Читаем без скачивания Сестры Марч (сборник) - Луиза Мэй Олкотт

Джо ни слова не могла выговорить в ответ. Несколько минут они сидели молча – только шумел океан и вздыхал ветер. Мимо пролетела белокрылая чайка с отсветом солнца на сизой груди. Пока птица не скрылась из виду, Бет провожала ее грустным взглядом. А потом на берег опустилась маленькая серая птичка – она запрыгала по песку и зачирикала, словно радуясь солнцу и морю. Птичка приблизилась к Бет, посмотрела на нее дружелюбно и, взлетев на нагретый солнцем камень, принялась чистить перышки. Что-то очень домашнее было в этой малой птахе. Бет улыбнулась и успокоилась – и эта кроха может быть другом; и на исходе жизни можно найти в мире нечто приятное.

– Пташечка! Ты же совсем ручная. Ты мне нравишься гораздо больше, чем чайка: хотя ты не так прекрасна и отважна, но ты доверчива и мила. Ты – моя птичка. Мама говорила прошлым летом, что эти пичужки похожи на меня: они всегда на берегу, возле людей, всегда заняты делом и довольно чирикают. А чайка – это ты, Джо. Ты сильная, вольная, любишь бури и грозы, залетаешь далеко в море и счастлива своим одиночеством. А Мег – нежная голубка в своем игрушечном гнездышке. Кто же тогда Эми? Помнишь, она писала, как ходила на рассвете смотреть, как взлетает в небо жаворонок? Скорее всего, она – жаворонок. Он может подняться так высоко, что его не видно с земли. Но потом он обязательно опустится вниз. Вот и Эми – какие бы честолюбивые мечты ни владели ее душой, она всегда будет помнить родной дом. Хочется думать, я еще увижу ее – только где она теперь?

– Она возвратится весной и будет удивлена, увидев тебя опять веселой и румяной, – сказала Джо.

И вдруг ей подумалось, что главная перемена, происшедшая в Бет, – это ее необычное красноречие. Бывало, слова от нее не дождешься – а теперь разговорилась, да так хорошо…

– Оставь надежду, Джо. Мы проведем эти дни счастливо, и если ты до конца будешь со мной, то отлив пройдет легко.

И Джо, склонившись к ее успокоенному лицу, поцеловала Бет. Этим тихим поцелуем она клялась всецело, без остатка посвятить себя сестре.

Джо была права. Когда они вернулись домой, слова оказались не нужны. Отец и мать воочию убедились, что сбылись их самые страшные опасения. Бет устала от путешествия и сразу пошла в постель, сказав лишь, что рада вернуться домой. Когда Джо спустилась в гостиную, ей стало ясно, что никакой тайны уже не существует. Отец стоял, прислонившись к камину, и даже не повернулся, когда она вошла. А мать протянула руки ей навстречу, словно прося о помощи, – и Джо подошла, чтобы утешить ее, без слов.

Глава XIV

Новое впечатление

В три часа пополудни весь высший свет Ниццы сходится на Английской набережной. Это чудное место – широкая дорога обсажена по бокам вечнозелеными кустарниками, цветами и пальмами; по одну сторону от нее синеет море, а по другую шумят апельсиновые рощи и светятся на солнце горные вершины. Самые разные народы, языки и костюмы представлены здесь. Чопорные англичане, вертлявые французы, неулыбчивые немцы, красивые испанцы, невзрачные русские, тихие евреи, смелые американцы – все разъезжают или прогуливаются вдоль по набережной, обсуждая друг с другом свежую новость или новоприбывшую знаменитость – актрису Ристори или писателя Диккенса, короля Виктора Эммануила или королеву Сандвичевых островов.

Не меньше, чем сами приезжие, занимательны их экипажи. Особенно хороши плетеные дамские ландо, запряженные лошадками-пони; к ландо приделаны яркие сетки, чтобы шлейфы и оборки платьев (дамы обычно сами правят ландо, оставляя грумов сидеть сзади на возвышении) не попали под колеса и не стянули туда бойких модниц.

В день Рождества по набережной шел высокого роста молодой человек с заложенными за спину руками и довольно мрачным выражением лица. Чертами лица он более всего напоминал итальянца, костюмом – англичанина, а манерой держаться – американца. Подобное сочетание притягивало немало прекрасных глаз. А молодые щеголи в черных бархатных костюмах с розовыми галстуками, в желтых кожаных перчатках и с оранжевыми цветами в петлицах, завидя его, пожимали плечами, хотя каждый втайне завидовал его осанке и высокому росту.

На хорошеньких женщин наш герой почти не обращал внимания, лишь изредка приглядывался к какой-нибудь блондинке в голубом. Дойдя до конца набережной, он замешкался, размышляя – пойти ли ему в сад послушать оркестр или прогуляться дальше вдоль берега к Замковой горе. Стук копыт маленьких лошадок заставил его оглянуться. По улице быстро двигался экипаж, в котором сидела юная блондинка, одетая во все голубое. Молодой человек внимательно вгляделся в нее, улыбнулся и, по-мальчишески размахивая шляпой, побежал навстречу.

