Читаем без скачивания Драматические произведения. Мемуары - Пьер Бомарше
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подпись: Шамбонас».
Каков бы ни был этот министр, он не мог действовать достойнее.
Вечером я узнал от г-на де Лаога, что комитеты пришли к общему выводу о необходимости принять то, что было названо «моими щедрыми предложениями», которые каждый расценивал в душе как выражение истинного патриотизма. Г-ну де Лаогу сказали, что обоим министрам будет направлено «мнение трех объединенных комитетов». Слушая его, я испустил вздох облегчения. «Благословен господь, — сказал я себе, — люди не всегда несправедливы и жестоки! И у Франции будут ружья».
Опасаясь, как бы дело не запамятовали, я тут же составил записку:
«Господам членам трех объединенных комитетов — по военным делам, дипломатического и Комитета двенадцати, — а также военному министру и министру иностранных дел.
16 июля 1792 года.
Господа!
Если вы считаете, что в деле с ружьями, задержанными в Голландии, я вел себя так, что любой из вас мог бы гордиться подобным поведением, прошу вас об одном вознаграждении: не ставьте меня перед чудовищной необходимостью уступить требованиям врагов государства!
Я умру от огорчения, если после всего, что я сделал, чтобы отнять у них эту возможность, ваше решение поставит меня перед позорной необходимостью позволить им завладеть оружием, предназначенным для наших доблестных солдат.
Я сделаю все, что в моих силах, чтобы этому помешать; остальное в ваших руках.
Примите и пр.
Подпись: Бомарше».
На следующий вечер министры сказали мне, что мои предложения приняты объединенными комитетами с большой благодарностью. Они были столь порядочны, что ознакомили меня, по моей настоятельной просьбе, с «Особым мнением, трех объединенных комитетов», копию которого я умолял дать мне, дабы, внимательно ее изучив, действовать в согласии с ним, так тронут я был тем, что меня наконец услышали.
Вот оно:
«16 июля 1792 года.
Мнение Комитета двенадцати и объединенных комитетов.
1. Дабы соблюсти выгоду нации и сохранить возможность вывоза ружей; 2. дабы воздать по справедливости негоцианту, купчую с которым надлежит рассматривать как расторгнутую по не зависящим от него обстоятельствам, но который тем не менее не использует своих прав и отказывается от значительной прибыли, ради того чтобы сохранить это оружие для нации,
Было решено:
1. Что не следует приобретать, принимать в Тервере и востребовать затем, как национальную собственность, это оружие; что лучше предпринять решительные действия от имени нации, но в защиту негоцианта и потребовать возмещения убытков, причиненных ему нарушением международного права; действуя при этом с предельной энергией и настойчивостью.
2. Признать юридически, предложив военному министру и министру иностранных дел оформить это должным образом, что наполнение купчей, заключенной с г-ном де Гравом, и поставка оружия в Гавре неосуществимы по не зависящим от поставщика причинам, в связи с внезапным объявлением войны и нарушением международных прав частного лица, и, следственно, эта купчая должна считаться фактически расторгнутой; но, поскольку нации выгодно, чтобы негоциант, который из патриотических побуждений предпочел пойти на риск, поставив под угрозу свое состояние, и не использовал преимуществ, вытекающих из расторжения сделки, — средства, вложенные им в это дело и остающиеся в нем только с его свободного согласия, должны быть гарантированы вне зависимости от развития событий, дабы он не потерпел убытка.
3. Новое соглашение надлежит заключить безотлагательно, предусмотрев в нем все возможности компенсации негоцианту, вне зависимости от обстоятельств, ибо, в противном случае, он будет вынужден отдать оружие врагам и не может никоим образом быть принужден к выполнению купчей, заключенной с г-ном де Гравом.
4. Каким бы образом ни оставались заморожены средства негоцианта, он вправе требовать, как соответствующей компенсации за эти деньги, начисления торгового или промышленного процента с момента, когда, по не зависящим от него обстоятельствам, сделка оказалась неосуществимой и, следовательно, расторгнутой.
