Читаем без скачивания Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кейт, Камилла, Ферги, Софи – все они были белыми британками, получившими образование в похожих школах для высшего класса, где обзавелись полезными связями и поддержкой. Что касается принцессы Майкл Кентской, ей пришлось извиняться за брошь Blackamoor[103], надетую в 2017 году на рождественский обед в Букингемском дворце, куда была приглашена и Меган.
Среди британских аристократов есть только один человек, к которому Меган могла бы обратиться, – если бы знала о ее существовании. Прямой взгляд, длинные каштановые волосы и эффектная манера держать себя выделяются в длинной череде бледных лиц предшественников на портретах в принадлежащей ей усадьбе Лонглит в Уилтшире. В прошлом модель и шеф-повар Эмма Маккуинстон, дочь нигерийца и англичанки, стала первой чернокожей маркизой Британии в 2020 году, когда ее муж, Кевлин Тинн, унаследовал титул восьмого маркиза Бата (а вместе с ним и легендарный загородный дом, и сафари-парк Лонглита).
Очаровательная леди Бат нашла способ преуспеть в жизни, хотя родословная мужа и открытое осуждение семьи грозили задушить ее. Дочь нефтяного магната, она выросла в Великобритании – в отличие от герцогини Сассекской – и посещала школу Квинс-Гейт (там училась и Камилла Паркер-Боулз). Однако все это не смягчило отношения к ней свекрови. Муж леди Бат, эффектный и чем-то напоминающий мистера Дарси, по слухам, запретил матери появляться на свадьбе после того, как та спросила: «Ты уверен в том, что собираешься сотворить с четырьмя веками нашей родословной?»
О злобной свекрови Эмма предпочитает не говорить, особенно после домашнего скандала, главным виновником которого стал озабоченный отец Кевлина, успевший обзавестись постоянно обновляющимся гаремом «женушек», как он сам их называл. Став матерью двоих сыновей, Эмма преуспела в роли хозяйки Лонглита и матери наследника. «У меня нет никаких инструкций. Никакого примера. Да и откуда им взяться? – заметила она в разговоре со мной. – Дети, новое поколение, вот предмет моего внимания и причина, по которой я так верю в перемены к лучшему. В разнообразии – будущее этой страны и всего мира».
Меган же получила опыт, близкий к опыту Мишель Обамы. Она тоже американка, которой удалось преодолеть расовый барьер и стать частью наделенного властью государственного института, в коридорах которого висели выполненные маслом портреты ее белокожих предшественников. Ей было хорошо знакомо и то, что она называла «тихими, но жестокими моментами отчужденности». После того, как ее муж стал избранным президентом, ей приходилось нести на плечах ношу первой чернокожей первой леди. Но и тогда в Fox News ее называли «матерью ребенка Барака». Стратегию Мишель можно сформулировать так: «Когда они опускаются, мы поднимаемся». Позднее она объяснила ее подробнее: «Подниматься – не значит не чувствовать боли или отказывать себе в праве испытывать эмоции. Это значит, что твоя реакция должна быть результатом сознательного решения… Я не стараюсь победить в споре. Я пытаюсь разобраться, как мне понять вас и помочь вам понять меня».
Гарри и Мишель Обама подружились во время «Игр непобежденных» 2016 года, и она, говорят, предлагала в частном порядке помочь Меган справиться с необходимостью официальными обязанностями и использовать статус во благо. В 2018 году в интервью Good Housekeeping, которое состоялось перед свадьбой Сассекских, Мишель спросили, какой совет она может дать будущей герцогине. «Самый главный совет – это дать себе время и не спешить что-то делать, – ответила Мишель. – Используя эту платформу, она может совершить много хорошего; думаю, если Меган будет делать то, что откликается ей, она добьется максимума и в том, что касается влияния, и в вопросах личного счастья».
Главное отличие Меган от Мишель заключается в том, что последняя вышла замуж за мужчину, на протяжении восьми лет считавшегося самым влиятельным лидером в мире, который после президентства удалился из Белого дома и зажил своей жизнью. Первая же вышла за пятого по счету запасного наследника, и у королевской службы срока годности нет.
