Читаем без скачивания Любви все звания покорны. Военно-полевые романы - Олег Сергеевич Смыслов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выстрел оказался несмертельным. Дыбенко лежал на каменном полу, а по френчу текла струйка крови. Он был еще жив. Пулю отклонил один из трех орденов Красного Знамени. Она прошла рядом с сердцем.
Позже в заметках для будущих мемуаров Александра Михайловна написала о том, что было дальше: «Начались жуткие, темные дни борьбы за его жизнь и тревог за его непартийный поступок. Я ездила для доклада и объяснений в парткомитет, старалась смягчить поступок Павла (они там уже знали больше, чем я думала, и больше меня самой). Я во всем винила себя. Только позднее я узнала, что в тот вечер “красивая девушка” поставила ему ультиматум: “либо я, либо она”. Бедный Павел! Она навещала его больного тайком, когда я уезжала в партком. Я больше не говорила Павлу о своем намерении уехать. Но это решение крепло. Я выходила Павла. Рана оказалась менее опасной, чем вначале опасались. Павел стал быстро поправляться. Но ко мне он был нетерпелив и раздражителен. Я чувствовала, что он винит меня за свой поступок и что его выстрел вырос в непроходимую моральную стену меж нами».
А потом они разъехались… Его перевели в Белоруссию командовать 5-м стрелковым корпусом. В 1923 году Дыбенко и Валентина Стефеловская поженились. Александра Коллонтай написала в письме Сталину все. И про моральное расхождение с Дыбенко, и про личное горе, и про решение порвать с ним навсегда… Она просила отправить ее на другую работу. Иосиф Виссарионович дал добро. В мае 1923 года Коллонтай уехала полпредом в Норвегию. Перед отъездом она сфотографировалась и записала: «Голова моя гордо поднята, и нет в моих глазах просящего вида женщины, которая цепляется за уходящие чувства мужчины!» Но она ошибалась. Их роман еще не закончился…
В одном из писем на родину пламенная революционерка писала:
«…Видишь ли, мой муж стал засыпать меня телеграммами и письмами, полными жалоб на свое душевное одиночество, упреков в том, что я несправедливо порвала с ним. Письма были такие нежные и трогательные, что я проливала над ними слезу и уже начала сомневаться в правильности моего решения разойтись с Павлом… И я узнаю, что Павел вовсе не одинок, что, когда его корпус перевели из Одесского округа в Могилев, он захватил с собой “красивую девушку” и она живет у него. Ночью со мной случился сердечный приступ и нервный припадок…»
И все же «нежные и трогательные» письма сыграли свою роль. Почему? Дыбенко каялся и молил о прощении. Женское сердце не выдерживает, и Александра Михайловна добивается разрешения Сталина на то, чтобы Павлу Ефимовичу разрешили на месяц выехать в Норвегию. Более того, она с трудом пробивает через норвежский МИД визу. Но так называемый муж покинул Осло на целую неделю раньше. «Проводила с сухими глазами», – запишет сильная женщина в своем дневнике. В письме Сталину более конкретно: «Прошу больше не смешивать имена Коллонтай и Дыбенко. Наши пути разошлись. Наш брак не был зарегистрирован, так что всякие формальности излишни».
Командарм и дипломат. Послесловие
С 1924-го по 1925-й Дыбенко командовал 10-м стрелковым корпусом, затем его назначили начальником Артиллерийского управления Красной армии, потом просто начальником снабжения РККА. И только в 1928-м он добился назначения командующим войсками Среднеазиатского военного округа. Вторая жена, Валентина, не захотела уезжать из Москвы в Ташкент и сына с отцом не отпустила.
Примерно тогда же в письме Александре Михайловне Павел Ефимович сокровенно поделился: «Мадам стала совсем невыносимой. Так мало отрадного в личной жизни». Вскоре в этом убедилась и сама Коллонтай, побывав в столице: «Странная для меня встреча с бывшей женой Павла Дыбенко. Она уже разошлась и теперь жена какого-то высокопоставленного краскома. Она пополнела и потому подурнела. Неужели я из-за нее столько ночей не спала?»
В Ташкенте на стадионе Дыбенко познакомился со спортсменкой Зинаидой Ерутиной. Говорят, она хорошо бегала на короткие дистанции. Стали жить вместе, но семьи не получилось. Через два года третья семья распалась. Дыбенко забрал сына с собой. В 1933-м Павел Ефимович принял под свое командование Приволжский округ и, оказавшись в Самаре один с ребенком, встретил свою новую пассию: Зинаиду Викторовну Карпову. Двадцатисемилетняя учительница вскоре ушла от мужа к прославленному военачальнику. На этот раз брак оказался счастливым, но ненадолго.
Как-то после одного из совещаний высшего командного состава Красной армии к Дыбенко неожиданно подошел Сталин и спросил:
– Скажите мне, товарищ Дыбенко, почему вы разошлись с Коллонтай?
Павел Ефимович попытался что-то объяснить вождю, но тот, не дослушав его, оборвал:
– Ну и дурак вы, товарищ Дыбенко! Большую глупость сделали.
В последний раз Павел Ефимович встретился с Александрой Михайловной в 1937 году. Они уже давно не жили вместе, но, судя по всему, продолжали проявлять интерес друг к другу.
С 1923 года Коллонтай находилась на дипломатической работе. Известно, что причинами для первого в мировой истории назначения женщины послом послужили прочные связи Александры Михайловны с европейским социалистическим движением, а также опыт работы на должности секретаря Международного женского секретариата при Коминтерне в 1921–1922 гг.
В 1923–1926 и 1927–1930 гг. она работала советским полпредом и торгпредом в Норвегии, во многом поспособствовав политическому признанию СССР этой страной. В 1926–1927 гг. некоторое время работала в Мексике, где также добилась определенных успехов в улучшении советско-мексиканских отношений.
В 1930–1945 гг. Коллонтай – посланник (постоянный поверенный) и посол в Швеции. Одной из важнейших задач, стоящих перед новым советским послом в Швеции, была нейтрализация влияния гитлеровской Германии и Скандинавии. Только в силу тяжелой болезни, приковавшей ее к инвалидному креслу, в 1945 году Александра Михайловна оставила должность посла, продолжая числиться советником МИД СССР.
За границей она продолжала пользоваться успехом у мужчин. Например, в Норвегии ее другом стал Марсель Боди, французский коммунист, секретарь советской миссии. Он был на двадцать один год младше ее. Коллонтай оборвала
