Читаем без скачивания По колено в крови. Откровения эсэсовца - Гюнтер Фляйшман

— Черт бы его побрал! Кюндер явился!

Доктор из санитарной роты вермахта снял повязку и пальцами поднял мне веки. Потом поднял вверх указательный палец и попросил глазами проследить за ним. Слава богу, я хоть и нечетко, но все же различал окружающую обстановку. Доктор успокоил меня, дескать, все это вызвано воздействием мази и скоро пройдет. Еще он спросил, не ощущаю ли я головную боль или головокружение. Поскольку мне довольно часто приходилось испытывать и то, и другое вследствие усталости, я сказал врачу, что чувствую себя вполне нормально.

Подошедший Кюндер тут же с места в карьер набросился на меня, словно не замечая врача.

— Что опять с вами, Фляйшман, черт бы вас побрал? Недоделок несчастный! Какого дьявола расселись здесь?

Не мешало бы подняться, когда перед вами офицер! Вы позорите меня! И 5-ю СС, герр радист!

— Виноват, гауптштурмфюрер. Я был ранен при штурме колокольни.

Сам не пойму, чего я ударился в извинения. Тогда мне это показалось вполне уместным. Кюндер перевел взгляд на врача.

— Что с этим типом?

— Ожоги кожных покровов, а также роговицы и зрачков, гауптштурмфюрер.

— Ожоги, — с издевкой повторил Кюндер. — Были случаи, когда мои солдаты продолжали идти в атаку с простреленной грудью. Сию минуту собрать весь ваш чертов взвод! Мне необходимо послать кого-нибудь на разведку к расположенному северо-восточнее химическому заводу.

— Во взводе трое убитых, гауптштурмфюрер.

Кюндер обвел взглядом стоявших здесь солдат. Подозвав к себе троих с рунами в петлицах, он стал объяснять им:

— Вы с этого момента считаетесь в 5-й СС, во 2-м взводе.

Повернув голову, он, не скрывая гадливости, посмотрел на меня.

— Доложите обо всем оберштурмфюреру Дитцу, он всего в квартале отсюда, восточнее.

Взвалив на спину «Петрике», я представил оставшихся бойцов своего взвода новым людям. Они, в свою очередь, тоже назвали себя.

— Старший стрелок Армии Фляйшер, «Лейбштандарт «Адольф Гитлер», 1 -я дивизия СС, 6-я рота, 2-й батальон.

— Роттенфюрер Гербольд Абендрот, 5-я дивизия СС, 5-й минометный батальон.

— Шарфюрер Вальфрид Тромлер, «Лейбштандарт «Адольф Гитлер», 1-я дивизия СС, саперный батальон, 2-я мостостроительная рота.

— Мостостроительная рота, говорите? — спросил я. — Так вы занимаетесь возведением мостов.

Шарфюрер кивнул. Как бы ни судить Кюндера, выбор его оказался верным — люди попались что надо. Вот только к чему нам этот мостостроитель? Но в тот момент мне не хотелось ничего усложнять, так что я решил оставить сомнения при себе. Когда мы отправились к оберштурмфюреру Дитцу, я заметил удивленный взгляд Крендла.

Когда мы добрались до позиций Дитца, издали доносились разрывы снарядов и трескотня автоматов. Дитц как раз инструктировал группу человек в 30 и жестом велел нам тоже послушать. Оберштурмфюрер прямо на земле изобразил подобие карты местности, ориентирами на ней служили камешки и куски кирпича. Упомянутый Кюндером химический завод располагался примерно в 12—15 кварталах к северо-востоку. На его высотных сооружениях — хранилищах и башнях — засели русские снайперы, державшие под обстрелом все важные перекрестки, а также расположенный за территорией завода мост. Нам была поставлена задача обследовать территорию и осуществлять корректировку артогня наших артиллеристов, обстреливавших башни и хранилища. Поскольку заводские сооружения были изготовлены из прочного железобетона, обергруппенфюрер Штайнер планировал использовать их в ходе дальнейших операций. Мы должны были сориентировать наших артиллеристов так, чтобы они били без промашки в упомянутые сооружения, но по возможности не вызывая серьезных разрушений. 8-му саперному взводу предстояло отправиться вместе с нами. Мне и радисту из 7-го батальона было приказано расположиться по обе стороны подходов к заводу и передавать сведения в SSTB и артиллерийские батареи.

Мы выдвинулись вперед вместе с другим саперным взводом и 30 солдатами. Всего нас было человек 45—50, я вел свое подразделение ближе к хвосту колонны. По мере углубления в город все громче звучала стрельба и разрывы ручных гранат. Потом колонне преградила путь очередь из пулемета, мы вынуждены были залечь — русские явно не желали пускать нас дальше в город.

Огонь перенесли на восток и запад, и я продолжал вести взвод к южной стене углового здания. Часть наших бойцов залегли в центре перекрестка, другие перебегали через непростреливаемую зону к северному углу и к распо-лагавшимся там разрушенным ресторану и магазину одежды. Разрывы выпущенных русскими из гранатомета зарядов заставили наших солдат действовать проворнее. Небольшую группу враг отрезал пулеметным огнем от остальных. Мы видели, как наши товарищи с риском для жизни оттаскивали раненых в помещение магазина одежды и ресторана.

— Радист! Радист!

Голос доносился с противоположной стороны улицы. Я ждал, что отзовется радист 8-го взвода, но тот не отозвался. Я понимал, что потребовалась моя помощь — необходимо было сообщить нашим артиллеристам, чтобы те огнем подавили пулеметные гнезда русских. Но для этого нужно было перебежать непростреливаемую зону — именно там находился звавший меня.

— Сейчас бросимся вперед. Приготовиться! Пошли! — скомандовал я.

Дальке, Крендл, Фендт и Пфингстаг бежали впереди меня, а Алум, Фляйшер, Абендрот и Тромлер прикрывали меня сзади. Выбежав на перекресток, мы оказались под огнем противника, пули со свистом рикошетили от мостовой. И тут будто внутренний голос заставил меня повернуть голову направо. Я увидел русского солдата, тоже стоявшего на мостовой. Он не спеша прицеливался в нас. И я словно в замедленной съемке увидел вспышку у ствола его винтовки. Я молился, чтобы все наши успели перебежать, и тут почувствовал, как острой болью полоснуло меня по животу. Я шагнул вперед раз, шагнул второй, и тут же ноги у меня подкосились, и я упал. Несколько секунд спустя я сообразил, что, поджав ноги, лежу навзничь, опершись на висевший на спине «Петрике». От резкой боли в животе я вскрикнул.

Троммлер, тот самый мостостроитель, рискуя собой, стал пытаться поднять меня на ноги. Откуда-то возник Крендл, и теперь уже оба изо всех сил старались поставить меня. Однако чем больше усилий они прилагали, тем сильнее я вопил от боли. Наконец оба, исчерпав терпение и силы, подхватили меня под мышки и потащили к ресторану. Крендл звал врача, санитаров, а я в благоговейном ужасе созерцал лужу крови под собой.

Боль становилась нестерпимой, но крики лишь усугубляли ее. Ощутив непривычное давление в области живота, я пару раз отхаркнул кровь.