Читаем без скачивания Гордая птичка Воробышек - Янина Логвин

— Женька, ты на кой черт в такую глушь цацку дорогую нацепила? Снимай, поломаешь еще! Все равно ведь печь гребешь! И по селу нечего перед алкашней красотой светить, мало ли что! Вон, Васька Васильев тебя и без этой цацки замуж возьмет. Уж все гляделки, прощелыга, поверх забора на тебя проглядел!

— Да я аккуратно, теть Галь, тут золы немного совсем, не испачкаю. А на улице их под курткой и кофтой не видно. Да и время смотреть удобно: ваши-то часы всегда отстают, а у меня точные.

— Ну да, точные! Что тебе с них, спутник в небо запускать, что ли? Или корову Маньку к побудке строить?.. Скажешь тоже… Вот красивые — это да. Небось, подарок чей?

— Теть Галь, снова вы…

— А что я-то? Что я?.. Ты расскажи старой дуре сказку, я и послушаю. Раздули с мамкой секрет!

— Не могу. Правда, не могу. Да и не знает мама ничего, зря вы так, теть Галь. Я лучше в сенях приберусь, хорошо? Смотрите, как на улице потеплело, самое время после зимы окна мыть…

Бегство не спасло меня. Напрасно я надеялась, что вдали от Ильи мне будет легче справиться со своими чувствами, легче успокоить сердце. Напрасно надеялась уговорить себя жить без него. Я скучаю по нему. Так сильно скучаю, что зову каждую ночь в свои сны. И он приходит. Тихо становится рядом и разрешает обнять себя, прижаться к груди, и в который раз попросить у него прощения за собственные малодушие и трусость. За то, что оставила, не попрощавшись. Что не сказала, насколько важным и родным человеком он стал для меня. Почему так? Не знаю. Но чувство вины не покидает меня с той самой ночи, как я ушла.

А теперь, когда я знаю, что наша близость оставила свой след… Когда чувствую, как частичка Люкова растет во мне, приучая к себе, настраивая организм слышать ее… Когда думаю, что смогла сохранить в себе часть нашей волшебной ночи… Я так боюсь разочаровать его. И боюсь разочароваться сама, если он отвернется. И все же это маловероятно: Люков доказал, что человечности и участия в нем хватит и на десятерых. Но как найти в себе смелость вновь увидеть его?.. Взглянуть в темные глаза и не отвести взгляд. Как найти силы не поцеловать, не прижаться к сильной груди, не обнять, не сказать, что люблю его? Не признаться, как сильно ждала, даже не надеясь на верность. Не понимая себя. Не принимая никого рядом с ним, умирая от одной только мысли о том, что он близок с другой, и оттого так отчаянно тоскуя.

Я знаю: я смогу не переступить черту, не стану привязывать, но и скрывать не стану, это не честно по отношению к Илье. Пусть я и сама приняла решение. А если вдруг увижу равнодушие в колючих глазах… Приму, и все равно постараюсь стать самой счастливой на свете. Потому что он был в моей жизни и потому что навсегда останется со мной.

Мне надо так мало, но я должна думать, как буду жить дальше. Как буду кормить себя и… и своего ребенка. Ради него я готова вернуться к танцам, пусть не сейчас, но все же… Как странно звучит — я мама. Однако, всякий раз, когда я произношу про себя эти слова, меня охватывает тихая, но такая всеохватная радость, что я глупо улыбаюсь, пряча от бабушкиной сестры глаза. Ей пока рано знать. Пока рано. А Илья?.. Господи, как же хочется взглянуть на него хотя бы глазком. Пусть издали и пусть на одно короткое мгновение. То мгновение, которое случай так и не подарил мне, когда я вернулась к дому на набережной спустя три дня в надежде увидеть его, а после — ехала к тетке ночным рейсом, представляя его с другой, собирая по кусочкам рассыпающееся от боли сердце.

Сегодня я беспокойно спала. Сегодня мне вновь снилось, что Илья зовет меня. Сегодня я первый раз за все время решилась позвонить ему. Наверно, я схожу с ума, но отключенный номер выбил почву у меня из-под ног.

— Женька! И куда это ты собралась на ночь глядя? Мать, вроде, сама к выходным обещалась быть.

— Нужно мне, теть Галь. Очень! Я туда и обратно. Маме не звоните, не беспокойте пока. Не знаю, когда вернусь.

— Ага, значит к ухажеру своему в город намылилась, да? От которого сбежала? Не к тому ли, что о твоем сюрпризе ни сном ни духом? Что о тебе за два месяца и не вспомнил?

Только я растерянно застываю у порога, поднимая на тетку глаза, как она уже обнимает меня за плечи, прижимая к себе.

— Я тебе уеду, немощь ходячая! Я тебе уеду! Только неделю, как блевать перестала, в себя пришла, а уже вперед паровоза мчится! Нечего тебе с пузом по тарантайкам гасать! Надо будет — сам найдет! А не найдет — так и хрен с ним, слышь! Вон, за Ваську просватаем! А нет, так я и сама еще при силе, да и Антонина с Валентиной тоже. Ты, Женька, не переживай, это я так ворчу, а на деле выкормим. Что поделать, если у вас, у современных девок, ума нет!

— …Тетя Галя, ну что вы такое говорите…

— А то и говорю, что знаю! Чего уж теперь!

— И давно знаете? Ведь не видно совсем.

— И что? — тетка отрывается от меня, суетливо поправляя на голове косынку. — Зато слышно, как тебя с утра подбрасывает! Ты что, девонька, думаешь, если своих детей бог не дал, так баба сразу сухарь ржаной?.. Я же вас, деток Антонининых, как своих люблю! Сердце за вас болит: за тебя, за мамку, за мальчишек. А ты молчать вздумала, пожадничала мне, старой, новость-то сказать.

— Простите, теть Галь! — я обнимаю тетушку в ответ, но от намерения ехать в город не отступаю. — Мне, правда, очень нужно. — Целую женщину в щеку и выхожу на крыльцо, чтобы уже через секунду удивленно застыть на нем с ней вместе, глядя, как по улице в нашу сторону несутся два черных джипа и тормозят у ворот, выпуская из недр затемненных кабин незнакомых людей, и среди них вдруг неожиданно…

— Мама?!.. А что ты делаешь в машине Романа Сергеевича?!

— Доченька, с тобой все хорошо?

Я смотрю на маму, на ее беспокойный взгляд, ощупывающий меня с ног до головы, и киваю:

— Д-да.

— А почему ты с сумкой? — Простоволосая, в наскоро наброшенном на плечи стареньком плаще, в легких туфлях и почти без макияжа, мама выглядит непривычно растерянной и взъерошенной. — Женечка, что происходит? — она коротко оглядывается за плечо на нагоняющего ее Большого Босса и недовольно хмурится. — Этот мужчина, он что, заставляет тебя ехать с ним?! Он звонил тебе?! Пожалуйста, скажи мне!

А вот Градова не узнать. За те два месяца, что мы не виделись, отец Ильи заметно изменился и выглядит сейчас в соответствии со своим прозвищем — собранным и налитым силой человеком, несмотря на тени, остро обозначившие черты его все еще привлекательного лица. На котором не осталось и следа той болезненной усталости, что бросилась в глаза при нашей первой встрече, только хмурая печать ответственности на твердых губах и неожиданно мягкий блеск карих глаз, остановившихся на маме.