Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер

Последняя, но главная колонна должна была действовать на севере. Ее хотели составить из англичан, бельгийцев, ганноверцев, северных германцев и пруссаков и поместить под командование Веллингтона, осмотрительности которого всецело доверяли. Северная колонна могла набрать до 250 тысяч солдат, доведя общий состав действующих войск до 600 тысяч человек, не считая русских, австрийских и германских резервов (с ними численность союзных войск возрастала до 750–800 тысяч человек). Ненависть заглушила гордость пруссаков, и они выказали готовность сражаться под командованием Веллингтона, но этой склонности воспрепятствовало самолюбие Блюхера. Чтобы победить эту трудность, решили поместить под командование Веллингтона голландцев и бельгийцев, предоставлявших 40 тысяч человек и безгранично заинтересованных в войне. Ганноверцам не претила служба под началом британского главнокомандующего. Так Веллингтон получал 40 тысяч голландцев и бельгийцев, примерно 20 тысяч северных германцев и если бы добавил к ним 60 тысяч англичан, то мог бы собрать 120 тысяч солдат, не считая 12–15 тысяч португальцев, которых надеялись добиться от лиссабонского двора. От Испании Веллингтон ничего не ждал.

Было бы неразумно предстать перед Наполеоном со 120 тысячами солдат, но надеялись, что пламенный Блюхер не захочет оставить Веллингтону славу быть первым на линии и выдвинет 100–120 тысяч пруссаков; что его страстное желание сражаться сделает его послушным и он сам, без специальных договоренностей, перейдет если не под командование, то под руководство английского полководца, и так Веллингтон получит в свое распоряжение 240 тысяч человек. Когда эта сила выдвинется с севера, а силы князя Шварценберга – с востока, станут действовать так же, как в 1814 году, и, по очереди продвигаясь к Парижу, в конце концов задавят в нем Наполеона. Когда за первой русской армией последует вторая под началом Барклая-де-Толли, а к Блюхеру присоединятся прусские резервы, на линию выдвинется еще 150 тысяч человек. Не было сомнений, что 600 тысяч солдат сокрушат Наполеона, у которого не могло быть более 200 тысяч человек.

Эти несколько преувеличенные, но весьма близкие к истине расчеты были приняты как совершенно точные, и план, о котором идет речь, немедленно одобрили. Австрийские войска, предназначавшиеся Италии, были уже на марше. Договорились, что вторая австрийская армия будет скоро направлена на Базель; что баварцы, располагавшие уже 30 тысячами человек, поспешат собрать 50 тысяч, и вюртембержцы, баденцы и гессенцы равным образом поторопятся; что Англию будут просить, помимо ее финансовых щедрот в отношении главных держав, оказать некоторую помощь и союзникам второго порядка; и что Англия и Нидерланды не будут терять ни дня, собирая главные силы, способные противостоять Наполеону, если он вдруг выступит раньше предполагаемого срока, то есть середины июня.

Веллингтон решил даже отправляться тотчас, чтобы сплотить бельгийские, голландские, ганноверские и германские войска, сосредоточенные в Нидерландах. Перебравшись ближе к Лондону, он хотел также поддержать мужество своего правительства и добиться ратификации обязательств, которые взял, не имея на то одобрения. Ему поручили, кроме того, дать несколько советов Бурбонам, удалившимся в Бельгию, и пожелали удачи в новой войне. Государи решили оставаться в Вене до прибытия своих войск, а после их прибытия на линию последовать за штаб-квартирой Шварценберга, как они поступали во время кампании 1814 года.

Договор, доставленный в Лондон 5 апреля, был ратифицирован и отослан обратно 8-го. Сент-Джеймский кабинет послал в Брюссель двух своих представителей, дабы прийти к согласию с Веллингтоном по всем пунктам. Им поручили заверить генерала, что все хотят войны, как и он, и энергично ее поддержат. Кроме того, кабинет велел передать, что предоставит 6 миллионов фунтов стерлингов, обещанных трем великим державам, но не сможет ничего предоставить больше мелким германским государствам. Наконец, Веллингтона настоятельно побуждали сообщать о его планах и планах коалиции, чтобы можно было энергично содействовать им.

Прибыв в Брюссель, представители Англии нашли Веллингтона прилагающим все усилия к тому, чтобы сдерживать пруссаков, с одной стороны, а французских эмигрантов – с другой. Обе задачи были одинаково трудны, ибо страсти накалились в обоих лагерях. Пруссаки дошли до неописуемой ярости. Они говорили, что надо снова вторгнуться во Францию и на сей раз не оставить в ней в целости ни дворца, ни хижины. Их главные войсковые корпуса располагались в окрестностях Льежа, а поскольку город сохранил благосклонные к Франции чувства, пруссаки творили там всякого рода бесчинства: осуществляли за жителями инквизиторский надзор, задерживали или высылали тех, кого подозревали в сговоре с французами, были особенно суровы к саксонским войскам, которые после расчленения Саксонии горячо раскаивались в своем поведении в Лейпциге и не трудились это скрывать. Кроме того, Блюхер хотел включить саксонских солдат, перешедших на сторону пруссаков в силу венских договоренностей, в свою армию, а саксонцы отказывались подчиняться раздроблению и угрожали мощным сопротивлением, поддерживаемые симпатиями льежцев. Блюхеру советовали повременить с этой мерой, но он не желал слушать никаких умеренных советов.

Безрассудная газета «Рейнский Меркурий» стала рупором ненависти пруссаков. В ней писали, что нужно не сражаться с французами как с обычными противниками, а уничтожать их как бешеных собак. Нужно воевать не только с Наполеоном, но и с французским народом, ибо этот народ своей гордыней и честолюбием мучил Европу двадцать пять лет. Нужно уничтожить его как нацию, разделить на бургундцев, шампанцев, овернцев, бретонцев, дать им отдельных королей, отделить эльзасцев, лотарингцев и фламандцев, возвратить их во владение Германии и вернуть Германской империи единство, дав ей императора. Нужно забрать государственное имущество Франции, плод революционного грабежа, и сделать из него дотации для армий коалиции или бумажный залог, который послужит оплате новой войны. Статьи с подобными нелепостями, возмутительные по форме и по содержанию, каждое утро появлялись в этой газете и распространялись по берегам Рейна.

Подобные речи Пруссия соединяла с ничуть не более благоразумными военными планами. Пруссаки желали тотчас выдвигаться на Париж, не беспокоясь о том, готовы ли поддержать их усилия остальные армии коалиции, и заявляли, что могут самостоятельно, с помощью лишь англичан, ганноверцев и голландцев, смести всё на своем пути и одним ударом закончить войну.

В Генте, куда отправился Людовик XVIII, находился другой очаг страстей, не менее безумных. Если некоторые из министров, последовавших за Людовиком XVIII, пытались увидеть в произошедших событиях урок, другие видели в них только мотив для слишком долго откладывавшихся строгих мер. С легкостью заявляли, что французская армия – это сборище разбойников, от которых нужно отделаться, что ее вождей слишком обласкали, что нужно пересмотреть эту политику, снести несколько генеральских голов и применить, наконец, энергичные меры. В возвращении Наполеона видели результат заговора, а в поведении тех, кто содействовал его возвращению, – предательство, а не увлеченность. Несчастного маршала Нея осудили заранее и вслух проклинали.