Читаем без скачивания ПОСЛЕДНИЕ ХОЗЯЕВА КРЕМЛЯ - ГАРРИ ТАБАЧНИК

Стоит посмотреть, как вело себя горбачевское руководство во время этого серьезнейшего для страны кризиса. Вот как развивались события.

26 апреля. День первый.

Советское правительство хранит молчание. Однако установлено, что район бедствия в радиусе 30 километров оцеплен и началась эвакуация примерно 50 тысяч человек из прилегающих к электростанции поселков. Москва продолжала хранить молчание. А на станции свирепствовал пожар. Позднее в „Правде” появится репортаж о том, как 26 апреля был поднят по тревоге начальник химических войск генерал Пикалов, отправившийся руководить спасательной операцией. А это не могло быть сделано без ведома председателя Совета обороны Горбачева. Как справиться с пожаром, власти не знают. Советский атташе по науке в ФРГ неожиданно появляется в агентстве „Атомфорум” с вопросом: как загасить пожар на атомной станции?

27 апреля. День второй.

Через двадцать четыре с лишним часа после катастрофы никто, кроме ее жертв, не знает о том, что произошло. О том, что происходит, советские люди еще не получили ни одного официального известия. Вся информация была ими почерпнута только из иностранных радиопередач.

28 апреля. День третий.

Смертоносное облако, насыщенное радиоактивными изотопами, расползается во все стороны и покрывает Белоруссию, Прибалтику, Польшу, Чехословакию, Финляндию, Норвегию, Западную Германию. Советское правительство по-прежнему молчит.

Девять часов вечера по московскому времени. В телевизионной программе „Время” передается краткое сообщение: „На Чернобыльской ядерной установке поврежден один из реакторов. Принимаются меры по ликвидации последствий аварии. Пострадавшим оказана помощь. Создана государственная комиссия по расследованию причин аварии”. И это все! Ни времени аварии, ни о том, каковы ее масштабы, сколько пострадавших. Ничего.

В тот же вечер шведское посольство в Москве получает из Стокгольма распоряжение добиться от советских властей более подробной информации о положении в Чернобыле.

Двадцать три часа по московскому времени. Советник посольства Швеции Ларе Нильссон наконец дозванивается до сотрудника министерства иностранных дел СССР Рымко и передает ему запрос шведского правительства. Через 15 минут, проконсультировавшись с компетентными организациями, Рымко звонит Нильссону с ответом: „Мне нечего сообщить шведскому правительству”.

Тут следует остановиться и перелистать не такие уж старые советские газеты и журналы. Так, журнал „Совьет лайф”, выходящий на английском языке, в феврале 85-го года, т. е. буквально за два месяца до катастрофы, поместил репортаж из Чернобыля, в котором приведены следующие слова специалиста по технике безопасности Бондаренко: „Работать на станции менее опасно, чем водить автомобиль”. Вот номера „Правды” за 2 и 3 июня 80-го года. В Москве проходит совещание энергостроителей, работников энергетических, энергомашиностроительных предприятий и институтов по вопросам развития энергетики. В его работе принимает участие и М. Горбачев. На совещании как раз и говорилось о введении в строй новых блоков Чернобыльской станции. Стало быть, если Горбачев принимал участие в работе совещания, то имел он в то время и какое-то отношение к тому, что происходило в атомной энергетике. Следовательно, когда он, став генсеком, возлагает вину за совершенные ошибки на прошлое руководство, то это не только несправедли-вл, это и обман. И он несет ответственность. И на нем лежит вина за происшедшее в Чернобыле.

29 апреля. День четвертый.

Правительства Швеции и ряда других стран опять обращаются к СССР с запросом о положении в Чернобыле. Их запросы опять оставлены без ответа. В то же время в Стокгольме и Бонне советские дипломаты предпринимают отчаянные попытки получить информацию о методах тушения графитовых ядерных пожаров. Шведские и западногерманские ученые говорят, что графитовый пожар можно тушить водой, песком, химикалиями, но чтобы ответить на эти вопросы более определенно, нужно знать конкретные условия места и ядерной установки. Они рекомендуют обратиться за помощью к Великобритании, где имеется печальный опыт тушения такого пожара.