IV
Интересно предположить, какими были бы первые впечатления Меган от Англии, если бы она приехала в страну на пике расцвета Лондона в 2010–2012 годах, когда смешались все культуры, или после расового возмездия, к которому привело убийство Джорджа Флойда в мае 2020-го. Однако сразу после референдума о выходе из ЕС – в 2016–2019 годах – в Великобритании даже известной и прекрасной герцогине было не слишком приятно находиться. В политическом климате и общественном устройстве наметились разрушительные тенденции. Социальные сети придерживались дискурса (если можно использовать это слово), при котором сталкивались полярные мнения, нарастало раздражение и царила мизогиния. Недовольные белые избиратели средних лет, составлявшие основную часть сторонников Брексита, яростно нападали на женщин-парламентариев, которые придерживались мнения, что Британия должна остаться в ЕС. «Они перешли на личности», – рассказывал руководитель британской адвокатской группы Hope Not Hate («Надежда вместо ненависти») Ник Лоулес. Меган вскоре стала их мишенью. «Она была представительницей смешанной расы, выступала против Трампа и за права женщин. То есть в качестве объекта нападок подходила», – добавил мой собеседник. Открывая ленту в Twitter, герцогиня Сассекская видела в ней жестокие оскорбления. В Hope Not Hate провели исследование этих записей и обнаружили, что из 5000 язвительных комментариев, опубликованных в январе–феврале 2019 года, 70 % было отправлено всего с 20 аккаунтов, принадлежащих враждебно настроенным людям.
До кризиса, связанного с Меган и ее страданиями, во дворце не задумывались, какими проблемами чревато слабое расовое разнообразие среди служащих. Источник из дворца признался мне в том, что и сама правящая семья, и весь персонал отрицали в публичных заявлениях: «Мы недостаточно серьезно относились к вопросам расы. При дворе почти не было чернокожих людей, почти никто из них не занимал руководящих должностей». Один этот прискорбный факт уже объясняет, почему Дворец равнодушно относился к комментариям, касающимся расы. У правящей семьи было достаточно связей, чтобы напрямую спросить совета у чернокожих лидеров других государств, но они решили этого не делать. Королева одинаково относилась ко всем подданным, и ее преданность Содружеству никогда не вызывала вопросов, однако до 2017 года среди конюших Елизаветы не было ни одного чернокожего. Первым стал Нана Кофи Твумаси-Анкра, военный офицер родом из Ганы, который вошел в круг личных слуг Королевы. Со времени, когда Колин Харрис возглавил команду принца Чарльза по связям с общественностью в Кларенс-хаусе, прошло уже шестнадцать лет, и он стал первым (и единственным) чернокожим пресс-секретарем при дворе. «Мы совершили ошибку как организация, а не как семья», – сказал мой источник.
Семья, впрочем, была вполне способна на ошибки – и совершала их. До романа с Меган Гарри и сам демонстрировал в вопросе расового равенства типичный для высшего класса снобизм[104]. «Начнем с того, что я понятия не имел о существовании расизма, но, Бог мой, я внезапно узнал о нем очень быстро», – рассказывал он Опре. Для этого только и требовалось, что приглядеться к лицам в семейных фотоальбомах Виндзоров.
Конечно, у младших членов королевской семьи и их старших родственников совершенно разные социальные установки. Королева-мать так и умерла с непоколебимыми колониальными убеждениями. Принц Филипп периодически демонстрировал явное неуважение: например, в 2002 году он спросил коренного жителя Австралии, по-прежнему ли они «кидают копья». Неприятно осознавать, что внушительное число «перлов», которые выдавал Филипп, основывались на расовых предубеждениях, то есть были не неуклюжими оговорками, а выражением его хода мыслей. В 1999 году, после осмотра эдинбургского завода электроники, ему пришлось извиняться за сделанное замечание: принц тогда отметил, что опутанный проводами щиток выглядит так, «будто его индус собирал». И таких комментариев было множество, но рядом всегда находился кто-то, кто мог вмешаться и сгладить оскорбление, за которое Филиппа, будь он исполнительным директором какой-нибудь организации, давно бы уволили. «Принц Филипп снова ошибся в суждении: то, что ему представлялось забавной шуткой, рассмешило куда меньше людей, чем обидело», – отметила Линдси Макинтош, представительница шотландских тори от Министерства внутренних дел. Однако ее слова только усугубили ситуацию. Называя комментарии
