Читаем без скачивания Владыка морей - Эмилио Сальгари

— Спасите! Спасите! — хрипел Падада, делая в то же время конвульсивные движения всем телом, чтобы разорвать путы.

Янес, не изменяя своего обычного сонного спокойствия, равнодушно глядел на бешено крутящуюся над рекой человеческую фигуру, как будто это было не живое существо, а бездушная кукла. Казалось, он измерял взором расстояние между ногами Падады и острыми рылами гавиалов: те, торопясь схватить добычу, мощными прыжками почти до половины туловища выскакивали из воды, но, не достигнув цели на какой-нибудь дюйм16, грузно шлепались обратно, расплескивая вокруг себя воду фонтанами. Они дрались друг с другом, щелкали зубами, хлопали хвостами, осыпая соперников могучими ударами.

— Если Падада не умрет от страха, — сказал вполголоса Тангуза,

— это будет настоящим чудом. i

— Плохого ты мнения о даяках, — отозвался хладнокровно Янес.

— Просто немного покричит — и больше ничего.

— Помогите! Спасите! Пощадите! — выл предатель, извиваясь всем телом, словно червяк.

Какой-то шустрый гавиал изловчился и, подпрыгнув из воды, толкнул рылом малайца, не причинив ему этим большого вреда, но удесятерив его ужас.

По данному Янесом знаку Самбильонг немного подтянул веревку, подняв даяка на два—три дюйма. Португалец, облокотившись о борт и попыхивая сигарой, склонился над раскачивавшимся по-прежнему телом лжелоцмана.

— Ну, как живется-можется, дружок?

— Погибаю! — простонал несчастный, поджимая под себя ноги, которым угрожала опасность быть отхваченными зубами гавиалов.

— Пощадите, помилуйте меня! Ой, погибаю! Не могу больше!

— Будешь рассказывать толком? А? Признаешься во всем?

— Только не бросайте меня гавиалам. Скажу все, все!

— Поклянись клятвой Ваи Ранг Кидул, богини—покровительницы собирателей гнезд саланганов.

— Клянусь, повелитель! Только поднимайте, скорее поднимайте меня! — молил безжалостного португальца посеревший от страха лоцман.

Но Янес не отдавал приказания, и Самбильонг оставлял шпиона по-прежнему висеть над рекой, кишевшей гавиалами, которые собрались к этому месту отовсюду, ныряли, подскакивали и свирепо дрались.

— Выдам все, все. Только пощадите меня. Только обещайте, что, когда я вам скажу все, вы не швырнете меня обратно к проклятым гавиалам, — стонал Падада.

Янес улыбнулся:

— Ты думаешь, мы собираемся содрать с тебя кожу? Не знаю, на что может пригодиться шкура такого животного, как ты. Правда, я продержу тебя в плену, пока не выяснится, насколько верны будут твои признания. Но потом я отпущу тебя на все четыре стороны. А теперь, Самбильонг, тащи-ка его сюда.

Даяка, собирателя ласточкиных гнезд, доставили в каюту Янеса, куда спустились португалец с Тангузой. Там лжелоцман признался, что был подослан даяками с целью ложным маневром погубить «Марианну» со всем ее экипажем, но в то же время он категорически отрицал свое знакомство с пилигримом из Мекки.

На вопрос Янеса, кто этот таинственный пилигрим, даяк поторопился заявить, что ничего не знает, и его слова казались искренними. — Мы сами не знаем, — убеждал он, — кто это, он прибыл сюда несколько недель назад, привез много ящиков с оружием и осыпал даяков золотом и серебром. У него было несметное множество английских гиней и голландских гульденов. Его всюду встречали с почетом, даже вожди разных племен склонялись перед ним, потому что он носил зеленый тюрбан, как хаджи — человек, посетивший родину Магомета. Пилигрим целыми часами совещался с вождями, но о чем они говорили — остается их тайной. Однако вскоре по наущению старейшин даяки подняли восстание и потребовали головы Тремаль-Наика — того самого, который еще недавно пользовался общим уважением как их покровитель и защитник. Даяки эти хорошо вооружены: им розданы привезенное пилигримом оружие и боеприпасы. Они же получили богатые дары деньгами.

— Верно ли, — задал вопрос внимательно слушавший эти важные показания португалец, — верно ли, что недавно в устье Кабатуана появлялся английский корабль, что таинственный хаджи приплыл сюда именно на этом корабле и высадился на берег вместе с английским офицером?

— Верно, господин мой, — ответил лоцман. — И еще скажу: английские матросы выгрузили на наши берега то, что принадлежало пилигриму, то есть ящики с оружием и припасами.

— Какого племени, какого происхождения хаджи?

— Откуда мне знать? — ответил лоцман. — Никто не знает этого.

— Что за тайна? — проворчал нетерпеливо португалец. — Словно пузырь на болоте, неведомо откуда выскакивает этот чалмоносец. Неведомо почему, оказывается нашим злейшим врагом. Неведомо почему, получает полную поддержку и содействие англичан…

Минуту он молчал, задумчиво глядя на бледного, дрожавшего всем телом Пададу. Потом произнес:

— Теперь скажи, каким образом вы узнали, что «Марианна» прибудет сюда?

— Не скажу точно, но, кажется, среди близких Тремаль-Наику слуг есть человек, который обо всем оповещает наших вождей.

— Ну, а ты лично какое поручение получил? Даяк заколебался, и лицо его еще больше посерело.

— Ну? Открывай карты. Ведь я же пообещал тебе сберечь твою жизнь. Но требую полной откровенности. Иначе…

— Пощади, господин! Я все скажу. Мне было поручено навести твой корабль на мель.

— Так. Недаром я подозревал тебя. Дальше.

— А остальное должны были завершить даяки нападением на судно, лишенное возможности двигаться. Я же должен был воспользоваться замешательством в момент их нападения и поджечь судно.

— Любезный прием и дружеская услуга, — засмеялся Янес. — Но за откровенность благодарю. Итак, значит, даяки мечтали уничтожить нас?

— Да, господин. Мне кажется, хаджи хочет за что-то отомстить Тиграм Мопрачема.

— Что? Тиграм Мопрачема? Пиратам Сандакана? — удивился Янес. — Что за путаница? Какое отношение имеет этот проклятый хаджи к нам? Кажется, мы с мусульманами никогда не враждовали.

— Не знаю ничего, господин мой, — отозвался дрожащим голосом пленник. — Но я знаю, что хаджи поклялся погубить вас, истребить всех до последнего. Он заставил поклясться в этом и вождей наших племен. Они обещали помочь ему, чтобы из Тигров Мопрачема не уцелел никто. И никому не будет пощады.

— Ладно. Мы еще не просили, кажется, о пощаде. Мы со своей стороны постараемся отплатить той же монетой. Ведь мы не цыплята, чтобы позволить кому вздумается свернуть себе шею… Верно, Тангуза?

— Разумеется, сахиб, — отозвался метис, скрипнув зубами.

— Постой! — перебил его Янес. — Скажи, Падада, осаждена ли уже твоими любезными сородичами фактория Тремаль-Наика?