Вечером 29 апреля московское радио передало более подробное сообщение, но по-прежнему оставалось неясным, что же, собственно, случилось. По крайней мере, было признано, что произошла „некоторая утечка радиоактивных веществ”, что погибли два человека и что жители поселка АЭС и трех близлежащих населенных пунктов были эвакуированы. Программа новостей началась информацией о поставках советской электроэнергии в Болгарию. Лишь шестым по счету, после рассказа

о работе фабрики по пошиву женской одежды, было оглашено, как маловажное, второе сообщение о чернобыльской аварии.

Между тем, еще утром того же 29 апреля были получены фотографии Чернобыля, снятые фотокамерами американского разведывательного спутника КН-11. Ученые, взглянувшие на фотографии, были поражены: крыша на здании реактора была сорвана, стены развалены. Раскаленное сердце реактора было полностью раскрыто, и от него поднимался столб дыма. Но еще более потрясло ученых то, что на тех же фотографиях была видна баржа, проплывавп{ая по реке Припять, всего в километре от горевшего реактора, а в полутора километрах от места аварии мирно играли в футбол. На снимках города Припять было видно, что эвакуация города еще не произведена (или не завершена).

На инфракрасных снимках района, сделанных в ночь на субботу 26 апреля, обозначилась мощная тепловая вспышка: очевидно, взрыв реактора. Дешифровка данных радиоперехвата показала, что еще 25 апреля, до того, как произошел взрыв, на атомной станции создалась аварийная ситуация, и сообщения о ней были отправлены в Москву. Советское правительство, таким образом, знало об аварии за три полных дня до того, как оно выдавило из себя первое сообщение.

Президент Соединенных Штатов Рейган дает министерству энергетики распоряжение составить срочный план оказания технической и медицинской помощи Советскому Союзу. План, предусматривавший применение американских компьютеров и вертолетов со специальным оборудованием, позволяющим определять возможные пути распространения радиоактивности, был разработан в считанные часы и предложен Москве. Через 24 часа он был отвергнут.

29 апреля голландский радиолюбитель принял по своему радиоприемнику отчаянный призыв о помощи от радиолюбителя в Советском Союзе: „Я в 30 километрах от электростанции. Мы слышали несколько взрывов. Вы не представляете, что здесь творится. Кругом огонь и смерть. Я не уверен, что наше правительство знает о случившемся. Это настоящая катастрофа! Помогите нам! СОС! СОС!”

В одном из первых поступивших на Запад сообщений говорилось, что сразу при взрыве погибло около двух тысяч человек. Инженер из Киева назвал цифру в 15 тысяч погибших, тела которых сгребали бульдозерами в общие могилы.

Готовясь к празднику 1 Мая, в Советском Союзе развешивали лозунги, среди которых и такой: „Нет безумию гонки ядерных вооружений!”

В Швеции на ядерной электростанции ФОРСМАРК сотрудники в ужасе взирают на загоревшиеся Лампы радиоактивной тревоги. Повышенная радиация обнаружена на белоснежных чехлах ботинок одного из сотрудников. Происходит немедленная эвакуация персонала. Но ученые быстро устанавливают, что подскочивший в сто раз уровень радиации объясняется не утечкой радиоактивных веществ на электростанции, а какими-то другими причинами.

В тот же день атташе посольства Швеции по техническим и научным вопросам вновь обращается с запросом в Государственный комитет СССР по использованию атомной энергии. В ответ он опять слышит: „Мы не располагаем никакой информацией по этому вопросу”.

30 апреля. День пятый.

Советское правительство наконец решается обнародовать дополнительную информацию: погибло двое, госпитализировано 197 человек, из них 49 кратковременно.

Цифры эти должны опровергнуть распространившиеся по всему миру слухи о гибели тысяч людей. Но и официальные данные свидетельствовали, что в Чернобыле произошла не авария, а катастрофа.

1 мая. День шестой.

Единственное предложение, принятое Советским Союзом — это предложение его старого друга Арманда Хаммера. Хаммер просит советское правительство дать разрешение американскому врачу, специалисту по пересадке костного мозга, приехать в СССР для лечения больных лучевой болезнью. На это советское правительство милостиво дает согласие, поставив, однако, при этом условие не разглашать число оперированных.

30 апреля и 1 мая советские власти делают вид, что приоткрывают крышку секретности над событиями в Чернобыле. На пресс-конферен-ции в Гамбурге кандидат в члены Политбюро Ельцин говорит, что 25 человек находятся в критическом состоянии, а примерно 40 получили значительные дозы облучения.