Читаем без скачивания Семейная хроника: сборник рассказов. Том 1 - Николай Осин

Но попа, находясь на поверхности и оценив всю ситуацию, командовала высвобождением из плена достойно! Потерь не было. На берег возвратились все части тела в целости. Вид, к сожалению, был не для людей со слабыми нервами!

Юрка, увидев это чудовище, обильно облепленное тиной, передумал возвращаться через речку и заорал нечеловеческим голосом:

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!

После воплей Юрки все дружно сбежались на место происшествия. Действительно, скульптура была редкая по достоверности! Потом мы всей компанией довели Колю до дома, где он забрался с головой в кадушку с водой!

Ах, как жаль, что в те времена фотоаппараты были в народе большой редкостью!

ЧАСОВОЙ

Сестра моего папы, Анна Николаевна, которую мы, все её родные племянники, звали крестной, была для нас, практически, второй матерью. Отличалась она удивительной добротой, щедростью, умом, и, как Валентина Леонтьева (известная телеведущая), любила устраивать приятные и неожиданные для всех (даже для самой себя) сюрпризы. Жила она в «Сельмаше». Жила очень скромно, как позволяла зарплата уборщицы телефонной станции на заводе. Свои дети умерли в раннем возрасте от свирепствовавшей скарлатины и поэтому огромную, неиссякаемую, как родник, материнскую любовь она перенесла на нас. Мы это чувствовали и тянулись к ней как к родной Матери. Как бы не были ограничены по времени, всегда выкраивали возможность навестить ее в «Сельмаше».

Однажды оказался свободным целый воскресный день и она повела меня навестить бывших земляков по родной Кевде. Это к Паниным и к Палагиным. У меня какое-то чувство, что Кевдяшей в «Сельмаше» – половина жителей. Учился я в это время в Авиационном институте в Ленинграде. Хозяйка дома у Степановых, т. Маша, быстро накрыла стол и всем, что было в доме, нас от души покормила. Удивительная способность Кевдяшей, так просто и так душевно угощать! Потом появилась Мальвина, главное богатство дома – Нюра. Конечно, встретив ее где-то на улице, я бы никогда её не узнал. Много воды утекло с тех пор, как они переехали в «Сельмаш».

Потом пошли всей компанией к Палагиным. Они были нашими соседями по Кевде, и жили напротив нас у нижней дороги. Первая встретила нас Немая.

Она прекрасно понимала всё по губам и очень доходчиво объяснялась руками. Мы к ней привыкли в детстве и как-то очень легко общались.

Всех из компании она узнала, а кто же я-то? Крестная приказала мне молчать. И спектакль начался.

Немая долго и пристально меня рассматривала в глаза. Что в её голове творилось, одному богу ведомо. Крестная пошла в наступление.

– Ну, что уставилась? Ай, не признашь?

Немая отрицательно покачала головой.

– Эх, ты! А говоришь, что всех Кевдяшей помнишь!?

Немая опять покачала головой.

– Может ты, и Миньку Смирнова не вспомнишь?

Она резко встрепенулась, широко открыв глаза и рот.

– Ведь это же Коля, сын его!

Что произошло дальше, никто не ожидал. Взрыв эмоций. Она как закричит, на языке, понятном только ей! Кинулась обнимать, целовать меня. Слезы полились рекой. И не только у неё, но и у всех окружавших нас, при виде этой сцены.

Крестная, как хороший дирижер, продолжает:

– Ну, что, вспомнила, как пехтелём-то лупила? Ну-ка, Коля, расскажи!

– Да чего же рассказывать-то. Что было, то было. Она же была часовым поставлена. Мать с отцом в Каменку к дяде Коле уехали, а её попросили подомоседничать. Какой корм дать скотине и чем напоить её ребятенки сами всё знают и всё сделают. Ты им только блины пшённые утром напеки. На ночь из дома не пускай. Пусть дома уроки делают.

