Читаем без скачивания Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тапани схватил за плечи Тайсто, сказал, что так и думал: Матсомпи на трезвую голову не выдержать напряжения, вызванного разницей во времени, затем он увидел округлость Кайсу, и это дало ему новую тему для болтовни. Он сказал, что я — неудачник, которому не везет во всем, даже в противозачаточных средствах.
Рассмешить Кайсу ему не удалось — ей было жарко в тяжелой одежде, подбитой купюрами и дорожными чеками. Я спросил у Тапани, там ли, где надо, мы ждем багаж, и он подтвердил, что багаж всегда доставляют сюда, но отказался идти справляться о наших чемоданах, поскольку до сих пор еще не овладел английским, хотя за те два года, что он провел тут, спасшись бегством от банкротства и судебных процессов, пытался учить язык на курсах и даже с помощью частных уроков. Тайсто не мог поверить, что английский язык так трудно выучить, вспомнил, что в начальной школе за два года он сносно овладел шведским, без всяких дополнительных курсов, которые в этой стране, как он слышал, оплачивает государство. Тапани велел Тайсто поступить на эти курсы, сам он начинал такую учебу трижды, но каждый раз бросал после четвертого урока, ибо за столь короткое время учителям никогда не удавалось даже составить список всех учеников. Многие из учеников были гаитянами и кубинцами, не умевшими вообще ни читать, ни писать, а их имена и фамилии были такими длинными и трудными, что даже учителя не могли их усвоить. К тому же, по словам Тапани, учителя работали без лишнего энтузиазма.
Багаж пришлось ждать долго. Когда мы пожаловались на погоду, Тапани пообещал, что жара и влажность еще усилятся в летние месяцы, в июле температура тут могла подняться до плюс пятидесяти градусов по Цельсию, что соответствует ста с лишним градусам по Фаренгейту, а влажность воздуха доходит до ста процентов, вот тогда-то и будет смысл жаловаться или даже смотаться из Флориды в северные штаты, где лето напоминает финское, но дождей поменьше. В летние месяцы во Флориде не увидишь никого, кроме сумасшедших финнов-туристов, алчущих тепла пенсионеров, индейцев, которые не имеют права уехать из резервации, и воров, которые приезжают в это время специально, чтобы очистить от ценных вещей покинутые богачами дома, а заодно крадут из гостиниц и мотелей все, что не приковано железными цепями.
Тапани расспрашивал про наш отъезд. Я рассказал то, о чем не хотел говорить по телефону. Он спросил о бухгалтерских книгах и квитанциях, которым теперь не следовало попадать в руки полиции. Кайсу больше интересовала квартира, приобретенная для нас Тапани и обставленная им на те деньги, которые я переправил с парнями. Тапани стал сильно расхваливать квартиру и то, как дешево ему удалось купить стильную мебель оптом для всех квартир. Приехав сюда, Тапани привез с собой из Финляндии столько денег, что выстроил в Лейк-Уэрте целый жилой район, называемый Оушен Грин[48], сорок квартир в рядовых домах[49], успешно продавал их финнам и другим иностранцам и сидел на деньгах, ничего не делая. Деньги лежали в банке. Тапани утверждал, что американский доллар надежен, его не съедает инфляция, а многолетние миллионные вклады тут приносят такие проценты, на которые можно хорошо жить, увеличивая капитал и обдумывая, в какое бы предприятие вложить деньги, чтобы они приносили настоящий доход.
Тапани рассказал, что близко сошелся со здешними бизнесменами, которые с удовольствием помогли бы и нам с Тайсто вложить во что-нибудь деньги. Он надеялся, что у нас с собой столько денег, что нам не потребуется сразу наниматься землекопами на «черном рынке труда», а разрешения на работу нам не получить еще в течение нескольких лет; он и сам-то проживал в США по туристской визе, и через каждые шесть месяцев ему приходилось покидать страну на несколько дней, прежде чем снова удавалось добыть визу на шесть месяцев. Он с помощью хорошего юриста затеял оформление эмигрантского паспорта, но это дело долгое и небесплатное, и нам следовало быть готовыми к этому. Кайсу сразу же сказала, что мы не задержимся в Америке ни на день после истечения срока давности совершенного в Финляндии преступления по неуплате налогов, который составляет пять лет, а из них почти два года уже прошли. Тогда я вернусь в Финляндию, а что касается ее самой, то она вернуться домой может, когда пожелает. Тапани обнял ее, покружил в вальсе и заявил, что наверняка Кайсу не захочется возвращаться в Финляндию, когда она распробует вкус хлеба из американской пшеницы. Негры, стоявшие возле транспортеров е чемоданами, смотрели на их кружение и что-то восхищенно кричали Тапани. Тапани отпустил Кайсу и спросил, что кричат мужчины. Я сказал, что не понял. Тапани подумал минутку, не проучить ли черных — чтобы не кричали белому, но вспомнил показанные накануне по кабельному телевидению соревнования боксеров-профессионалов — чернокожие все пятнадцать раундов колотили друг друга с такой яростью, что подобные удары могли выдержать лишь головы, состоящие из сплошной кости, — если вдруг и эти окажутся столь же крепкоголовыми, Тапани только повредит руки. И вообще он считал, что здесь лучше воздерживаться от драк, но я помнил, как дома он иногда размахивал кулаками, когда слов не хватало, как в Вааса, в мужском туалете ночного клуба «Васкиа», избил парней-финнов, прибывших из Швеции, из Мальмё, в летний отпуск, которые, похоже, слишком много знали, как в фирме Тапани нанимают на работу и как платят налоги. Я сказал, что теперь он не в Вааса, не в «Васкиа». И Тапани это рассмешило.
Мы сняли с транспортера свои чемоданы, которые прибыли из ангара под навес. Тапани взял один из них и понес к своей машине, которая находилась в самом конце большой автостоянки. Тайсто спросил, не собирается ли Тапани вести нас до самого дома пешком; мы проклинали тяжелые чемоданы и слишком толстую одежду. Погрузили вещи в багажник и сели в новый «кадиллак» Тапани.
