Читаем без скачивания ПОСЛЕДНИЕ ХОЗЯЕВА КРЕМЛЯ - ГАРРИ ТАБАЧНИК

Когда же менять отношение к прошлому?

15 февраля 87-го года генсек встречаясь с журналистами, когда, по его словам, уже началась перестройка сознания, призывает „дорожить каждым годом нашей 70-летней советской истории”. Выходит, генсек призывает дорожить и теми годами, когда у власти был Молотов, когда по сталинским приказам расстреливали и гнали в ГУЛаг великое множество ни в чем не повинных людей, когда истребляли крестьянство , уничтожали интеллигенцию, давили матросов Кронштадта, когда заключался союз с Гитлером, когда из-за урона, нанесенного партийным руководством, страна оказалась неподготовленной к войне с фашистской Германией и должна была за это расплачиваться миллионами жизней и огромными потерями территории, когда свирепствовала ждановщина, когда, поставив ракеты на Кубу, Хрущев привел мир на грань ядерной катастрофы, когда в правление Андропова сбили корейский самолет, когда давили танками Венгрию и Чехословакию, вторглись в Афганистан. Всем этим генсек призывает дорожить, а не стыдиться.

В 40-ю годовщину со дня окончания Второй мировой войны с речью выступил президент ФРГ Рихард фон Вейцзекер. Он тоже говорил о прошлом, позорный и кровавый след которого навсегда останется на страницах германской истории. Президент ФРГ не призывал дорожить этими годами, он призывал помнить о них. ’’Вспомнить — это значит восстановить в памяти случившееся с честностью и прямотой, необходимыми для того, чтобы оно сделалось частью твоего сознания... Речь на идет о преодолении прошлого. Это сделать невозможно. Нельзя задним числом изменить прошлое, нельзя его отменить. Но всякий, кто закрывает глаза на прошлое, становится слепым к настоящему. Кто не желает помнить о бесконечности, тот становится восприимчив к новому заражению”.

Президент ФРГ был прав, сказав, что немцы, выросшие после войны, не могут нести на себе бремя ответственности за дела отцов, но помнить о страшном позоре прошлого необходимо, чтобы подобное не повторилось в будущем. Вот для чего следует помнить и напоминать о позоре, пронизывающем всю советскую историю. Не для того, чтобы „столкнуть лбами народ”, а для того, чтобы он никогда больше не позволил совершиться преступлениям прошлого. В разговоре с писателями Горбачев вспомнил Екклезиаста. Но есть еще и другое еврейское изречение: „Кто хочет забыть, продлевает изгнание, и тайна спасения именуется памятью”.

... В подмосковных электричках кого только не встретишь! Тут тебе и доморощенные проповедники и сомнительные пророки, и увещеватели. Бродили по проходу нищие, пока их всех не пересажали, надрывали душу своими песнями калеки-гармонисты. Продавали что-то из-под полы, опасливо оглядываясь по сторонам. Там можно было купить и портрет Сталина при всех регалиях, и иконки Божьей Матери. А теперь к этому добавились и фотографии Высоцкого. Каждый покупает что ему по душе. А некоторые и Сталина, и Божью Матерь, и Высоцкого.

Поклоняющиеся памяти диктатора уверены, что и пьяных, и прес-

тупников, и беспорядков не станет, если вернуться к тем временам, когда все было зажато в свирепом кулаке бериевского гестапо. Поклонники исполнителя песен, многие из которых вдохновлены песнями узников сталинских лагерей, считают, что улучшение придет только, если кулак будет разжат. О том, какая обстановка возникла в Москве в конце 86-го года, дает представление полученное оттуда письмо.

”...Чересчур трудно дышать в этой атмосфере чудовищной лжи и лицемерия. ’ Центральный персонаж” пытается совершать резкие телодвижения в болотной среде. Болото почти не реагирует. Единственная реальная сила в стране, которая все-таки ощущает на своей шкуре его „новый стиль”, реагирует двояко. Во-первых, инстинктивно старается пересидеть, либо отбиться (на что и рассчитывают его конкуренты). Во-вторых, рассудком хочет понять, блеф ли это или действительно шеф сошел с ума и желает разрушить „основны”. Но это, конечно, блеф, и очень смешно, если именно блеф его погубит. Во всяком случае, предлагаемые им решения смехотворны. Мы уже наблюдали в юности, как один из его предшественников пробовал прыгнуть через пропасть в два прыжка. Вместо реального изменения существующих структур предлагается введение новых аппаратов контроля (госприемка и т. п.). Вместо апелляции к динамическим силам в экономике бессмысленное перекладывание решений „на местные советы”. Как будто люди на местах в состоянии что-либо изменить при полном отсутствии правовых и социальных норм.

