Читаем без скачивания Священная земля - Барбара Вуд

Пока царила суета, все жаловались, переносили стулья, снимали шляпы, водружали их обратно на голову и лезли с советами к фотографу, Анжела внезапно изменилась в лице. Райдер, чьи инстинкты отточились за долгие годы работы, моментально увидел это и вскочил на ноги. Странное выражение появилось в глазах пожилой леди.

Сначала никто не заметил, что Анжела встала со своего места. Но, когда она пошла куда-то в сторону от собравшихся, фотограф сказал:

— Простите, мэм, но вы нужны нам здесь.

Анжелика немедленно побежала за ней.

— Бабушка? Что случилось?

Анжела остановилась в саду возле невысокой каменной стены, отделявшей дом от хозяйственных построек. Ее глаза, обрамленные складками кожи и морщинками, но не утратившие яркости и блеска, неотрывно смотрели на аллею, ведущую к Старой Дороге.

Остальные присоединились к ней, выражая свою озабоченность, уговаривая бабушку присесть, размышляя вслух, а не вызвать ли доктора, волнуясь и тараторя, пока Анжела неподвижно стояла и наблюдала за аллеей.

Постепенно все умокли, и ветер донес до них отдаленный стук копыт и скрип колес. Они еще даже не увидели, кто это был, но Анжела улыбнулась и прошептала одно слово:

— Марина.

И в следующее мгновение, пока толпа ошеломленно стояла не в силах пошевелиться, все увидели повозки с седоками и наваленным багажом — признаки путешественников из дальних краев. На сиденье в первой повозке сидел однорукий мужчина с белесыми волосами и светлой бородой, а рядом с ним симпатичная женщина средних лет в старомодном платье и капоре. Во второй повозке — мужчина помоложе с женщиной и двумя детьми. А третьей повозкой управлял молодой паренек.

— Господи! — воскликнул один из сыновей Анжелы, мужчина шестидесяти лет, похожий на Наварро, но лишь внешне, а не характером. — Мама! Это же Марина! Она вернулась домой!

Вся компания выбежала встречать гостей, сгрудившись вокруг повозок, будто деревенские жители приветствовали солдат, возвратившихся с войны. Анжелика осталась вместе с Анжелой у садовой стены, наблюдая за происходящим полными слез глазами. Взяв бабушку под руку, она почувствовала, что старая женщина дрожит от волнения, и увидела слезы, сверкавшие на щеках Анжелы.

— Это и вправду тетя Марина, — потрясенно сказала Анжелика.

До гасиенды повозки сопровождала торжественная процессия — взрослые смеялись, а дети радостно бегали вокруг. Мало кто помнил Марину, но каждый слышал рассказы о ней. Ее неожиданный приезд окрылил людей, словно появление святого духа. Все, включая фотографа и циничного репортера, ощущали магию сегодняшнего дня.

Наконец повозки подъехали к каменной стене, и Марина на мгновение задержалась на сиденье, глядя на мать. Потом с помощью братьев она слезла на землю и попала в объятия матери, так словно они простились только вчера, а не тридцать шесть лет назад.

Призраки вернулись. Шепча, поддразнивая, напоминая о давних временах. Через распахнутые ставни Анжела видела висевшую в небе луну: была почти полночь.

Она лежала без сна на кровати, где родила своих детей, и думала о том, каким же насыщенным выдался день. Угощение, музыка и танцы. Друзья, приехавшие навестить ее, старые испанские фермеры, мексиканские умельцы и американские переселенцы. Пожаловал даже Кристобаль Агилар, мэр Лос-Анджелеса. От губернатора из Сакраменто были получены по телеграфу праздничные поздравления. И Марина вернулась домой! Счастливый день для любой женщины. Но даже после этого пробел в мыслях, который беспокоил ее с самого утра, не исчез.

В темноте позднего часа, когда в голове улеглись пережитые впечатления, она стала понимать, что, скорее, должна была что-то сделать, нежели вспомнить. Но что?

Анжела вылезла из кровати и надела тапочки. Она с улыбкой посмотрела на свои подарки. Самыми ценными для нее были ацтекская статуэтка от Анжелики и акварели, нарисованные Дэниелом в Китае. Когда она воскликнула, как это ужасно — потерять руку из-за бандитской пули, Дэниел сказал:

— Слава Богу, это не та рука, которой я держу кисть!

Накинув на плечи шаль, она положила нефритовую фигурку в карман, думая, что сегодняшней ночью ей понадобится удача древней богини, потом взяла свечку и пошла по темной и безмолвной колоннаде, мимо закрытых дверей, за которыми спали люди, пока не остановилась у комнаты в самом конце.

Это был ее личный кабинет с массивным железным канделябром, тяжелой мебелью, книжными полками до самого потолка и камином, настолько огромным, что человек мог выпрямиться в нем во весь рост. На рабочем столе лежали стопки писем, дожидавшихся ответа, — люди просили денег, совета, возможности торговать с ней. Поскольку зрение у Анжелы теперь было уже не то, а дрожащие руки больше не могли писать разборчиво, она наняла себе секретаря. Но она каждый день находила время, чтобы посидеть за столом, просматривая бухгалтерские книги, счета, расписки и другие документы.

Когда-то кабинет был местом правления Наварро. Здесь он принимал важных посетителей и раздавал блага, будто король, или назначал наказания, словно деспот. Здесь устраивал выговоры детям и распекал рабочих, подписывал контракты и соглашения на огромные суммы денег и заключал сделки разной степени законности. В этой комнате он помогал своим друзьям и уничтожал врагов. Однажды он принимал здесь губернатора Калифорнии и имел наглость не встать, когда тот вошел. Наварро восседал на этом роскошном, похожем на трон, кресле, верша добро и зло, и за все годы своего правления он ни разу не позволил Анжеле войти сюда.

Она вспомнила ночь, когда пришла к Наварро, лежавшему в кровати, поправляясь после ранения. Хотя он и выжил, но из-за большой кровопотери и инфекции оказался на несколько недель прикованным к постели. В те дни Анжела взяла на себя временное управление ранчо, так как местные традиции разрешали женам выступать в роли фермеров во время отсутствия мужей. Она подошла к его кровати, посмотрела на то, как беспомощно он выглядел, и произнесла:

— Эта земля принадлежит мне. Меня не интересует, чем ты займешься, когда выздоровеешь, но ты уже никогда не будешь главой ранчо Палома. И, если ты хоть раз поднимешь руку на меня или моих детей, я тебя зарежу.

Когда он наконец поправился и явился в свой кабинет, чтобы продолжить работу, то увидел у себя за столом жену, листавшую учетные книги. На секунду их взгляды встретились в молчаливом противостоянии. Потом Наварро развернулся и быстро ушел. Больше он никогда не входил в кабинет.

Она выдвинула ящик и достала мешочек из непромокаемой ткани, взяв его под мышку. Потом вышла из комнаты и тихо зашагала по колоннаде, пока не остановилась возле опочивальни, в которой мирно отдыхали Марина и Дэниел Гудсайд.