Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы объяснить столь необычайный запрет всяких сношений, нужно рассказать о том, что случилось в Вене при известии о высадке Наполеона во Франции. Покидая Эльбу, Наполеон полагал, что Венский конгресс распущен или что по крайней мере государи разъехались и остались только их послы. Эти сведения были точны, когда их ему передавали, но запоздалое прибытие в Пресбург короля Саксонии, его сопротивление решениям конгресса, а также военные демонстрации Мюрата удержали императора Александра и короля Пруссии, которые не захотели удаляться, пока не разрешатся все трудности. Поэтому, достигнув Вены, известия о высадке в заливе Жуан застали там и государей, и их послов, за исключением лорда Каслри, которого подменил на конгрессе Веллингтон. Первым их чувством был ужас, и своим ужасом они нам польстили, ибо сочли, что Франции хватило одиннадцати месяцев для восстановления ее изнуренных сил. Ошеломление сменилось неистовым гневом, направленным на подлинных и мнимых авторов несчастий, которые предвидели в будущем. Поначалу все набросились на императора Александра, который имел неосторожность предоставить Наполеону Эльбу, а после него – на Бурбонов, вновь открывших ему путь во Францию своим неумелым правлением.
Никому из членов конгресса не пришло в голову задаться вопросом, не переменился ли возвратившийся Наполеон и не готов ли он, к примеру, признать не только Парижский, но и Венский договор, в каковом случае останется требовать от него только его добросовестного выполнения. Но мысль о миролюбии, исправлении или перемене Наполеона не пришла в голову никому. Все продолжали видеть в нем только грозного полководца, умевшего так ужасно использовать французские армии, и объятые ужасом сердца союзников охватила решимость умереть в борьбе, ибо бывают минуты, когда страх порождает героизм. Все думали только об одном – о всеобщей, кровавой и ожесточенной войне до окончательной победы.
Между тем, прежде чем составлять декларацию, следовало выждать несколько дней и узнать, преуспел ли Наполеон и является ли целью его покушения Франция;
словом, следовало быть лучше осведомленными, чтобы не направить удар в пустоту.
В ожидании, пока сомнения рассеются, занялись самыми неотложными делами, а таковыми для участников раздела Европы было незамедлительное вступление во владение странами, которые они себе присудили, с присвоением соответствующих титулов. Для достижения этой цели требовалось получить согласие несчастного короля Саксонии на жертву, которой от него потребовали. Как мы уже говорили, согласно господствовавшим тогда теориям права (теориям истинным во все времена, но тогда исповедовавшимся с нарочитостью), правильно уступленным может быть только то, что уступающий оставляет сам, свободно и добровольно. Поэтому нужно было, чтобы Фридрих-Август согласился оставить провинции, которых домогалась Пруссия, после чего она могла уступить России то, что та желала получить в Польше. Россия, в свою очередь, делала соответствующие уступки Австрии, и так должен был последовать весь ряд оговоренных перемен – жертв для одних, приращений для других.
Выбрали трех полномочных представителей, защищавших на конгрессе короля Саксонии, – Талейрана от Франции, Меттерниха от Австрии и Веллингтона от Англии, – и отправили их к нему в Пресбург. Прибыв в Пресбург, те нашли Фридриха-Августа настроенным на решительное сопротивление и весьма мало тронутым услугами, которые ему, по их мнению, оказали. Когда несколько дней пылких настояний не дали результатов, три дипломата заявили королю, что если он не подпишет решения конгресса, Пруссия всё равно вступит во владение саксонскими провинциями, которые ей присвоены, тогда как он вовсе не вступит во владение теми, что были оставлены Саксонии, и останется пленником коалиции.
Несчастный государь не уступил угрозам, но всё же внушил переговорщикам убеждение, что не заставит долго ждать своего согласия. Они вернулись в Вену, дабы заключить последние договоренности. Баварию и Австрию привели к согласию относительно Зальцбурга, после чего всем государям осталось только облечься титулами их новых государств. Император Александр получил титул императора Всероссийского и царя Польши, король Фридрих-Вильгельм – титул короля Пруссии, великого герцога Познанского, герцога Саксонского, ландграфа Тюрингского, маркграфа двух Лузаций и т. д. Император Франц принял титул короля Италии и торжественным актом, тотчас обнародованным за Альпами, учредил Ломбардо-Венецианское королевство, включавшее итальянские провинции от Тичино до Изонцо. Король Сардинии, получивший Геную, и король Нидерландов, удвоивший свои владения благодаря присоединению Бельгии, облеклись титулами своих новых государств, с наименованиями, из них вытекавшими. Так, за несколько дней все государи позаботились завладеть своими приобретениями, дабы будущая война не могла ничего переменить в их положении, разве только, в случае победы, окончательно таковое закрепить.
Двенадцатого марта пришло, наконец, известие о триумфальном вступлении Наполеона в Гренобль, и стало невозможно сомневаться ни в природе его замыслов, ни в их успешном осуществлении. Представители держав тотчас собрались и предоставили Талейрану первому сделать предложения конгрессу. Талейран понимал, что лучшим средством навредить Наполеону в глазах изнуренной многолетними войнами Франции будет показать его несовместимость с Европой. И он задумал попросту повторить от имени конгресса ордонанс Людовика XVIII от 6 марта и отнестись к Наполеону как к преступнику, нарушившему приговор об изгнании и подлежавшему уничтожению тотчас по обнаружении. Образ действий в отношении человека, правившего с таким блеском, был весьма странный, но гнев против Наполеона был таким сильным, что не считались ни с актами, ни с их формой. Талейран предложил заявить, что поскольку Наполеон Бонапарт нарушил соглашение от 11 апреля и тем самым уничтожил единственное законное основание, на котором покоилось его существование, он ставится вне закона и подлежит соответствующему обращению в случае поимки. Вычеркнув два-три слишком одиозных выражения, декларацию приняли, датировали 13 марта и отправили с чрезвычайным курьером в Страсбург, дабы обнародовать близ наших границ и оказать, если еще оставалось время, услугу королевскому делу, дав знать Франции о единодушной непримиримости Европы с Наполеоном.
Затем несколько дней провели в ожидании новостей, то веря в успехи Наполеона, то сомневаясь в них при малейшем проблеске надежды, и все в эти дни думали только о немедленной и ожесточенной войне: Пруссия – из ненависти, Россия – от гнева обманутого великодушия, Англия – из страха упустить огромные выгоды, Австрия – из холодного убеждения, что войны избежать невозможно, и из опасения внушить недоверие союзникам.
Император Франц и Меттерних приложили все усилия, чтобы предотвратить всякую неосмотрительность со стороны Марии Луизы. Средств для ее подчинения у них оставалось в избытке, ибо они обладали и силой, и
