наличием у нее мужа.

Мы с Маруськой всю жизнь были вместе. Мамы — подруги родили нас с интервалом в два дня в одном роддоме, жили мы в соседних домах, сидели рядом на горшках в детсаде, и разумеется вместе пошли в школу. Мы никогда ничего не делили, одежда у нас была общая, карманные деньги мы решали вместе как потратим, и неважно было, что мне родители могли давать гораздо меньше чем Маруське А если быть честной, то денег мне в детстве давали всего один раз — целых семь рублей, тайком от матери сунутых мне подвыпившим отцом в восьмом классе. Однако вопрос, на чьи деньги мы идем на дискотеку или в салон делать химию никогда не возникал.