Читаем без скачивания Рождённый ползать… История преступления длиною в жизнь - Алена Бессонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На лицо марийца набежала тень:
– Неушто сынок мой провинился?
– Нет, нет, – поспешил успокоить Кутергина Русаков, – твой Пашай работяга отменный. Я им очень доволен, не жалею, что взял. Мы к тебе по другому делу. Дело давнее, Ася просила нам помочь…
Кемай остановился и, приложив обе ладони к груди, произнёс:
– Для Аси всё, что захочет. Ничего не утаю. Если не секретно…
Русаков игриво подмигнул Кутергину:
– А для пользы дела?
Кемай осуждающе покачал головой:
– Всё что смогу, расскажу… Всё, что смогу… Если не секретно…
В бендеге рыбака было жарко. В маленькой печи, изредка подёргиваясь бегущими слабеющими огоньками, остывали угли. Заслонка наполовину прикрывала горнило, в котором чуть виднелся бочок чугунка. Кутергин приложил руку к посудине, заулыбался:
– Щи из квашеной капусты заварил…
Он снял крышку с горшка, и вся бендега наполнилась терпким, вызывающим аппетит ароматом:
– Давай, Александр Егорович, мечи вон из того шкафчика тарель7, я пока кёршёк8 достану…
Подцепив чугунок ухватом, хозяин ловко плюхнул его на стол.
После шей и рюмочки водки Кемай раздобрел, поинтересовался:
– Говорите, чего пришли?
Гости тоже налились красными щеками, прислонившись к тёплым бревенчатым стенам бендеги, разомлели:
Кивнув в сторону Исайчева и Васенко, Русаков без предисловий сообщил:
– Эти ребята с самой Волги приехали, чтобы найти тех, кто убивал диких старателей. Куда делся оставшийся в живых?
Кемай медленно встал, подошёл и чуть отворил дверь, впуская холодный северный воздух. Закурил.
– Скажи, Александр Егорович, ты, как сюда ехал? Чего мне ждать?
Гости тоже поднялись и, вытащив из карманов пачки сигарет, пошли на выход. Русаков прикуривая от сигареты Кемая, ответил:
– Не такой уж я простак, кугыза9! Мы на машине твоего Пашая приехали. Он её к чёрному ходу Управления подогнал. Кроме него, никто не знает, что мы здесь…
– А Пашай где?
– У меня в кабинете спит, запертый. Пока не приедем будет там обретаться…
– Так, описается… – задумчиво произнёс Кемай, обдумывая совсем не то, что сказал.
– Обижаешь… у меня кабинет со всеми удобствами, – отозвался Русаков, внимательно наблюдая, как меняется лицо строго эксперта, – ну, Кемай, давай выкладывай…
Кутергин щелчком отстрелил фильтр докуренной сигареты и резво направился в бендегу. Остальные пошли за ним.
– Парню повезло, – начал рассказ эксперт, – росомаха бросилась на него не спереди, как всем остальным, а сзади, там был капюшон и клыки не задели сонной артерии, причём тот, кто направлял её решил, что работа сделана и отозвал зверя. Парень от страха упал в обморок. Когда пришёл в себя, к ране прижал платок и мех капюшона. И всё же крови потерял много. Едва дотащился до лагеря лесорубов, а они уже отправили его к нам в областную больницу. Старшая медсестра позвонила в полицию, я выезжал вместе со следователем. Взял все анализы. Когда прочёл их, понял, что это один и тот же зверь, что убил остальных. Сообщил начальству. Они главному врачу приказали старателя лечить, обещали через неделю парня забрать… но… – Кемай замолчал.
– Но… – подтолкнул эксперта Васенко.
– Но за ним пришли раньше и не полицейские…
– Его подельники? Из бригады старателей? – подсказал Исайчев, – и что?
– Не совсем… Его Ксюха спасла. Наша операционная сестра. Она из окна увидела мужиков, смекнула: за ним. Среди них был её сосед, узнала его. Бандит!
– Та-а-ак! И как? – нетерпеливо спросил Васенко. – Они небось всю больницу перевернули?
Кемай, соглашаясь, кивнул:
– Даже аварийные туалеты заставили открыть! Только Ксюха, хитрая девчонка, надела на раненого белый халат, маску и вошла с ним в операционную. Там как раз шла операция. Главный врач расклад понял: передал парню скальпель, поставил на своё место. Гости глянули, но входить не стали. Удовлетворились объяснением: больной ночью сбежал в неизвестном направлении…
– Откуда вам это известно? Вы ведь работали в экспертной службе, а не в больнице? – спросил Исайчев.
