Читаем без скачивания Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гарри использовал это интервью для очередных горьких жалоб на преследование со стороны СМИ. И это после десяти дней восхвалений в прессе и снимка на первой полосе The Telegraph, на котором принц выглядел как Индиана Джонс. Фотография сопровождала серьезную статью Гарри, посвященную сохранению природы Южной Африки. Вряд ли этот текст попал бы в печать или оказался на первой полосе, если бы его писал не принц. Стоило мне увидеть эту статью, я тут же подумала, позавидовал бы Уильям такому триумфальному захвату СМИ или нет. В том же интервью Брэдби Гарри отметил: «Мы сейчас определенно идем разными путями», и это заявление породило волну заголовков о пропасти, разверзшейся между братьями.
Меган же воспользовалась возможностью поговорить о том, насколько она стала уязвима в новой для себя роли матери, продолжая борьбу с британской чопорностью (и устоями) и сохраняя в себе и вкладывая в Гарри стремление процветать, а не выживать. Когда Брэдби спросил, как она справляется со всем этим, Меган ответила фразой, заставившей интернет-сообщество содрогнуться от смеха: «Спасибо, что спросили: меня мало кто спрашивал, все ли в порядке». Как отметили СМИ, женщин из зимбабвийского поселения Ньянги тоже мало кто спрашивал, все ли у них в порядке. «Я не думала, что мне будет легко, но рассчитывала на честное освещение в прессе», – сказала Меган Брэдби, дав журналистам возможность говорить о том, как одна из самых благополучных женщин в мире жалуется на СМИ после десятидневного путешествия по самым бедным и тяжелым для жизни регионам Африки.
Накануне отъезда из Йоханнесбурга Гарри сделал еще одно сенсационное заявление на их с Меган официальном сайте: он сообщил о судебном иске против газеты The Mail on Sunday, которая опубликовала письмо Меган к Тому Марклу. Герцог решил не полагаться на сдержанность юридических терминов и разразился тирадой в лучших традициях Спенсеров:
«Пришло время, когда остается только противостоять подобному поведению, потому что оно разрушает жизни. Проще говоря, мы имеем дело с травлей, нацеленной на то, чтобы испугать людей и заставить их замолчать. Мы все знаем, что это неприемлемо на любом уровне. Мы не хотим и не можем верить в мир, где люди не несут ответственности за подобные действия.
Возможно, это не безопасный поступок, но правильный. Больше всего я боюсь повторения истории. Я знаю, что происходит, когда того, которого я люблю, превращают в объект преследования и перестают относиться к нему как к личности, перестают видеть в нем живого человека. Я потерял мать и теперь вынужден наблюдать, как моя жена становится жертвой тех же могущественных сил».
Упомянув Диану, Гарри шагнул в пропасть. Страхи Уильяма оправдались: рана, оставленная гибелью матери, не зажила и открылась снова, когда Гарри столкнулся с необходимостью защитить привлекающую внимание жену от ярости прессы. В лагере Google он признался одному из гостей, что он разрывается между стремлением уберечь Меган и желанием продолжать выполнять обязанности действующего члена королевской семьи.
Слова Гарри задели за живое 72 представительницы от разных партий, которые три года терпели спровоцированную Брекситом мизогинию. Они подписали в поддержку Меган открытое письмо, в котором выступили против «бестактных и ложных историй» о ней, ее характере и семье: «Нам знакомы жестокое отношение и унижение, которые часто используются для того, чтобы помешать женщинам, которые занимают государственные должности, выполнять важную работу». Меган мечтала, чтобы Дворец выступил с подобным заявлением. Что, если бы виндзорские жены – герцогиня Корнуолльская, герцогиня Кембриджская и графиня Уэссекская – подписали такую декларацию женского гнева? Захватывающая, но пока недостижимая перспектива.
В середине ноября, измучившись, Гарри и Меган сообщили, что улетают вместе с Арчи в шестинедельный отпуск в Канаду. «Я не мог не заметить, насколько уставшим и выгоревшим выглядел Гарри», – позднее вспоминал Том Брэдби.
Приближалось Рождество, и Сассекские скорее умерли бы, чем согласились на ежегодное взвешивание в Сандрингеме.
