Читаем без скачивания Бесёнок по имени Ларни - Кае де Клиари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы не лжёте. Это похвально и отвратительно одновременно. Один из вас, – его взгляд остановился на Стефане, – вообще не умеет лгать. Ужасно! Как можно быть таким незащищённым? Другой, – он перевёл взгляд на Ларни, – слишком давно не практиковался в искусстве лжи. Этак, сударыня, можно потерять форму, и в один прекрасный момент сесть в калошу, тогда, как можно было бы преспокойно стоять на ногах… Но это я так, к слову. Ваша правда мне сейчас полезна, хоть и неприятна. Я мало что узнал, но есть пища для размышлений. Значит Сато теперь в компании семи озабоченных троллей и одного ручного ифрита, а ещё, с ней эта девчонка – лепрекон, которая даст фору любой прожжённой ведьме? Дочка развлекается! Пускай, это её дело. Но ведь её при этом нет в Аду! Представляете? Я – нет, не представляю. Этого не может быть в принципе, но это так! Ладно, не будем строить гипотезы на пустом месте. За то, что вы были со мной откровенны, я не прикажу изрубить вас в мелкий фарш и выкинуть в канаву. Даже наоборот – готов выслушать любое ваше желание и выполнить его по мере моих скромных сил.
– Пусть эти собаки дойдут с нами до самого выхода из Ада! – выпалила Ларни и глаза её сверкнули. – А ещё обещайте не преследовать ни их, ни Сато, ни Кейни!
– Да можешь их хоть совсем себе забрать, если получится вывести! Пускай тебе послужат, пока Сато не появится и не заявит на них свои права. Мне они всё равно ничего не скажут, хоть шкуру с них снимай. Что же до моих отношений с дочкой, то ничего обещать не могу. Она давно уже демоница самостоятельная и очень уж своевольная, даже слишком… Ха! Чтобы её преследовать, надо ещё знать, куда эта чертовка делась! Насчёт девчонки-лепрекона так и быть обещаю быть снисходительным. В конце концов, она мне ничем пока не повредила, да и врядли сможет. А теперь мы расстанемся. Идите и передайте от меня привет тому, кого вы называете – Инци. (Вот уж придумали имечко!) Я не прощаюсь, мы ещё встретимся, но заранее примите мои извинения – я при этом буду не во плоти. Не всегда и не везде, знаете ли, бывает удобно таскать с собой собственную плоть, так что не удивляйтесь. Всё, всех благ и до свидания!
Едва он произнёс последние слова, люди, сами не зная как, повернулись к нему спиной, и словно загипнотизированные пошли по оставленной для них тропе, не оборачиваясь и не разговаривая между собой. Рядом с ними на полусогнутых лапах, поджав хвосты и прижав уши, трусили, растерявшие всю свою уверенность, собаки.
Лишь только когда путники прошли пару сотен шагов, Стефан, словно опомнившись, обернулся. Князь Тьмы всё ещё стоял на вершине холма, с которого они только что спустились. Он задумчиво смотрел им вслед, скрестив руки на груди, и даже с такого расстояния можно было увидеть, какие поразительно синие у него глаза. Но не это потрясло молодого охотника, когда он увидел фигуру Повелителя теней, казавшуюся больше своего собственного роста на фоне темнеющего неба, а то, что вокруг головы у него разгоралось сияние! Но оно не было багровым и бесформенным, как у Сато в минуты гнева. Сияние это имело форму ровного круга кроваво-золотого цвета. По краям этот круг светился совершенно ослепительно, будто был раскалён до пресловутого белого каления, но это свечение не доходило до верха, так что казалось, что на голове Владыки Ада растут огромные огненные рога.
Глава 90. Невесёлый путь
Они шли, по большей части, молча. Хозяин крытого фургона, как впрочем, и остальной торговый люд, собравшийся в караване, не обнаружил никакого интереса ни к учению Инци, ни к рассказам о его жизни. Руфус шепнул, весьма раздосадованной этим обстоятельством Маре, что не стоит навязывать людям то, что они слышать не хотят, а то можно добиться прямо противоположного ожидаемому результата.
Сам Руфус в последнее время что-то хандрил, и чаще всего лежал на дне фургона, безучастно глядя в брезентовый потолок. Тяжёлое ранение не прошло для него даром, а это путешествие вовсе не способствовало быстрому выздоровлению.
По всему, поэтому сама Мара пребывала в скверном расположении духа. Большую часть времени она хмуро шагала, держась за борт фургона, изнывая от скуки и тревожась за своего спутника. Во время остановок готовила еду, делала перевязки Руфусу, стирала, если позволяло время, а потом снова шагала, не обращая внимание на красоты природы и глядя только на дорожную пыль, которую поднимали её собственные босые ноги. Сапоги она по-прежнему, берегла.
Однажды ночью, когда Руфус заявил, что ему удобнее оставаться в фургоне, Мара расположилась на ночлег одна возле догорающего костра. День выдался не из лёгких, и девушка устала, так что проблем с бессонницей не было. Но только она начала проваливаться в глубокий, наполненный тенями и неясными образами, сон, как вдруг её кто-то обнял. Мара мгновенно проснулась, но не сразу поняла, в чём дело. Она опомнилась только тогда, когда мужские руки принялись мять ей грудь, а в губы стали тыкаться жёсткие усы, противно щекотавшие нос.
Девушка дёрнулась, чтобы вырваться, но не тут-то было – руки, привыкшие, по-видимому, к тяжёлой работе, держали крепко. Её попытку закричать пресекла грубая, широкая ладонь, накрывшая рот. Мара поняла, что ей не справиться с насильником, а тяжёлый удар кулаком по рёбрам показал ей, что церемониться с ней не будут.
Тогда она расслабилась, как бы перестав оказывать сопротивление, а сама выпростала в сторону руку, выхватила из костра пылающую головню и, что было силы, всадила её подонку в бок!
Жуткий вопль разорвал ночную тишину и переполошил весь лагерь! Большое, грузное тело, внезапно обретшее лёгкость, сорвалось со своей несостоявшейся жертвы и, продолжая орать, скрылось в кустах. Прибежавшие на шум люди, узнав, в чём дело, повели себя странно – значительная их часть осудила и обругала… девушку, как нарушительницу их драгоценного сна! Один так и сказал ей:
– Могла бы, и дать мужику, от тебя-то, поди, не убудет, а ему радость, да мы сейчас бы спали!
С тех пор она не ложилась, да и вообще не ходила без оружия. Кто той ночью хотел воспользоваться её видимой беззащитностью, выяснилось сразу – один из погонщиков скота, шедшего вместе с караваном, на следующий день всё вздрагивал, хватаясь
