Читаем без скачивания Ловите принца! (Щепки на воде) - Инна Сударева

Пек лишь плечами пожал, скинул ночную сорочку на кровать и поспешил одеться: зеленая полотняная рубашка, простые черные штаны, а сверху — любимая куртка с капюшоном, вязанная из толстой бурой шерсти. Подпоясавшись широким кожаным поясом, он натянул носки, затем — невысокие сапоги и привычно, быстро разобрался со шнурками. Он обожал уютную теплую одежду и обувь, пледы, огонь очага и ненавидел зиму, осень и всякое ненастье и связанные с ним неудобства. За это Ларик часто обзывал приятеля неженкой. В общем, прозвищ у Пека было предостаточно.

В самом деле, казалось странным: такой стальной боец, мастер мордобойного дела, а выносить не может холод и сырость…

— Может сбегать к Нине — попросить какой-нибудь пудры? — бормотал тем временем Ларик, осторожно щупая синяк.

Нина — так звали одну из горничных, что прислуживала жильцам дома на Звонкой улице. У нее при себе, на поясе, всегда болталась дамская сумочка из зеленого бархата, полная всяких дамских притираний: белилами, румянами, помадами и, конечно, пудрой. И как раз пудра казалась 'украшенному' Ларику подходящим средством для маскировки следа геройской профессии…

Уже два года Ларик и Пек снимали на Звонкой улице — в сравнительно богатом квартале Илидола — небольшую, но чистую и приличную комнату на втором этаже длинного и узкого дома. Раньше, только приехав вместе с папашей Влобом и остальными его парнями в Илидол, мальчики жили на окраине города, в трущобах — на лучшие 'апартаменты' не хватало денег. Тогда и папаша Влоб не особо преуспевал. В Илидоле — самом восточном городе королевства Лагаро, жившем торговлей с соседним княжеством — он решил начать дело с бойцовым домом с нуля, а для этого требовались значительные денежные вложения. Поэтому даже Влоб первое время ютился в тех же хижинах, что и его бойцы, и экономил на всем.

Прошло время, и дела папаши задвигались в гору. Благодаря такому умельцу мордобойного дела, каким оказался юный Пек, бойцовский дом Влоба стал самым посещаемым в Илидоле. Сюда за развлечениями заглядывали даже дворяне, чиновники и весьма состоятельные купцы. Благодаря их щедрости папаша Влоб скоро обзавелся пусть небольшим, но собственным домиком в Зеленом квартале, прилично его обставил, нанял хорошего повара, слугу и симпатичную пухлую горничную Агату. Та, женщина ловкая и хитрая, к тому же вдова, довольно быстро превратилась в полноправную хозяйку папашиного дома. Иногда даже покрикивала на парней-бойцов, заходивших ко Влобу обсуждать дела:

— Эй вы! Ноги опять не вытерли! Наследили! Вот я вас метлой!

Только Пека-Рифмача она встречала благосклонно, улыбками и ласковым 'день добрый, сынок'. А все потому, что однажды ловкий юноша преподнес ей ромашку и сказал певуче:

Милая дама Агата,

Вас увидать — мне отрада.

Вы — как роскошный букет,

Право, прекрасней Вас нет!

Хозяйка тогда покраснела и поцеловала улыбающегося льстеца в щеку. И после всегда угощала приходивших вместе Пека и Ларика домашними пирожками…

— Эх, — все маялся Ларик, привязывая черные рукава к красной выходной куртке, — боюсь, не даст мне Нина своих сокровищ.

— Если тебе очень нужно, я выпрошу, — подмигнул другу Пек.

— Ну да. У меня впечатление, что у девчонок ты можешь добиться не только их пудры, — ухмыльнулся Ларик, берясь за башмаки с пряжками. — Куда сегодня пойдешь? Опять к новой?

— Точно, — кивнул Пек, все наблюдая, как наряжается приятель. — Как же ты долго возишься — словно девчонка…

— Мне не наплевать, в каком виде я явлюсь пред очи любимой девушки. В отличие от тебя, — заметил Ларик.

Пек снова пожал плечами, выудил из-под подушки свой кошелек, в котором серебро весело перезвякивалось с медью, взял со стола у окна свой длинный кинжал в простых ножнах, сунул его за пояс и прыгнул к выходу:

— Прощай, друг, мне уже некогда.

— Давай-давай, — буркнул Ларик уже хлопнувшей двери. — Наш пострел везде поспел, — а сам бережно, словно что-то хрупкое, вынул из сундука, стоявшего меж кроватями, огромный алый берет с белыми перышками при серебряном шнуре, и водрузил сие произведение шляпного искусства на свою голову. — Подумаешь, синяк, зато берет — все беретам берет! Злате не устоять, — и в который раз заглянул в таз с водой — на любимое отражение.

