Читаем без скачивания Цивилизация рассказчиков - Тамим Ансари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ключевые нарративы первобытных людей зародились в разрозненных местах их обитания. Они были сформированы географией, этой непреодолимой силой. Однако как только ключевой нарратив обретает законченную форму, он может разорвать связь с географией и начать жить своей жизнью, поскольку он позволяет отделить правду от лжи и отбросить все несущественное. Информация, которая соответствует всему, что мы знаем, кажется нам правдоподобной. Точно так же, как сказания перерастают в мифы, ключевые нарративы приобретают большую ясность и четкость по мере своего развития. Люди из общества, где такой нарратив передается из уст в уста, отторгают информацию, которая противоречит ему, и открыто воспринимают ту, что подтверждает его. Нарратив укрепляется и становится все более отчетливым. Он превращается в структуру, в рамках которой человек может вести осмысленное существование. И неведомый нам, ведущим осмысленное существование, наш ключевой нарратив служат механизмом, позволяющим социальному созвездию воспроизводить себя снова и снова.
Около 2500 лет назад несколько харизматичных личностей выделили из нарративов, существовавших в их довольно непохожих друг на друга социальных контекстах, конкретные системы верований. Я не решаюсь использовать здесь термин «религия». Религия имеет столь особенное значение для большинства из нас, что мы склонны воспринимать другие религии только через призму собственной. Но поскольку каждая религия – это отдельная система координат, когда мы помещаем одну систему внутрь другой, мы неизбежно искажаем обе. Я предпочитаю использовать термин «система верований», пусть он и не очень конкретный.
КитайВероятно, еще на заре своей истории китайцы представляли мир в виде концентрических кругов, а историю считали циклической. Сердцем мира была империя; со всех сторон ее окружали данники – покорные ей государства, искавшие у нее защиты. Дальше лежали земли варваров, а то, что располагалось за ними, не заслуживало внимания.
Империей управляла династия, которая проходила через заранее известный цикл событий. Сперва она получала мандат на правление от бесконечной, безликой, сверхъестественной силы, которую китайцы называют Тянь. Когда мандат действовал, в мире царили порядок и гармония. Но со временем из-за ошибок династия теряла его, и империя рушилась. Порядок сменялся хаосом, и так было до тех пор, пока мандат на управление «поднебесным миром» не получал кто-нибудь другой. Он основывал еще одну правящую династию, и в мире опять наступал период порядка и гармонии. Так продолжалось раз за разом.
Важно понимать, что в этой схеме «империя» не означает «наша империя» как противопоставление другим империям. Речь шла не об одной из многих, а о единой и единственной империи, метафизическом факте этого мира. Варвары всегда стремились проникнуть в империю, и иногда им удавалось продвинуться вглубь, но только потому, что империя переживала период раздробленности. Варваров китайцы никогда не считали настоящей проблемой – проблема была сугубо внутренней. Победы варваров, равно как засухи, голод, наводнения, мятежи, преступность и другие подобные трудности, всего лишь свидетельствовали о том, что правящая династия теряет свой мандат. Они были знаком того, что не все хорошо в сердце мира и что энтропия увеличивается.
Династия теряла мандат, когда не справлялась с управлением и с проведением церемоний, сохранявших гармонию в империи. В этой картине мира все материальное подчинялось основополагающему порядку, объединяющему все наблюдаемые явления. Всюду были тайные послания: в цветах, временах года, числах, днях недели, направлениях, в пище и в настроениях – все содержало смысл. Имели значение совпадения. Удача была неслучайной. Связи и послания, вплетенные в ткань материального мира, складывались в паттерны, увидеть и прочитать которые могли только знающие люди. Будешь следовать тайным знакам – будешь удачлив; пойдешь им наперекор – жди беды. Это как пересечь минное поле: если есть карта, на которой отмечены мины, – можешь пройти безопасно, но если побежишь вслепую – взлетишь на воздух.
Империя была промежуточным звеном между смертными и бесконечной, всеобъемлющей, сверхъестественной силой Тянь. Зачастую это понятие переводят как «рай», однако Тянь не была местом, куда хорошие люди отправляются после смерти. Она вообще не была местом. Нельзя назвать Тянь и китайским миром богов, поскольку она не выражала сверхъестественной воли и какой-либо воли вообще – китайцы не персонифицировали Тянь. Она была безликим отражением паттерна всеобъемлющей реальности хаотичной вселенной.
Около 500 лет до н. э. человек по имени Кун Фу-цзы (более известный как Конфуций) объединил ритуалы и церемонии китайской культуры в систему верований, которая одновременно объясняла жизнь и наставляла, как нужно править. Конфуций не претендовал на пророческую оригинальность, он был всего лишь ученым. Он изучил древние пророчества и прочие классические китайские тексты и доступно пересказал, о чем там говорилось. Основное внимание он уделил ежедневному распорядку, особенно внутри семьи. Он указал, что члены семьи играют разные роли, поэтому должны подчиняться разным правилам. Детям надлежит слушаться взрослых, а взрослые обязаны относиться к детям с любовью и теплотой. Семья подчиняется отцу, а отец должен заботиться о семье. Все имеют обязательства друг перед другом. Жизнь вообще представляет собой сеть социальных обязательств.
Последователи Конфуция составили книгу «Аналекты», включив в нее лаконичные комментарии учителя, а также собственные наблюдения за тем, что делал мастер каждый день. К примеру, они отметили, что Конфуций всегда расправлял циновку, прежде чем сесть. Деталь кажется незначительной до тех пор, пока вы не увидите в этом действии одну из бессчетного множества нитей. Конфуций много говорил об этикете и социальных ритуалах, но он не выстраивал клетку из бессмысленных правил. Он говорил, что люди смогут развить нравственную интуицию, если будут вежливы в любых обстоятельствах, и обучал такому поведению. Гармонично вливаясь в великий общественный проект, люди сумеют достичь осмысленной и целеустремленной жизни. Его рекомендации дополняли рецепт идеального общества, в котором империя и семья были отражениями друг друга. Отец – это император в семье; император, которого называли Сыном Небес, – это отец империи. Когда все работает так, как должно, империя и семья составляют единое гармоничное целое.
Конфуций ничего не говорил о богах, но его система взглядов имела силу религии. Даже мыслители, предлагавшие альтернативу конфуцианству (а таких было много), строили аргументацию на его же системе взглядов. Единственным исключением можно назвать Лао-цзы, автора трактата «Дао дэ цзин», – этот человек не стал спорить с Конфуцием, а просто начал новый разговор. Он сформировал параллельную конфуцианству философскую систему на основе того же ключевого нарратива. Лао-цзы не был публичной фигурой, поэтому никто точно не знает, когда именно он жил, известно только, что его книга активно распространялась в IV в. до н. э. Он ухватился за китайскую идею основополагающего паттерна вселенной, который он назвал дао («путь»). Лао-цзы говорил, что человеческие страсти – источник всех проблем. Он учил людей не сопротивляться невзгодам, освободиться от всякого рода занятий, отказаться от планов и позволить себе плыть по течению. Только отпустив все, можно следовать дао.
ИндияВ 3000 км к юго-западу от Китая обретал форму иной ключевой нарратив. Здесь не считали, что мир однополярен: местная история не могла сформировать подобное представление. Индия была страной деревень, раскиданных по бескрайним просторам. Там и сям возникали государства, но ни одно из них не имело метафизического значения. Жившие здесь люди представляли мир не как несколько концентрических кругов; для них он был многослойным. В каждой деревне сформировались одни и те же четыре сословия, которые произошли от древних видов деятельности.