5. Надлежит заключить новую купчую: первую следует рассматривать как не имевшую места, залог надлежит вернуть, а с негоциантом вести переговоры, как с собственником оружия, находящегося в Тервере, которое он обязуется не продавать никому, кроме нации; обусловив, что нация обязуется взять это оружие в любое время; обусловив, что, если против нашей торговли будет вестись война и достояние купца будет захвачено на голландской территории, ущерб понесет нация; ибо только это может служить достаточным обеспечением вложенных им средств».
Такова, о гражданин Лекуантр, основа опороченного договора, который был заключен министрами.
— Теперь осталось одно, — сказали они мне, — придать этим пожеланиям форму нового договора. Но если предположить, что вы уже сейчас передаете нам право собственности на оружие, избавляя нас тем самым от опасений, что оно попадет в руки врага, согласитесь ли вы, чтобы в том же договоре было предусмотрено, что расчет будет произведен только тогда, когда окажется возможным доставить оружие во Францию, считая за самый крайний срок момент окончания этой войны и прекращения всех военных действий?
— Господа, — сказал я им, — извините меня: то, что вы предлагаете, ставит меня в зависимость от случайности еще более опасной, нежели возможное падение ассигнаций; ибо, продлись война десять лет, я окажусь на десять лет без торговых средств. Этого предложения я принять не могу; его не примет ни один негоциант.
— Но поскольку ваши деньги заморожены, вам будут выплачиваться, — сказали министры, — в соответствии с «Мнением трех объединенных комитетов», проценты, торговые или промышленные, по вашему усмотрению, каждому понятно, что вы на это имеете право. Таково суждение всех этих господ, вы должны распорядиться.
— Не существует приемлемых процентов, господа, которыми можно было бы компенсировать негоцианту отсутствие средств на протяжении неопределенного времени. Какое право на эти ружья останется у меня после того, как я передам их вам там, где это только и возможно? Они будут вашей собственностью. Почему вы предпочитаете выплачивать мне промышленный процент, которого я у вас не прошу, вместо того чтобы действительно рассчитаться со мной, что справедливо и чего я прошу?
— Ах, да потому, — сказали мне, — что соблазн получить деньги возможно раньше побудит вас не ослаблять усилий, чтобы вызволить их оттуда, как если бы эти ружья, которые мы востребуем как ваши, действительно еще вам принадлежали.
— Господа, все мои усилия тщетны, если вы не присоедините к ним ваших. И если вы желаете удержать мои средства после того, как я передам вам право собственности, ради того чтобы подогреть мое рвение (хотя после тех огромных жертв, на которые я пошел, в нем нет никаких оснований сомневаться), я пойду и на это; но я отказываюсь определять, каков должен быть торговый процент при такой странной и глубоко мне отвратительной мере предосторожности с вашей стороны. Вычислите его сами, вы или комитеты. Я ставлю лишь одно условие. Я претерпел такие утеснения, что опасаюсь оказаться, если вас сменят, во власти других министров, таких, каких вдобавок я уже знавал; в один прекрасный день они попросту откажут мне в моих правах, мне это испытание слишком знакомо: я уже хлебнул досыта!
Я прошу, чтобы тотчас по получении вами оружия в Тервере, когда вы окончательно убедитесь, что владеете им, и избавитесь от опасений, что я могу продать его когда-либо кому-нибудь другому, — деньги, предназначенные в уплату за него, были бы положены на хранение у моего нотариуса, чтобы гарантия была взаимной и чтобы меня не ждали в дальнейшем всякие пакости, вроде запретов и патентов, и, главное, чтобы мне не пришлось месяцами хлопотать о получении того, что мне причитается. Я прошу также, чтобы ваше право владения исчислялось с момента моего договора с г-ном де Гравом, поскольку я трачусь на проценты, складские расходы и всякие прочие выплаты, — именно с того момента. На этих условиях — я не возражаю.
Вновь было испрошено мнение комитетов. Помещение денег на хранение было сочтено требованием справедливым, поскольку я передавал право владения, и надлежащий акт был составлен в канцелярии этих министров. У меня есть его черновик с чернильными и карандашными пометками военного министра и одного из столоначальников на полях. Лекуантр, я вручу его вам, он у меня в портфеле. Этим-то портфелем, где содержатся все мои доказательства, я и хочу вас обольстить и подкупить, вас и Конвент, пусть еще раз окажется прав некий великий газетчик[85], отлично известный вам всем!