Читаем без скачивания Хорошо прожитая жизнь (A Well-Lived Life) - Майкл Лукс

«Отец!» — запротестовала она.

Реакция Тани подсказала мне, что он говорил не только о том, что я поведу ее на танцы. Его слова явно имели более глубокий смысл, и это вызвало тревогу. Еще в августе она говорила, что, по ее мнению, ее отец был бы не против, если бы я был ее парнем. Если он имел в виду именно это одобрение, то я только что создал для себя потенциальную проблему.

С другой стороны, из письма Тани я знал, что она возвращается в Ленинград, чтобы закончить учебный год, и вернется в США только после того, как они с мамой переедут в начале августа. Я сильно сомневался, что она захочет иметь парня, который находится за 4500 миль от нее. Даже когда она будет в Бостоне, она будет почти в 1000 миль от меня.

Несколько часов спустя, после нескольких рюмок водки и довольно большого количества фруктов и хлеба с маслом, не говоря уже о соленьях, пришло время заканчивать вечер. Незадолго до полуночи родители Тани пожелали ей спокойной ночи и поднялись, чтобы уйти.

«Вы можете присоединиться к нам на завтрак утром, если хотите, или вы с Таней можете позавтракать наедине. В любом случае, завтра вечером мы увидимся за ужином», — сказал мистер Воронин, когда они выходили из комнаты.

«Ты устал, Степа? Или ты захочешь еще немного поговорить?» спросила Таня.

«Это я оставлю на твое усмотрение. Твой отец не дал мне сегодня слишком много водки», — усмехнулся я.

«Тогда хорошо», — сказала она с улыбкой и взяла меня за руку. «Пойдем со мной».

Она повела меня вверх по лестнице, но вместо того, чтобы войти в комнату слева, которая была моей, мы вошли в комнату справа, которая, как оказалось, была ее. Ее комната была элегантной и в то же время простой. На мой взгляд, она выглядела как комната молодой, профессиональной женщины, а не как комната подростка. Учитывая то, как Таня себя вела, это меня не удивило. И это только укрепило меня в мысли, что она была частью аристократии, которая отрицала свою принадлежность к аристократии.

«Садись, пожалуйста», — сказала она с улыбкой, указывая на диван, похожий на тот, что стоял в моей комнате, только красный, а не синий.

Я сел, и примерно через минуту молодая женщина принесла чайник и два стакана в серебряных подставках и поставила их на столик перед диваном. Татьяна сказала ей что-то по-русски, что, как я подозреваю, было благодарностью и отказом, затем села и налила чай в стаканы.

«Это чайный сервиз в русском стиле, не как в Англии с фарфором. Мы используем высокий стакан в держателе».

Я принял предложенный стакан горячего чая, осторожно отпил и стал ждать, когда Таня заговорит.

«Степа, извини, что мой отец спрашивает о нас».

«Он просто отец, который заботится о своей дочери, Таня. Во всем мире так!».

«Да, конечно, но важно, что думаешь ты и что думаю я».

«Это правда. Что ты думаешь?»

«Во-первых, я думаю, что ты очень хороший мальчик. Во-вторых, ты мне очень нравишься. В-третьих, я знаю, что ты в меня влюблен».

«Таня…» запротестовал я, но не потому, что она ошибалась, а потому, что она была права.

«Не спорь, Степан Рэевич! Я видела в твоих глазах, когда смотрела раньше. Глупо спорить с тем, что я знаю, что это правда!».

Я просто кивнул. Бетани сказала мне, что я сильно влюбился в Татьяну, и она была права. Я пытался отрицать это перед Бетани и не преуспел в этом больше, чем если бы я пытался отрицать это перед Таней.

«Ты права. Я влюблен в тебя», — сказал я, понимая, что только что открыл огромную банку с червями.

«Ты знаешь, что я должна вернуться домой в Ленинград, чтобы закончить школу. Затем я вернусь сюда в августе на короткое время, прежде чем отправлюсь в Бостон, чтобы учиться в Гарварде. Нас все еще будет разделять расстояние, но не так далеко, как от России до США! Мы оба будем заняты учебой, поэтому я думаю, что мы увидимся всего несколько раз, возможно, здесь, в Вашингтоне, на особых мероприятиях. Так что я не думаю, что это практично — быть твоей девушкой сейчас, или даже в ближайшее время».

Я едва подавил вздох облегчения, так как почувствовал, что только что увернулся от огромной пули, по крайней мере, на данный момент.

«Я также знаю, что у тебя есть особенная девушка в твоем родном городе», — сказала она. «Но ты также говоришь, что у тебя с ней не «постоянная» связь. Поэтому я должна конкурировать с ней за твое внимание. Ты сказал мне правду о ней? Ты не изменяешь?»

«Нет, я не изменяю. Она знает, что я был с тобой в Чикаго, и знает, что я здесь. Я встречаюсь с другой девушкой в Чикаго, и девушка дома тоже знает о ней».

Таня улыбнулась: «Значит, ты плейбой? Много девушек? Мне приходится соперничать со многими девушками?»

Она сказала это не как обвинение и не с явной злостью.

«Раньше был. Но сейчас я серьезно сузил свой выбор. Ты мне очень нравишься, Таня Ивановна, но я согласен, что есть много препятствий для наших отношений.»

«Это правда. Но мы молоды, и впереди еще много лет, прежде чем нужно будет задумываться о таких вещах. Мне в прошлом месяце исполнилось восемнадцать, а тебе скоро будет девятнадцать, да?».

«Мой день рождения в апреле».

«И у тебя есть еще три года в университете. А я должна вернуться в Россию, когда закончу Гарвард, и два года учиться в Москве. Это осложняет нашу жизнь на шесть лет, если только ты не переедешь в Бостон, но я понимаю, это сложно».

«Ты, кажется, все продумала, Таня. Но что, если я остановлюсь на одной из других девушек?».

«Тогда я буду разочарована», — сказала она с мягкой улыбкой. «Но ведь жизнь такова, не так ли? Ты говорить мне правду в Чикаго. Это все, что я просить. Я не могу быть здесь каждый день, чтобы быть для тебя девушкой. Поэтому я должна быть разумной!»

То, что она говорила, больше походило на стратегии Джойс или Бетани. Таня была даже более практичной, чем Кара, если это вообще возможно. Мне не стоило удивляться этому, учитывая ее жизнь, которую она вела как дочь дипломата. Не говоря уже о ее желании самой стать