– Лори, это ты! Я уже решила, что ты никогда не приедешь! – бросив вожжи, Эми протянула ему обе руки, что вызвало возмущение одной француженки, которая поспешила увести свою дочь – не следует девочке смотреть на то, как ведут себя эти безумные англичанки.

– Мне пришлось задержаться. Но я же обещал провести Рождество с тобой – и вот я здесь.

– Когда ты приехал? Где остановился? Здоров ли дедушка? – засыпала его вопросами Эми.

– Вчера вечером… В «Шовене»… У него все в порядке. Я уже заходил в вашу гостиницу, там мне сказали, что юная леди вышла.

– Мне так много нужно тебе рассказать. Даже не знаю, с чего начать. Садись рядом со мной. Мне как раз нужен спутник. Фло осталась в гостинице – она готовится к вечеру.

– Будет бал?

– Да, большой рождественский бал – в нашей гостинице! Там в основном американцы, и они хотят отпраздновать Рождество. Ты ведь пойдешь с нами? Тетя будет очень рада.

– Что ж, пожалуй. Ну а куда теперь? – спросил Лори, лениво откидываясь на спинку ландо и складывая руки на груди, что, впрочем, устраивало Эми: очаровательный кнутик и голубые вожжи доставляли ей бесконечную радость, и ей хотелось править самой.

– Сначала за почтой, а потом к Замку. Я люблю кормить там павлинов. Ты ведь бывал там?

– Довольно часто, несколько лет назад, но не возражаю побывать еще раз.

– Ну, расскажи о себе. Твой дедушка писал, что ожидает тебя из Берлина.

– Да, месяц я был в Германии, потом вернулся к нему в Париж. У него там друзья, развлечения, а я то приезжаю, то опять уезжаю…

– Прекрасные дружеские отношения, – Эми казалось, что Лори недоговаривает чего-то.

– Видишь ли, он не любитель путешествовать, а я не люблю сидеть на одном месте. Каждый из нас поступает так, как ему хочется, и это замечательно. Но каждая встреча с ним мне в радость. Он с удовольствием слушает рассказы о моих приключениях, а я, возвратясь из очередной поездки, рад немного отдохнуть рядом с ним… Что это за грязная дыра? – с отвращением спросил Лори, когда они ехали по бульвару в старой части города к площади Наполеона.

– Грязно, зато живописно. Я люблю эти закоулки. Нам придется подождать – пусть пройдет эта процессия. Они идут к Святому Иоанну.

Лори без особенного удовольствия наблюдал за процессией. Впереди шли священники под балдахинами, за ними монахини в белом с зажженными свечами, замыкали шествие монахи в голубых сутанах, распевавшие псалмы. Эми вдруг ощутила, что немного робеет в присутствии Лори. Она с трудом узнавала в этом молодом угрюмом мужчине милого вертопраха, который не так давно провожал ее в путешествие. Тогда, на набережной, он показался ей красивее и интереснее, чем прежде. А теперь… Не то что бы он выглядел уставшим или нездоровым, но после двух лет беззаботной жизни мог бы выглядеть и получше. Она, видимо, чего-то не понимала, и ей хотелось спросить его прямо, без затей. Однако Эми не решилась на это, а лишь покачала головой и тронула с места своих лошадок, как только процессия свернула в арку под мост, направляясь к церкви.

– Que pensez-vous?[21] – все же отважилась она задать вопрос, показывая заодно, что ее французский несколько улучшился за время путешествия.

– Мадемуазель не теряла времени даром, и результат налицо, – галантно ответил Лори, восхищенно кланяясь и прижимая руку к груди.

Она смутилась и покраснела от похвалы, хотя предпочла бы услышать какое-нибудь грубоватое словечко, которыми пестрела его речь в дни студенчества, дома. Эми вспомнила, как в один из праздничных дней, он, обойдя ее со всех сторон и погладив по голове, объявил, что она выглядит на «отлично». А теперь, хотя в глазах Лори и промелькнуло восхищение, в его тоне сквозило какое-то равнодушие.

«Боюсь, с годами он будет меняться не в лучшую сторону. Мальчуган Лори нравился мне больше», – подумала она с чувством разочарования и неловкости, стараясь казаться по-прежнему беззаботной и веселой.

На почте она взяла письма от родных и, передав вожжи Лори, с наслаждением принялась читать их, пока они ехали по тенистой дороге, обрамленной живой изгородью цветущих чайных роз.

– Мама пишет, что Бет совсем плоха. Похоже, надо возвращаться домой, но все уговаривают меня остаться. Так я и сделаю, потому что вряд ли мне еще представится такая возможность, – сказала Эми, печально глядя поверх письма.