Читаем без скачивания Формула Бога - Жозе Душ Сантуш

— Жудисиарии.

— Вот-вот, именно оттуда, — подтвердил Дон, не справившись с португальским словом. — Ребята из этой полиции набрели на кое-какие следы, в том числе нашли отдельные волоски, которые отправили на лабораторную экспертизу. Получив заключение, следаки ввели данные в компьютер, подключенный к служебной сети Интерпола. — Американец нажал на своем ноутбуке несколько клавиш. — Результат оказался невероятным. — На мониторе возникла новая фотография — полнолицего смуглого мужчины с редкой черной бородой. — Вы узнаете эту личность?

Томаш внимательно всмотрелся в черты человека, по виду похожего на араба.

— Нет.

— Это Азиз аль-Мутаки, и работает он на некую организацию, именуемую «аль-мукавама аль-исламийя». Это вооруженное крыло так называемой партии Аллаха, по-арабски «Хибз Аллах». Ничего не напоминает?

Португалец грустно покачал головой.

— Ливанцы, у которых весьма своеобразный диалект, вместо «Хибз Аллах» произносят «Хезбелла». А по Си-эн-эн говорят «Хезболла». То есть, как вы сами догадались, речь идет об исламской организации шиитского толка, образованной в 1982 году в Ливане. В ее состав входят различные группировки, возникшие для оказания сопротивления израильтянам во время оккупации Юга страны. Хезболла связана с Хамасом, Джихад ислами и — предположительно — Аль-Каидой. — Американец повел головой и, несколько понизив голос, словно актер — реплику в сторону, произнес: — Я, правда, в это не верю. Аль-Каида — суннитская организация, исповедующая ваххабитскую идеологию. Приспешники бен Ладена в своем фанатизме дошли до того, что считают шиитов неверными. А это делает невозможным союз между теми и другими, вам не кажется? — Он нажал еще пару клавиш на своем компьютере, и на экране всплыли какие-то фотографии. — За Хезболлой тянется длинный след терактов в странах Запада и похищений граждан. И этого более чем достаточно, чтобы Соединенные Штаты и Европейский союз объявили ее террористической организацией, а Совет безопасности ООН в резолюции 1559 призвал распустить вооруженные формирования Хезболлы.

Томаш почесал подбородок.

— Но что общего между Хезболлой и профессором Сизой?

Американец понимающе кивнул.

— Вот-вот, таким же точно вопросом задались и следователи Жу… уф… ну, короче, вашей полиции. Каким образом волосы человека, разыскиваемого Интерполом за связь с Хезболлой, оказались в кабинете профессора Сизы в Коимбре?

Вопрос повис в воздухе.

— Какой же ответ?

Снайдер пожал плечами.

— Не знаю. Мне известно лишь то, что ваша полиция немедленно вступила в контакт с СИС[6], они переговорили с Грегом, а Грег связался по телефону с Лэнгли.

Томаш взглянул на Салливана, и у него словно пелена спала с глаз. Его приятелю Грегу, который столько раз звонил, рассказывал о Музее иудаики, помогал в сотрудничестве то с Центром Гетти, то с Линкольн-центром, этому тихому американцу до культуры было ровно столько же дела, сколько ему, Томашу, до бейсбола и боевиков с Арнольдом Шварценеггером. То есть — никакого. Грег оказался агентом ЦРУ, действующим в Лиссабоне под прикрытием.

Внезапное озарение заставило Томаша по-новому посмотреть на американца. И даже подумать, насколько обманчивой бывает внешность и как легко обвести вокруг пальца таких наивных простаков, как он сам.

Поймав себя на том, что неприлично таращится на атташе по культуре, португалец встрепенулся и снова повернулся к Дону.

— Грег звонил вам, да?

— Нет, — ответил Дон. — Грег звонил напрямую курирующему наше направление заместителю директора Оперативного директората. Замдиректора, в свою очередь, переговорил с моим шефом, начальником бюро аналитического обеспечения контртеррористической деятельности, а тот уже командировал меня сюда, в Лиссабон.

— Все это замечательно, — констатировал Томаш и кивнул, подобно преподавателю, одобрившему ответ прилежного студента. — А теперь скажите мне одну вещь: я-то для чего вам понадобился?

Снайдер улыбнулся.

— Не имею ни малейшего представления. Меня проинструктировали, чтобы я ознакомил вас в общих чертах с выполняемой мною задачей, что я и сделал.

Португалец повернулся к Грегу.

— Грег, при чем здесь я?

Салливан посмотрел на часы.

— Полагаю, этот вопрос следует задать не мне, — ушел он от ответа.

