Читаем без скачивания Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

Иобель посмотрела на Издубара. Лорд-инквизитор все еще улыбался.

— Почему сейчас? — просипел еще один инквизитор из пол своих одеяний. — Почему созывать конклав сейчас? — продолжил сухой голос. — Вы отправились в Око, вы нашли эхо, говорящее об Аримане, а затем предатель предателя попадается вам в руки с тем же именем на устах. Совпадение? — последнее слово повисло в воздухе, будто проклятье. — Или же нечто услышало ваше стремление и ответило? И если это так, — полные, бледные губы инквизитора разделились, явив изумрудные зубы, — то почему сейчас?

— Разве это важно? — сказала Иобель.

— Как дипломатично, — пробурчал Кавор у нее за спиной.

— Вы упускаете вопрос, — произнес Издубар. — Вам всем следует спросить: «Почему мы?» — он снова кивнул. — Вопрос «почему сейчас?» лишен всякого смысла. Это — слияние времени и событий. Совпадение, верно, но каждый из вас знает, что такого не существует, не в том мире, в котором мы с вами живем. Мы все собрались здесь потому, что знаем о Пятнадцатом легионе, падших воинах, известных как Тысяча Сынов. Мы видели следы их шагов, оставленных на пепелищах миров, слышали их грехи, нашептываемые с истлевших страниц. Даже если вы не знаете всего этого, то наверняка видели оставленные ими шрамы. Мы — их враги, — он повернул голову к девушке в нательнике. — Бесспорно, вы в своем праве оспаривать это свидетельство, мадемуазель, но есть и другой способ получить ответы на вопросы.

Кендрион посмотрел на Издубара, потом на Иобель. Она встретилась с взглядом воина, выдержала его, и медленно кивнула. Серый Рыцарь шагнул вперед, поднимая руку. Правая перчатка отсоединилась и сложилась с его пальцев с дробными металлическими щелчками. Он поднял обнаженную ладонь — пальцы на ней были длинными и выглядели нежными, несмотря на внушительные размеры. Кендрион закрыл глаза.

Иобель напряглась за миг до того, как генераторы нуль-полей снова выключились. Варп налетел, словно бритвенный ветер. Она чуть не упала, когда тот начал сечь ее разум. Две фигуры на платформе остались выжженными в ее ощущениях: ярко-белое сияние Кендриона и тлеющее красное пламя Астреоса. Перед глазами завихрился неоновый свет. По коже прошла волна жара, а в нос ударил запах холодного железа.

Вокруг руки Кендриона собралась буря маслянисто-черных теней и синих молний. Его доспехи загорелись, когда вспыхнули высеченные на их пластинах письмена. Астреос так сильно напрягся в оковах, что под шрамами проступили вены. В уголках его глазниц выступила и свернулась кровь. Иобель почувствовала, как разум космического десантника пытается собрать ветры варпа, пытается придать им форму. В воздухе повисла дымка эктоплазмы, поблескивая и переливаясь тошнотворным светом. Кендирон вытянул руку, но медленно, как будто преодолевая огромный напор. Астреос сжал зубы. Его кожа стала мертвенно бледной, вены — черными червями, извивающимися под кожей. Наконец, Кендирон рывком протолкнул руку. Кончики пальцев Серого Рыцаря прижались к черепу Астреоса.

V

Пересечение

Сильванус закашлялся. Повсюду была пыль, с каждым вдохом забивавшаяся ему в рот. Он плотнее укутался в черный шелковый плащ. Ветер трепал ткань, касаясь холодными пальцами его плоти. Навигатор вздрогнул, и все его тело затряслось. Он действительно не понимал, что здесь делает. На самом деле он не понимал, что все они здесь делают, но именно его присутствие беспокоило Сильвануса сильнее всего. Он сплюнул и ощутил песчаный химический привкус мертвого мира, смешанный с запахом дыма. Планета называлась Вохал, а человек, сидевший на треснувших камнях вершины башни, звался Хемеллионом и, очевидно, был его правителем.

«Когда-то был его правителем», — поправил Сильвануса тихий голосок на задворках разума. Мир, которым правил этот человек, перестал существовать, его обитатели умерли или скоро умрут. Хемеллион выглядел изможденным, и старым, и сломленным. Пыль покрыла его лысеющую голову, припорошила бороду и придала пышным одеяниям блекло-коричневый цвет. Над сломленным королем высился Ариман. Его доспехи были синими, но рассеянный свет смазывал цвет до аквамаринового. Из скул и щек его шлема выступали закрученные рога, ветер развевал узкие матерчатые и пергаментные флажки. Слева от него стоял Кадин, поршни в его конечностях скрипели, забиваясь пылью. Воин был без шлема, и из-за блестящих шрамов казалось, словно его лицо постоянно хмурится. Остальной Круг окружал Аримана. Санахт находился прямо позади своего повелителя, сверкая отполированной голубой броней. Он казался сгорбленным, невзирая даже на то, что стоял в полный рост, шлем с гребнем в виде шакальей головы покоился на сгибе локтя, его лицо представляло собой изваяние сосредоточенного спокойствия. Игнис стоял чуть поодаль, рядом с огромным автоматоном, что-то пощелкивавшим про себя.