А самое главное — там, за решеткой, людям становится все хуже и хуже. Условия становятся тяжелее с каждым месяцем.

Единственная сфера, где наблюдается некое движение, — это пресса в широком смысле слова. Но все авторы прекрасно понимают, что их заставляют переживать чужие и ополовиненные идеи, авторы которых либо сгнили, либо сидят. Отсюда общее ощущение узурпации и воровства, которое слишком смахивает на мародерство”.

О том, как обстояло дело в Советском Союзе с подлинной гласностью, не говоря уже о свободе слова, показали события в Алма-Ате, когда без какого-либо объяснения был снят с поста первого секретаря компартии Казахстана Д. Кунаев. Трудно поверить, что противникам Кунаева удалось собрать необходимое для его снятия большинство на пленуме ЦК компартии республики, состав которого был подобран им самим. Ведь его как раз и обвинили в семейственности и подборе кадров по принципу личной преданности.

С 83-го года были заменены все первые секретари и большая часть ЦК пяти среднеазиатских республик. Но в Казахстане коса нашла на камень.

Однако Горбачев решил сыграть ва-банк. В результате в Алма-Ате

вспыхнули беспорядки, в которых приняло участие около десяти тысяч человек. Тридцать милиционеров было убито.

Располагая вездесущим аппаратом КГБ, Горбачев должен был знать положение дел и состояние умов в республике. Он обязан был найти такое решение, которое позволило бы избежать ненужных жертв. Да и с точки зрения режима он сыграл, говоря шахматным языком, не лучшим образом. Ведь вряд ли принесли советскому режиму пользу демонстрации, в которых по официальным данным участвовало 3 тысячи человек и о которых пришлось сообщать в советской прессе, если только не были они спровоцированы для того, чтобы получить лишний повод для разгрома сторонников Кунаева, что тоже возможно.

Оценивая программу Горбачева зимой 86 года, итальянский журналист Финетти назвал ее „программой экономических реформ в рамках социального консерватизма и политических репрессий”. С одной стороны, гласность, хоть и дозированная, с другой - новые законы, закручивающие гайки.

Говорят, что Горбачев следит за своим здоровьем. Не курит, пьет умеренно. Стремится, когда возможно, совершать прогулки и наблюдает за своим питанием. Ему это легко. Выбор того, что он пожелает видеть на своем столе, у него неограничен. Иное положение у большинства советских людей. И вина за это лежит и на Горбачеве. Ведь это он руководил советским сельским хозяйством почти четыре года. И это были самые бедственные годы.

В октябре 80-го года положение оказалось таким плохим, что Брежневу пришлось всенародно (в который раз!) давать обещание наконец-то накормить страну. Была принята помпезная Продовольственная программа. Проходит шесть лет, и вот секретарь Волгоградского обкома пишет о том, что в ходу карточки. Голод давно бы поразил Советский Союз, если бы не приусадебные участки. Под них отведено всего 1,4% всей обрабатываемой земли. Но производится на них 61% картофеля, 54% фруктов, 34% яиц, 30% овощей, 29% мяса и молока, получаемых на всей остальной огромной территории, находящейся в пользовании колхозов и совхозов!

Давно бьш бы голод в Советском Союзе, если бы не то зерно, выпеченный из которого хлеб зимой 72-го года наполнил благоуханием булочную на Калининском проспекте в Москве. Потом я узнал, что это был хлеб из американской пшеницы. Объем советской сельскохозяйственной продукции на душу населения с 71-го по 82-й год снизился. Если до 71 -го года он равнялся 63% американского, то в 82-м году упал до 51%! И это при том, что за эти годы в сельское хозяйство было сделано 30% всех советских капиталовложений.

Урожайность зерна в Советском Союзе за тот же период составила лишь одну четвертую урожайности в Соединенных Штатах, а производительность советских колхозов и совхозов оказалась в ДВАДЦАТЬ раз ни-

же производительности американских фермеров. К тому же резко возросла стоимость советского сельскохозяйственного производства. С 70-го года затраты на производство зерна, картофеля, мяса и молока удвоились. Стоимость производства хлопка подорожала на одну треть.

Один из крупнейших зарубежных специалистов по советскому сельскому хозяйству британский экономист А. Ноу в указывает на ряд причин удорожания сельскохозяйственного производства в СССР: возросшие заработки, несмотря на то, что производительность труда не увеличилась, бесхозяйственный расход средств, неравномерное осуществление механизации и отсутствие запчастей, потеря огромной части продукции из-за плохих дорог и нехватки хранилищ и, наконец, бюрократическая система планирования, ставшая важнейшим препятствием на пути развития советского сельского хозяйства. К этому следует добавить и условия жизни большинства колхозников.