Читаем без скачивания Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тайсто вернулся, сказал, что такси ждет нас в порту, и взял свои вещи. Мы ждали, пока судно причалит к шведскому берегу. Тайсто сидел на краю койки и постукивал туфлей о туфель; говорил, что стряхивает со своих ног пыль Финляндии, как и обещал вчера; я тоже снял туфли с ног и тоже постукал одним о другой, только Кайсу не согласилась стряхивать пыль Финляндии со своих туфель.
Судно подошло к причалу. Мы покинули каюту и стояли в коридоре, в толпе пассажиров, ожидая, когда начнут выпускать с судна. Таможня не стала проверять нас. Внизу, рядом с павильоном, на парковочной площадке стояла одна машина — такси, и мы пошли к ней. Люди с судна потащились с вещами на автобусную остановку. Я спросил, есть ли у Тайсто шведские деньги, хотя бы крона. Он сказал, что есть, обменял на судне. Я позволил ему платить за такси в Стокгольме.
От Капелльскяри до Стокгольма было неблизко, и такси было дорогим удовольствием, Тайсто опасался, что его крон хватит только на полдороги, сидя впереди, он толковал об этом с таксистом по-шведски, и они договорились, что Тайсто сможет уплатить часть финскими деньгами. Я смотрел на деревенские пейзажи, на местность, по которой машина везла нас в город. Такси мчалось очень быстро, обгоняя другие машины и долго мигая светом при обгоне. Дома в деревнях были чистые и дворы хорошо ухоженные; снега тут не было, кроме как на опушках и у стен строений.
В Стокгольме шел дождь и было очень холодно. Стокгольмский железнодорожный вокзал был единственным известным нам в городе местом, где можно находиться с вещами. Подъехали к вокзалу. Внесли вещи в кафе, устроенное в зале ожидания, и стали пить шведский, непривычный на вкус, словно пригоревший кофе. Кайсу позвонила домой, проговорила все монеты — кроны, какие нашлись у Тайсто, вернулась от телефона мрачная: ее мать посоветовала ей выпрыгнуть из лодки теперь, пока еще можно достать ногами до земли. Я видел, что Кайсу обдумывает и такую возможность. Тайсто пил слабое пиво, оно его только утомило, и он задремал, опершись о стол.
Просидели на вокзале часа два, не зная с чего начать. Я сходил в банк обменять деньги, затем в гостиничное бюро и получил для нас номера в дешевой гостинице, показавшейся нам, когда мы явились туда, просто домом для приезжих; большая квартира в центре города, которую какая-то старая тетка превратила в гостиницу, поставив в комнаты раковины; она указала нам ванную в конце коридора, обещала в семь утра сварить кофе и держать его горячим до десяти. Мы заполнили анкеты, тетка запретила нам приносить в комнаты алкогольные напитки и тем более распивать их там, она знала финнов; командированные, много пьющие, останавливались в ее комнатах часто.
Кайсу не понимала по-шведски, но я обходился, вспомнив, чему научился в школе на уроках шведского и в те времена, когда работал на заводе Шоумана в Пиетарсаари. Тайсто сказал, что не хотел бы числиться в списках работников фирмы, которая пользуется гостиницей такого уровня для размещения своих людей в Стокгольме; даже после морских нефтебурильных платформ этот отель должен был казаться сущим адом. Тетка поняла из речи Тайсто слово «нефть» и рассказала, что с нефтебурильных платформ некоторые из этих финнов как раз и приезжали, они сильно пили, и это оставило малоприятные воспоминания; каждая компания финнов в свободное время гуляла так бурно, что даже отклеивались от стен обои, а куски линолеума можно было найти вокруг еще и неделю спустя. Я пообещал, что мы будем чистоплотными и спокойными жильцами.
Тетка поинтересовалась, откуда мы и по каким делам приехали в Стокгольм. Я сказал, что мы ищем работу. Она тут же спросила, а сможем ли мы заплатить за номера, у нее, дескать, бывало и так: приезжавшие из Финляндии в поисках работы не понимали, что в Швеции полагается платить за номера, к тому же времена теперь плохие и мы, возможно, не найдем тут работы, Швеция высылала неквалифицированных рабочих обратно в те страны, откуда они понаехали сюда в шестидесятых и семидесятых годах, привлеченные высоким жизненным уровнем шведов и свободой шведского общества. Тетка спросила также, какие у нас профессии. Тайсто сказал, что мы промышленные рабочие. Тетка считала, что нам было бы лучше сразу же уехать севернее, в Лулео на металлургический завод, или в Сундсвалл — на алюминиевый. Я повел Кайсу и Тайсто в номера, тетка брела за нами, наделяя хорошими советами. Она кончила кудахтать лишь после того, как я захлопнул дверь у нее перед носом.
Кайсу попросила, чтобы мы не оставались в этой гостинице надолго. Я пообещал сразу же найти получше, эту мне порекомендовали в гостиничном бюро как чистую и дешевую гостиницу для семейных. Тайсто положил свои вещи у двери, сказав, что сразу же уйдет в свой номер, как только тетка уберется. И по мнению Тайсто, эта гостиница была не того уровня, к которому он, хорошо зарабатывающий мебельный фабрикант, привык: утренний кофе в постель, сауна и плавательный бассейн утром в распоряжении жильцов, ночной клуб и бар для вечерних развлечений. Я был уверен, что такие гостиницы в Стокгольме еще найдутся.
Тайсто приоткрыл дверь и, выглянув в коридор, сообщил, что старуха уже убралась. Он взял свои вещи, сказал, что хочет утром поспать, и попросил нас разбудить его, когда пойдем в город обедать.
После ухода Тайсто Кайсу рассказала, что услышала от матери по телефону: полицейские искали Тайсто и меня в деревне весь день, узнали, что Тайсто расплатился с рабочими и навесил на дверь мастерской замок. На ковроткацкую фабрику они завернули тоже и пообещали вернуться с такими полномочиями, что им обязаны будут представить бухгалтерские документы за пять последних лет, и еще они обещали захватить с собой людей, которые кое-что понимают в счетоводстве. Я сказал Кайсу, что унес всю бухгалтерию и квитанции в такое место, где никому их не найти, я все же не настолько глуп, чтобы оставить подобные документы — вещественные доказательства — на полках в конторе фабрики. Кайсу спросила, где же эти папки. Я сказал, что и ей лучше не знать об этом; если она решит выпрыгнуть из лодки и вернуться домой, полиция сразу же в нее вцепится. Кайсу заверила,