Сильванусу совсем не нравилось находиться одновременно рядом с ними всеми. Их присутствие потрескивало друг о друга, подобно грозовым тучам, так что у него ныли зубы, а в нос лез запах озона. Это никогда не сулило ничего хорошего.

Хемеллион посмотрел на космических десантников. Сильванус заметил, как в его запавших глазницах блеснули зеленые глаза. В них до сих пор чувствовалась сила, больше силы, чем, как казалось Сильванусу, человек мог обладать в такой момент.

— Почему? — растрескавшимися губами произнес Хемеллион.

Ариман потянулся и с шипением выравнивающегося давления стянул шлем. Синие глаза уставились на человека. У навигатора свело зубы. Хемеллион не отвел взгляд. Он излучал ненависть, отметил Сильванус, ненависть, которая пересиливала даже страх находиться у ног полубога, разрушившего твой мир и все, что было тебе дорого.

За стенами каменной твердыни к самому горизонту тянулись иссушенные равнины, теряясь в облаках пыли. Иногда откуда-то издалека до ушей Сильвануса долетали крики умирающих от голода животных. По крайней мере, навигатор надеялся, что это животные. Агент-дефолиант проделал свою работу быстро, убив планетарную жизнь и обратив ее в прах. Когда ветры дадут пыли улечься, целая планета будет высушенной и очищенной от всякой жизни, пустыней с разрушенными остатками своей цивилизации, выступающей из опустошенных земель, словно иссохшие кости.

— Так творится судьба, — сказал Ариман. Его голос был тихим, спокойным, голосом рациональности, голосом логики. Хемеллион сплюнул. Сильванус увидел, как смешанная с пылью густая слюна стекает по доспехам Аримана. Частица его, та частица, к которой он до сегодняшнего дня нечасто прислушивался, позавидовала непокорности человека. Кадин издал звук, который мог бы сойти за смешок. Ариман осторожно кивнул.

Сильванус огляделся. Крепость за пределами парапета башни медленно проседала. На разбитых камнях горели пожары, мерцавшие зелено-голубыми языками. Им пришлось брать твердыню силой. На это не ушло много времени, не для войск, что ждали сейчас за стенами, скрытые под покровом тьмы. Навигатор выглянул через парапет, когда ревущая пылевая буря на миг разошлась. Равнины вокруг крепости заполоняли ряды неподвижных воинов Рубрики, пыль превращала зеленое свечение в их глазах в ореолы. На сине-золотой боевой броне потрескивали статические разряды. Облака сомкнулись, и Рубрика превратилась в смутные очертания среди охряного сумрака.

Сильвануса все еще не покидал вопрос, почему это было так необходимо, почему они вообще спустились на поверхность, почему он стоял вместе с внутренним кругом Аримана. Остальную планету бросили медленно умирать, но мощь Ариманового флота обрушилась на эту примитивную крепость, словно топор палача.

Ариман отошел от Хемеллиона, и его доспехи тихо заурчали, когда он повернулся к Санахту.

— Он идет с нами, — сказал Ариман, кивнув на Хемеллиона. — Пускай он ненавидит нас, но его разум силен, и он еще пригодится.

— Повелитель? — сухим, словно отголосок ветра, голосом переспросил Санахт.

— Он выжил. Он это заслужил.

Должно быть, Санахт кивнул или ответил что-то в мыслях, поскольку Сильванус не услышал ответ.

«Мы убили мир ради короля, который отныне будет рабом, — подумал навигатор. — Так вот ради чего мы это сделали?»

Он остановился, внезапно осознав, что думал о колдунах и о флоте, и об их рабах не как о «них», не как о предателях, что отличались от него, но как о «нас», как о чем-то, частью чего являлся он сам.

Ариман обернулся к Сильванусу. По лишенной волос коже навигатора пробежала дрожь. Он не осмелился поднять взор на своего повелителя.

— Спрашивай, Сильванус, — произнес Ариман низким резонирующим голосом. — Все они также жаждут узнать, поэтому спрашивай.

Сильванус тяжело сглотнул, ощутив, насколько пересохло у него в горле.

— Зачем я здесь?