Все, что было предписано инструкцией, было нами сделано засветло. А как только стемнело, собрались дома. Зажгли керосиновую лампу. Вставили «машинку» в голландку, засыпали сухой «назём» и затопили. Мудрый отец для лучшего прогорания «назёма» придумал и сделал специальную «машинку» с дополнительным сводчатым поддувалом. Работала она великолепно. Занялись уроками. Потом пришли гости: Шурка Яшкин, Пилис (Петька Борисов), Ваня Курдин. Начали решать задачи из книги «математическая смекалка». Соорудили из спичечной коробки замок, вокруг замка с 4-х сторон разложили спички-рыцарей. Условие задачи: как расставить рыцарей так, чтобы с каждой стороны было по 9 рыцарей?

Немая сидела на конике у двери и толкла в ступе пшено на блины. Увидев на столе спички, подошла и одним движением сгребла и «замок и рыцарей» в подол передника и, пригрозив кулаком, ссыпала все в карман фартука. Больше никто не рискнул взять вторую коробочку с круга над лампой. Поиграли в «дурачка» в карты и гости решили расходиться по домам. Но Немая замкнула крючок на двери и, постучав одной рукой по другой, с пальцами, раскрытыми веером, подула на них. Это означало, что на улице темно, нет света, и из дома выходить нельзя.

Яшкин, как самый смелый (его отец воевал в дивизии Чапаева!), придумал манёвр. По его плану мне надо было зайти справа и схватить Немую за левую руку, а он в это время скидывает крючок и вылетает в сени. Ваня Курдин, как самый хитрый, занял позицию у кута, для разбега.

Но, Немая, блестяще в доли секунды, разгадала «Кутузовский» план Яшкина. Ловким движением «пехтеля» съездила сначала по лбу мне, а, вторым концом, Яшкину. Я устоял. Видно лоб был покрепче, и движение навстречу «пехтелю» не было таким стремительным, как у Яшкина. Шурке Яшкину повезло меньше. Рухнул пластом на спину и лежит на полу без памяти, как Христос на распятии.

Все остальные мгновенно оказались под лавкой. Оценив ситуацию, решили оттащить «Кутузова» от ступы, пока не очухался. Если зашевелится, она может расценить так, что он притворялся и сделает пехтелем «контрольный выстрел». Осторожно подползли, и тихонько уволокли его под лавку.

Немая с каменным невозмутимым лицом продолжала толочь пшено, молчаливо разрешая утащить с поля боя поверженных.

Под лавкой, Яшкин, очухавшись, выругался:

– Во, стерва, ловкая какая! Двоих успела окрестить! Так призвездячила, что, аж память отшибла. Такой «шишак» здоровенный мне припаяла! Да и тебе, Коля, тоже не меньше!

Немая тем временем перетолкла всё пшено, просеяла, затворила тесто и заняла прежнюю позицию часового на конике около ступы. Дремала ли она, сидя на посту, или нет, не ведомо.

Но более никто не решился на новый маневр. Так все и ночевали под лавкой.

Утром, когда рассвело, она, в соответствии с инструкцией, сняла крючок.

ГРОЗА

В пору нашей юности были какие-то сумасшедшие грозы. Мы, дети, спали все в мазанке. Спали, как игральные карты. Девчонки – головами к двери, мы с Володей – головами от двери. Дверь была металлическая с секретным засовом, очень крепким и очень надёжным. В случае какой – то беды, он мог открываться и детьми изнутри и родителями извне. Такой мудрый засов придумал отец. В двери было круглое отверстие для кошки. Когда сверкала молния, через отверстие в двери, в мазанке было так светло, хоть иголки считай. От грома был жуткий грохот, было такое впечатление, что мы как зерно в решете – прыгали на спальном месте. После одной из таких гроз, пришла утром мать и говорит:

– Ну, дети, пожалел нас Бог.

Ударила молния в трубу, прошла по опечнику, расщепив деревянное обрамление. Большие чугуны, в которых варилась картошка для скота, валялись на боку, а некоторые вверх дном. На полу валялся хлеб, ковриги, которые до этого лежали на брусе под потолком, для этого предназначенным. Валялись разбросанные до самого кута вилки и ложки.

Конец ознакомительного фрагмента.