Читаем без скачивания Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отто спросил, когда Кайсу пора рожать. Я сказал: в середине июля. По мнению Отто, лето во Флориде было не самым подходящим для беременности и родов. Я сказал, что обдумываю, не отослать ли Кайсу в конце июня в Финляндию, поскольку ей-то ничего не препятствует вернуться на родину, ей ведь не надо опасаться чиновников, ей было бы удобнее находиться дома, среди своих, да и в больнице, где все говорят по-фински. Я сказал также, что пока не обсуждал это с Кайсу, чтобы она не начала раньше времени волноваться из-за предстоящей разлуки и тревожиться о том, как будет идти тут моя холостяцкая жизнь.
Отто сказал, что жизнь финских женщин и мужчин — это сплошная разлука с тех пор, как финны начали уезжать в Америку[57], семейные мужчины уезжали без семей на заработки, а жены и дети сидели дома, в Финляндии, ожидая те выковырянные финкой из скал глыбы золота, которые отец семейства должен был прислать из Америки. Отто не сомневался, что этих золотых глыб было мало. Я сказал, что и у нас никогда их не видели, дед порой присылал сырые кофейные зерна, которые мать с отцом жарили на специальной сковороде с мешалкой, отец иногда вспоминал деда, но редко по-доброму: для уроженца Южной Похьянмаа отъезд в Америку частенько становился и разводом; поскольку официально разводиться не хотели из-за пересудов в деревне, многие мужья и жены договаривались между собой, в своих четырех стенах, что одному из пих надо уехать, и чаще всего уезжал хозяин.
2
Отто рассказывал, что здесь эти мужчины находили себе новых жен, хотя и не были разведены в Старом Свете; до войны никто здесь не проверял ни эти прежние браки, ни разводы. Достаточно было, если мужчина, идя под венец, говорил, что у него нет обвенчанной с ним жены, и церемонию вершил какой-нибудь мировой судья или городской прокурор, не имевший ни малейшего желания запрашивать из какой-то непонятной страны в Старом Свете официальную справку. Здесь достаточно было слова мужчины. Однако в конце двадцатых годов жертвам катастрофы, произошедшей на золотом прииске в Тимминсе в Канаде, назначили выплатить компенсацию, и когда владельцы прииска стали выяснять, кому положена компенсация, оказалось, что у многих из погибших при катастрофе финнов имелись, кроме жены и детей в Тимминсе, и в Финляндии дети и венчанная жена, развод с которой никогда оформлен не был. Поэтому в Онтарио и по всей Америке распространилось представление, будто финн может иметь несколько жен, как мусульманин, и такое представление сильно ухудшило здесь репутацию финнов, объяснял Отто. Он сказал, что читал об этом в издающейся канадскими финнами газете, которую приехавшие из Канады люди выписывали на ту кооперативную ферму в Джорджии, где Отто провел свою юность. В этой газете просили финнов навести в семейных делах порядок по закону, чтобы не подрывать репутацию всех соотечественников на этом материке, ибо до тех пор к финнам повсюду очень хорошо относились, благодаря их трудолюбию, усердию и чистоплотности.
Я рассказал, что наш дед ушел из дома, хлопнув дверью, в двадцатых годах, да так и не вернулся, а теперь покоится в земле Канады. В кабине машины шум мотора был таким сильным, что, разговаривая, приходилось кричать; мое сиденье, не имевшее пружин, встряхивало на малейших выбоинах и бугорках, и я вынужден был держаться обеими руками, чтобы не упасть и чтобы почки уже в самом начале пути не оторвались от позвоночника. Здешние дороги казались гладкими, как столешница, пока я ездил по ним в легковой машине, да и тут, в грузовике, если сидеть в водительском кресле, все было терпимо, но на жестком сиденье помощника ощущалась малейшая неровность. После Уэст-Палм-Бич мы свернули на платную дорогу «Флорида Тернпайк»; что означает ее название, я не мог понять, а спрашивать у Отто не хотелось. По этой дороге мы доехали до Форт-Пирса и оттуда поднялись вновь на девяносто пятое шоссе. Отто заплатил за проезд по дороге девушке в будке на развязке, сказал что-то о ее глазах и красоте, девушка засмеялась и заметила, что Отто и сам неплохо выглядит. Поехали по девяносто пятому через лес, где было полно длиннохвойных южных сосен и много диких пальм, земля была ровной, и в лесу бродили стадами большерогие животные. Отто утверждал, будто во Флориде скотоводческие фермы столь велики, что приходится пасти скот с помощью вертолетов. Я сказал ему, чтобы не врал. В лесу часто встречались большие черные участки выгоревшего кустарника, а также доски с объявлениями, запрещавшими вход на частные территории под угрозой быть пристреленным на месте.
Вскоре стало темнеть, и было видно лишь то, что высвечивали фары машины на четырехрядной скоростной магистрали, да еще огни городов — ровными светящимися цепочками справа на побережье.
Отто объяснял мне, как управлять автопоездом и какие особенности его «поведения» были замечены еще в Майами и в пути между Майами и Лейк-Уэртом. Я намеревался пересесть за руль сразу же, как только движение стихнет или если Отто устанет. Отто сказал, что еще ведет с удовольствием, поскольку другие на шоссе относятся к такому большому автопоезду с почтением, держат дистанцию и уступают дорогу при обгонах. Отто выжимал большую скорость. Он сказал, что хочет поскорее покинуть Флориду и ощущает уже знакомые с детства запахи Джорджии, и если бы мы не спешили теперь на север, он показал бы мне Маккиннон и ту финскую кооперативную ферму, где он провел детство, поскольку о детстве у него сохранились лишь теплые и светлые воспоминания, помогающие ему терпеть эту взрослую жизнь. Я спросил, где находится Маккиннон, и смотрел на карту, когда Отто объяснял, что он расположен южнее Джесупа, милях в двадцати. Городок этот раньше все называли Финнтауном, но позднее его почему-то переименовали в Маккиннон, Отто предполагал, что какой-то Маккиннон был сенатором от штата Джорджия и решил таким способом увековечить себя на карте родного штата. Отто сказал, что леса кооперативной фермы были проданы еще в пятидесятых годах лесокомпании. Сам он в конце сороковых, после смерти родителей, совсем переселился из Джорджии, но всегда тосковал по тем местам. Мне не верилось, что кооперативная ферма подходит характеру финна, который всегда завидует соседу. Отто утверждал обратное.
Отто рассказывал, что его отец приехал в Америку во время первой мировой войны — не хотел