— А кому?

— Гм… Тому, кто появится с минуты на минуту.

IV

Из темноты проема боковой двери возникла фигура и медленно приблизилась к столу красного дерева. Томаш и оба американца чуть не вздрогнули от неожиданности, увидев ее уже рядом, будто материализовавшегося из ничего, как в фантасмагорических картинах, духа.

Вновь прибывший был высоким, ладно сложенным мужчиной в темно-сером костюме. Хотя на вид ему давно перевалило за шестьдесят, выглядел он крепким, как каменный утес. Возраст выдавала лишь седина подстриженных на военный манер волос и морщины, густой сетью покрывавшие суровое непроницаемое лицо.

Незнакомец замер, оставаясь там, где в переговорной была полутень. В его облике сквозило нечто внушавшее безотчетную тревогу. Недвижимый, грозно нахмурив брови, он мгновение оценивал ситуацию и тут же перевел изучающий взгляд на Томаша. Придвинул к себе стул и, слегка склонившись вперед, опустился на него чуть в стороне от стола. Проделывая все это, он не сводил своих обжигающих ледяным пламенем глаз с португальца.

— Good afternoon, мистер Беллами, — приветствовал его Салливан подчеркнуто уважительным тоном, и его подобострастие не ускользнуло от внимания Томаша.

— Hello, Грег, — по-прежнему не отрывая взгляда от португальца, бросил мужчина низким хриплым голосом. Вся его фигура излучала властность. Властность, угрозу и затаенную агрессию. — Так что, ты познакомишь меня со своим приятелем?

Салливан незамедлительно выполнил это пожелание, звучавшее как приказ.

— Томаш, это — мистер Беллами.

— Здравствуйте.

— Hello, Томаш, — вновь прибывший приветствовал Норонью, произнеся его имя на удивление правильно. — Спасибо, что пришли.

Салливан пригнулся к уху португальца.

— Мистер Беллами прибыл в Лиссабон сегодня утром, — вполголоса пояснил Грег. — Он приехал из Лэнгли специально, чтобы…

— Спасибо, Грег, — не дал ему закончить Беллами. — Теперь парадом буду командовать я.

Повисла гнетущая тишина, в которой отчетливо слышалось тяжелое, немного хриплое дыхание Беллами. Одним своим присутствием он лишал душевного равновесия, если не сказать — вселял страх.

Историк почувствовал, что на лбу у него выступила испарина. Он попытался улыбнуться, но лицо Беллами оставалось скрытым бесстрастной маской, а еще на португальца по-прежнему в упор взирали холодные глаза, оценивавшие, просвечивавшие насквозь.

По прошествии нескольких секунд, которые показались присутствующим нескончаемо долгими, Беллами подвинулся на стуле вперед, так что его лицо оказалось на свету, и, поставив локти на стол, поджал тонкие губы.

— Я отвечаю в ЦРУ за одно из четырех главных направлений деятельности агентства. Дон Снайдер, к примеру, аналитик Оперативного директората, а я возглавляю Научно-технический директорат. В задачи этого директората входит разработка, создание и внедрение инновационных технологий обеспечения сбора информации. У нас есть спутники, позволяющие видеть номер машины, находящейся, скажем, где-нибудь в Афганистане, с такой четкостью, будто мы в полутора метрах от нее. Имеются системы перехвата сообщений, при помощи которых мы можем читать электронные письма, направленные, например, вами сегодня утром в Египетский музей в Каире, или отслеживать, какими порнографическими сайтами интересовался вчера вечером в своем гостиничном номере Дон. — Бледное лицо Снайдера залила краска стыда, и стараясь скрыть его, молодой аналитик опустил голову. — Короче говоря, если это нужно, ни один чел на земле ни вздохнуть, ни пёрнуть не сможет, чтобы мы об этом не узнали. — Своим гипнотическим взглядом он снова пробуравил Томаша. — Вы сознаёте, какой властью мы обладаем?

Португалец утвердительно мотнул головой, впечатленный услышанным.

— Good. — Фрэнк Беллами откинулся на спинку стула и устремил взгляд в окно, на отливавшую изумрудным блеском свежую зелень сада. — Когда началась Вторая мировая война, я был молодым, подающим надежды студентом-физиком Колумбийского университета в Нью-Йорке А когда война закончилась, я работал в Лос-Аламосе — небольшом поселении, затерявшемся на макушке одного из опаленных солнцем холмов Нью-Мексико. — Беллами говорил медленно, четко произнося каждое слово и делая паузы между предложениями. — Название «Манхэттенский проект» вам о чем-нибудь говорит?