– Ксюха – соседка моя по дому. Мы с её отцом вместе росли. Она из наших, из мари…
– Из мари? – переспросил Михаил.
– Она тоже сбежала тогда с этим старателем… Сколько лет ни слуху ни духу…
– И родители не знают, где она? – вставил вопросик Роман.
– Родители померли давно…
– Она у них одна дочь? – продолжал уточнять Исайчев.
– Не одна. Третья по счёту. Ещё две старшие. Уехали девчонки из Холмогор в другие города, там замуж повыходили. Друган мой только девок на свет производил… Я его в этом плане обогнал. У меня тоже три девки, зато последний сын, – расплылся в благостной улыбке Кемай.
Исайчев похлопал Кутергина по плечу:
– Повезло… Сегодняшние фамилии Ксюхиных сестёр помните?
Кемай испуганно посмотрел на Михаила, потом на Русакова, спрятав глаза, ответил:
– Не-а, меня ж на свадьбы не приглашали…
– Кемай! – воскликнул Русаков, – росомаха детёнышей плодит, а злой демон их на убийство людей натаскивает. Ты сам понимаешь: его надо найти, а ты ниточку обрываешь… Не-хо-ро-шо…
– Фамилию одной из них помню. Старшей. Помню, потому что друган мой хвастался, будто дочь его за Суворова Александра Васильевича вышла. За полного фельдмаршала… В Сие они живут… Мужик её летом туристов сплавляет по маршруту Охтома – Покшеньга – Пинега. А как реки встанут уезжает на лесозаготовки.
Кемай обхватил голову руками, завиноватился, покачиваясь из стороны в сторону:
– Ох, не простит мне друган мой, если что с его дочерью случиться, с того света достанет…
– Ты что же, Кутергин, меня и моих товарищей за ужалыше10 держишь? Не ожидал!
– Нет… нет… – вскричал Кемай, – тебя я знаю… Ты не выдашь…
Исайчев резко встал, за ним поднялся Васенко.
– Действительно, Александр Егорович, не искушай человека, пусть он тебе скажет, где искать сестру Ксюши.
Кемай вскочил с лавки:
– Ладно! Говорить – беда, а молчать – другая. Позвоню ей сейчас сам, спрошу…
Кутергин вынул из кармана сотовый телефон, выбрал из контактов номер, провёл пальцем по экрану, включил громкую связь:
– Айвика, толеш жап! Кычалмаш, Ксения каласаш кӱштен.11
Трубка отозвалась не сразу. Женщина на другом конце соединения молчала.
– Ну, Айвика, куштенат ача каласе, кунам мыйым йодыт.12 – подтолкнул её Кемай.
– Кушто! Ослушиваться ом керт…13 – зазвенел в трубке мелодичный женский голос, – здесь она. Рядом живёт. В соседнем дворе. Мы решили так надёжней будет. Приедешь?
– Приедет, Пашай, – Кемай увидел, как соглашаясь, кивнул Исайчев и указал большим пальцем на Васенко, – он не один приедет с другом. Им можно доверять…
– Кузе тый?!14 – спросила трубка.
– Кузе мый. 15– ответил Кутергин.
– Вучаш…16
2010 год. Дом на острове Двинской губы в Белом море
Чудь, упёршись локтем в подушку, некоторое время читал газету, потом протянул руку и дёрнул за шнур над кроватью. Люстра моргнула, убрала сияние хрустальных подвесок, зашторенные окна не пропускали матовый свет неба.
Глубокой ночью Чудь встал с кровати. На будильник смотреть было не нужно, он знал: стрелки показывают три часа. За последние годы именно в это время его будто кто-то невидимый будил, поднимал, а если не хотелось вставать, отдирал от постели. И ничего Чудь поделать с собою не мог. Как заведённый в полусне, не торопясь совал руки в рукава халата, аккуратно застёгивал пуговицы, надевал шлёпанцы. Подходил к входу в кладовку. Два раза суеверно дотрагивался до косяка и только после этого толкал дверь. Она не запиралась, всегда была полуоткрыта, чтобы росомаха могла входить в своё жилище. Чудь построил этот дом только для себя и Ахмы. У него имелась квартира в Архангельске, там жила его семья и там была его другая ненастоящая жизнь. Настоящая здесь на острове. Он выбирал его долго. Прельстило то, что остров малолюден: всего несколько человек. Они обслуживают маяк, построенный два столетия назад. Маяк, торчит на самом высоком месте в Двинские губы Белого моря. Остров песчаный, низменный, кое-где покрыт кустарником и хвойным лесом. Рядом с ним и примостил свой срубовой дом Чудь. Старик старался приезжать