II
Очередной виток ожидавших Виндзоров неприятностей только начинался. Герцог и герцогиня Сассекские отбыли на остров Ванкувер, где остановились в арендованной вилле стоимостью 13 миллионов долларов, а принц Эндрю тем временем решил поиграть со спичками и дать часовое интервью обо всем сразу Эмили Мейтлис, одной из самых въедливых журналисток BBC. Это было в ноябре 2019 года. Совершенно случайно для этого выступления он выбрал то время, когда принц Чарльз и Камилла отправились с шестидневным визитом в Новую Зеландию. Стоило принцу Уэльскому прибыть в Окленд, где его встречала не такая уж и многочисленная толпа, как его телефон взорвался новостями, не имевшими никакого отношения к грядущим встречам, посвященным устойчивому развитию, которое так интересовало местных законодателей. Интервью Эндрю для Newsnight было сравнимо с катастрофой. «Я ожидал бедствия, по масштабу сопоставимого с крушением поезда, – написал в Twitter Чарли Проктор, редактор сайта Royal Central. – Но это было столкновение самолета с нефтяным танкером, вызвавшее цунами, которое спровоцировало ядерный взрыв». Дики Арбитер, бывший пресс-секретарь Королевы, отметил: «Если принц Эндрю думал, что история с Эпштейном забыта, ему явно пора спуститься с небес на землю».
Убежденность Эндрю в том, что ему удастся остаться невредимым после вышедшего в разоблачительном новостном шоу откровенного пятидесятиминутного интервью, посвященного выдвинутым против принца обвинениям в сексуальных домогательствах, – это классический пример эффекта Даннинга–Крюгера. Вопреки яростным протестам Джейсона Стейна, советника по связям с общественностью, который недавно присоединился к команде принца с целью вернуть ему репутацию уважаемого человека, Эндрю был полон решимости отстоять свое мнение в разговоре с Эмили Мейтлис, несмотря на ее впечатляющую подготовку. Эмили настаивала на этом разговоре еще до ареста Джеффри Эпштейна 6 июля 2019 года.
Эпштейн прилетел на «Экспрессе "Лолита"» в Нью-Йорк, где и был взят под стражу. Ему предъявили обвинение в одном эпизоде торговли несовершеннолетними с целью сексуальной эксплуатации и одном эпизоде сговора по организации этой торговли. Спустя четыре недели, в тот же день, когда Эндрю прибыл в Балморал, чтобы, как обычно, провести время с родителями, его бывшего финансового наставника, которого он часто посещал, нашли повешенным на простыне в камере предварительного заключения в центре на Манхэттене. Было неясно, покончил ли Эпштейн с собой или его убили, чтобы защитить влиятельных друзей, которых он мог выдать. По этой причине в обществе снова вспыхнул интерес к тем, кто так или иначе взаимодействовал с погибшим. Среди них был и Эндрю. С новой силой зазвучали обвинения Вирджинии Робертс-Джуффре, утверждавшей, что герцог Йоркский домогался ее. Ситуацию усугубляло и то, что Гислейн Максвелл, давняя подруга Эндрю, скрывалась от правосудия. Ему нужно было как-то оправдать себя!
По мнению старожилов королевской службы, само интервью – и то, что оно проходило в Голубой гостиной Букингемского дворца, – стало возможно только из-за отсутствия сэра Кристофера Гейдта. Эндрю определенно надеялся укрепить пошатнувшуюся репутацию, беседуя с журналисткой в окружении внушительных артефактов королевской жизни. Источник из дворца рассказал мне, как Эндрю просил напрямую у матери позволение на съемку, предварительно заверив BBC, что это разрешение у него уже есть. Королеве он описал это интервью как обсуждение своих официальных обязанностей и успеха предпринимательской инициативы Pitch@Palace. Близкий к Елизавете источник добавил, что Ее величество именно этого и ожидала, когда после поданного ей легкого ужина включила эфир, находясь в одиночестве в виндзорской гостиной. Остается только надеяться, что Королева не уронила бокал с шампанским.
Интервью от начала до конца напоминало акт самосожжения, как если бы в Виндзорском замке произошел второй пожар. Заголовок в The Mail on Sunday: «Потрясенная нация наблюдает, как корчится принц». В манере, больше подходящей добродушному франту из мужского клуба, Эндрю рассказывал Мейтлис, что не помнит никаких встреч с Джуффре (и другими семнадцатилетними девушками) и уж тем более никогда не занимался с ней сексом. Оказаться вместе с ней в доме Максвелл он тоже не мог, потому что в тот вечер отвозил дочь, Беатрису, на вечеринку по случаю дня рождения, происходившую в кафе Pizza Express в графстве Суррей. Этот эпизод запомнился ему так ярко якобы потому, что бывать в подобных заведениях ему приходилось нечасто. Заголовок в The Sunday Times: «У меня не было секса. Пицца – мое
