Читаем без скачивания Воин пяти Поднебесных: Пророчество - Уэсли Чу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сали слегка удивилась, обнаружив, что наверху подъемника ее ждет отряд тяжеловооруженных стражей в черных доспехах. Командир отсалютовал ей.
— Мы здесь, чтобы проводить тебя к Совету, Бросок Гадюки.
Бросок Гадюки. Не Воля Хана, не Искатель Души. Как интересно. Во всех официальных вопросах ее связь с Ханом имела решающее значение. Если речь шла о чем-то священном, на первый план должно было выступить духовное призвание. То, что к ней обратились как к воину, встревожило Сали.
Она повела плечами, ощутив тупую боль: рана от топора не исцелилась до конца. Рука почти зажила, отчасти благодаря лекарям из числа беглецов, однако хватка еще оставалась слабой. Чтобы окончательно окрепнуть, был нужен еще хотя бы один цикл. Впрочем, все раны скоро перестанут иметь значение. Сали не собиралась бороться с решением шаманов. Ей оставалось жить несколько часов, не дней.
Стражи были почтительны. Они не пытались отнять у нее кнут или превратить почетное сопровождение в конвой. Сали заметила небольшую кучку зевак, стоявшую за первым мостом. Несомненно, им хотелось повидать беглую Волю Хана, возвращающуюся в Целое. Ее прибытие не было тайной, тем более что с собой она привела целую армию.
Сали удивилась, когда стражники повернули, не дойдя до моста, и направились по лестнице вниз, в чрево кокона. Этот ярус, известный как механический, был совершенно чуждым ей миром стали и пара. Там находились механизмы, управлявшие коконом. Сали и стражи миновали целую толпу механиков, следивших за шестеренками, и рабочих, которые поддерживали огонь в топках. Некоторые рабочие, черные от копоти и сажи, мельком глянули на нее — но ничего более.
Отчего шаманы предприняли такие усилия, чтобы отделить ее от обитателей Шакры? Она ведь вернулась, чтобы исполнить последний долг перед Ханом. Шаманам следовало петь ей хвалу и укреплять веру людей в Вечного Хана и свою незыблемую мудрость. Что-то тут не складывалось. Сали продолжала размышлять, когда они перешли очередной мост. Она посмотрела вниз на огромные гусеницы, которые двигали кокон с его обычной неспешной скоростью, — он непрерывно полз вперед, чтобы не затонуть.
То и дело, перекрывая шум труб, звучал приглушенный голос, отдающий приказы: выровнять и поддерживать скорость, изменить направление, проверить запас огненных камней, которые заставляли все коконы — а в Шакре их было почти сто — действовать сообща.
Мали провела большую часть отроческих лет на механическом ярусе — она влюбилась в многочисленные движущиеся шестерни и пронзительное пение паровых свистков. Сали ненавидела это место и редко туда спускалась, находя его слишком тесным и шумным.
Она перестала следить за дорогой — столько было поворотов, столько мостов. Стражники наконец поднялись по очередной лестнице и вновь вышли на свет. Сали моргнула и заслонила глаза от яркого солнца, а затем поняла, что они стоят у подножия святилища Вечной топи, в сердце Шакры.
Молодой шаман в черном одеянии открыл высокие двойные двери. Сали, кивнув, вошла в святилище Вечной топи. Внутри было жарко и влажно, тяжело пахло пачулями и мускусом. В воздухе висел легкий золотистый дымок, который на свету становился то ярко-желтым, то красноватым. Помещение накрывал купол; темно-зеленые изогнутые балки шли от самого пола и встречались в центре, у отверстия, сквозь которое виднелись еще несколько этажей постепенно сужающейся башни. Такое же отверстие было в полу, окруженное низкими перилами. Тремя ярусами ниже медленно катилась прочь земля.
Вокруг отверстия сидели двенадцать самых благочестивых и могущественных духовных вождей Катуа. Старшие шаманы толковали мудрость, стоявшую за светом Вечного Хана, и опекали Травяное море. Во главе их лицом к Сали сидел Джамса.
Ее названый отец, казалось, совсем не изменился со времени последней встречи, не считая решительного выражения лица и плотно сжатых губ. Он жестом велел Сали войти.
— Бросок Гадюки, мы тебя ожидаем.
— И я пришла, — произнесла Сали.
— И привела с собой людей из Цзяи.
Она кивнула.
— Я вернула к очагам Травяного моря столько людей, сколько смогла.
— Я вижу. — Джамса пристально взглянул на нее. — Как себя чувствуют твои спутники?
— Они оправятся, когда получат пищу и убежище, в котором нуждаются.
— Хорошо. — Джамса помолчал и прислушался: один из шаманов тем временем взял трубку и выпустил струйку зеленого дыма, которая коснулась уха Джамсы. Он взглянул на Сали и помедлил, прежде чем заговорить.
— Ты зашла в водоем, который тебе не знаком, Сальминдэ.
Она нахмурилась:
— Вы хотите сказать, что я запоздала с исполнением последнего долга в качестве Воли Хана? Если так, я молю о прощении. Теперь я готова выполнить свой священный долг перед Великим Ханом и благодарю Совет за отсрочку. Вы позволили мне сделать доброе дело в нынешнем воплощении, до перехода в следующую жизнь.
— Это все тут ни при чем! — Сидевший справа шаман стукнул кулаком по столу. — Мы заключили мирный договор с чжунцами, а ты его нарушила!
Сали удивилась:
— Я… при чем здесь этот постыдный договор?
Лысый, худой как палка шаман вскочил на ноги и ткнул в нее пальцем.
— Своим необдуманным, незаконным, своекорыстным поступком ты поставила под удар нас всех!
— Своекорыстным? — с негодованием переспросила Сали. — Я освободила своих людей и привела их домой!
Она невольно сделала два шага к шаманам, а потом вспомнила, что стоит в священнейшем месте.
Джамса быстро вмешался:
— Брат Ванис хочет сказать, что твой отважный поступок, вернувший детей Незры на родину, стал причиной политических распрей. Чжунцы уже прислали нам весть, требуя, чтобы мы осудили человека, который увел у них слуг, и немедленно вернули беглецов.
Сали замерла.
— Ни за что.
— Они настаивают, чтобы зачинщик был возвращен и получил по заслугам, — ядовито добавил Ванис.
У Сали пересохло во рту. Дрожащим голосом, полным отчаяния, она произнесла:
— Я — Воля Хана. Если вы выдадите меня оседлым, его душа утратит цельность. Разве вы это допустите?
Шаман, сидевший слева, пожал плечами.
— Гораздо важнее сохранить мирный договор.
— Сохранить…
Сали не верилось, что эти кощунственные слова произнес священнослужитель.
— Ты отведешь людей обратно в Цзяи!
Она подумала, что ослышалась.
— Мы, конечно, условимся о том, чтобы часть Воли Хана вернули нам, — поспешно произнес Джамса.
Несколько шаманов заговорили одновременно. Некоторые поднялись, обращаясь к Сали и друг к другу. В их голосах звучали гнев и угроза.
— Вернуть часть… это неважно… что такое…
Сали ничего не слышала, кроме оглушительного гула в ушах.
Она вернулась в Незру, готовая умереть. Смерть ее не страшила. Давным-давно на нее легло клеймо предназначения. Но умереть за своих соплеменников и их веру — одно дело. Погибнуть от рук чжунцев, в