Пек, тем временем, пронесся по галерее к лестнице, оттуда — вниз, в общую залу, где худенькая горничная Нина расставляла посуду на столах для жильцов к завтраку.

— Привет, старушка? Дай горбушку! — юноша весело поприветствовал девушку и схватил с широкого деревянного блюда пару кусков хлеба.

— Привет, Рифмач, — краснея и улыбаясь, спросила Нина. — Ты опять раньше всех поднялся. Как спалось?

— Отлично, — юноша подмигнул девушке, уже хватаясь за ручку входной двери. — А, кстати, — чуть притормозил, — передай хозяину, чтоб начинал грубки топить — сентябрь наступает — по утрам холодно. Хорошего дня, старушка! — и резво выскочил из дома.

— Счастливо, — вздохнув, отозвалась Нина. — Как всегда, неугомонный.

Она не зря вздыхала. Пек-Рифмач был красивым парнем: сероглазым, с пушистыми русыми волосами, белозубой улыбкой и лицом, в котором не обнаруживалось ничего грубого и глупого. Именно этим, по мнению Нины, отличались лица других парней. Впрочем, именно такие, простые, парни обращали на нее внимание, а Пек, с обликом, больше подходящим юному дворянину, а не простолюдину, не видел в Нине девушки, только — прислугу.

— Хотя, у такого красавчика, наверняка, уже есть, к кому поспешать по утрам, — буркнула себе под нос Нина.

Опять вздохнув, она дернула с плеча полотенце и взялась протирать стаканы…

А юный Пек все так же резво бежал по узкой илидольской улочке. Он, в самом деле, спешил. Но не на свидание, как думали друг Ларик и горничная Нина.

Пробежав пару богатых кварталов, безлюдных в раннюю пору, он свернул на Сытую улицу. Там было чуть оживленней — уже открывалась торговля.

В хлебной лавке юноша взял два белых каравая, в овощной — помидоры и салат, румяные яблоки и желтые вишни, у винодела — пару бутылок молодого белого вина. Потом заскочил в кулинарную лавку.

— Привет тебе, Рифмач! — кивнул юноше необъятный и румяный хозяин. — Все готово — забирай! Как обычно — с гречкой, — и выставил на прилавок большую корзину, в которой покоился горячий глиняный горшок, завернутый в белое полотенце.

Пек поблагодарил, оставил на столе пару серебряных монет, подхватил довольно тяжелую корзину и все то, что купил ранее, и побежал дальше, напевая под нос что-то бодрое, утреннее.

Свернув через квартал на широкий Липовый мост, юноша оказался в той части города, которая была ему очень хорошо знакома — в бедных Медных кварталах. Они так назывались потому, что их жители почти никогда не видели серебра и золота — медные монеты были их постоянными спутниками, даже пределом их мечтаний.

Почти каждый свободный от боев и тренировок у папаши Влоба день Пек проделывал этот путь. И все бегом — по-другому он, казалось, не мог передвигаться. Конечной точкой путешествия юноши был небольшой старенький домик в глубине такого же старого, заброшенного сада, в конце Тихой улицы.

Открыв покосившуюся калитку и пробежав по тропке к крыльцу, Пек опустил свои ноши на ступени, осторожно постучал в низкую, дощатую дверь.

— Иду-иду, мальчик мой, — сразу же отозвались из домика — там, судя по всему, юношу ждали.

Послышались шаркающие шаги старого человека, и Пеку открыли. На пороге стоял, укутанный в клетчатое одеяло, мастер Герман.

— Вот и я! — звонко объявил, обнимая старика, юноша. — Я и ваш завтрак! — и, схватив сумки, корзину и бутылки, запрыгнул в дом.

Герман, улыбаясь, закрыл дверь на крючок и последовал в кухню, за резвым Пеком. Тот уже хозяйничал у небольшого стола. Первым делом достал из корзины и освободил от полотенца горшок, открыл его, и по дому тут же расползлись приятные запахи гречневой каши с курятиной. Затем Пек расставил глиняные тарелки и кружки, нарезал хлеба, покрошил в деревянную миску помидоров и салата, все перемешал, посолил, заправил растительным маслом. Последним делом было выдвинуть на центр стола блюдо с фруктами.

— Готово, мастер, прошу за стол — будем завтракать, — улыбаясь, объявил Пек. — А вино — потом, после занятий, чтоб расслабиться.

— Спасибо, мой лорд, — отозвался Герман.

— Мастер, вы опять? — укоризненно заметил юноша. — Забудьте про Мелина — помните о Пеке. Он того стоит.

Герман то ли виновато, то ли несогласно покачал головой в ответ.

Они опустились на табуреты, вооружились ложками и принялись за кашу и салат…

Глава седьмая

Пек встретил Германа года полтора назад, в маленьком илидольском трактире 'Хмелёк', где беднякам за медную монету давали кружку кислого пива и вяленую рыбу-мелочь.