Читаем без скачивания Фантастика 2024-158 - Андрей Третьяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Максим бросился к антеннам, к трехэтажному зданию, куда тянулись фидеры и, уже когда тьма почти поглотила Зону, забежал в вестибюль и оттуда спустился в бомбоубежище. Только здесь он понял, что его рюкзак со всеми припасами остался в танке и уехал вместе с Фирсовым. Хорошо еще, что ружье с патронами с собой: привычка не оставлять оружие где попало сослужила добрую службу.
Свет в убежище горел: кто-то из предыдущих посетителей, видимо, забыл его выключить. На складе Максим разжился банкой консервов, налил в кружку воды и наскоро перекусил. Он лег на топчан и закрыл глаза, но вдруг почувствовал, что кто-то стоит рядом. Кто-то не живой. Но и не мертвый. Полковник Федотов дождался своей жертвы.
- Привет. Отдыхаешь? - спросил бывший начальник радиоцентра и протянул руку: – Идем со мной. Давно уже жду толкового помощника.
- Здравствуйте. Мне нельзя. Надо семью спасти.
- Брось. Не успеешь. Это пустые надежды. Считай, что они мертвы.
- Ну уж нет, - слабо возразил Максим, не в силах противиться силе, толкавшей его вон из собственного тела.
Послышались шаги и знакомый голос – голос погибшего соседа-наркомана произнес:
- Оставь парнишку в покое.
- С чего бы? – возмутился Федотов. – Это моя правая рука. Я что, зря его ждал?
Максим открыл глаза: полковник и сосед-наркоман стояли друг напротив друга, готовые схватиться не на жизнь, а насмерть, если такие понятия применимы к призракам. Они не заставили долго ждать.
- Иди ты, - спокойно сказал Федотов и ударом кулака отбросил наркомана в сторону.
Тот вскочил, со страшной быстротой бросился к полковнику и свалил его на пол. С минуту призраки мутузили друг друга так, что во все стороны сыпались искры. Между батареей отопления и полом сверкнула молния.
Максим вскочил и попытался разнять дерущихся, но его рука прошла сквозь человеческие фигуры. Чтобы коснуться призрака, надо самому стать призраком.
- Хватит! – заорал Максим. – Прекратите! Давайте будем цивилизованными… людьми!
Клубок призраков распался. Федотов, поднимаясь, согнулся в приступе неудержимого смеха. Даже на лице покойного наркомана промелькнуло подобие слабой улыбки.
- Черт с тобой, шут гороховый, - сказал Федотов. – Живи, раз ты такой незаменимый. Но если тебя шлепнут, ты мой. Понял? Вакансия свободна!
- Я польщен. Меня на разрыв тянут. Хорст еще…
- А, Хорст, - перебил Федотов. – С ним не поспоришь. Сила! Значит, я второй в очереди на твою кандидатуру.
- Я останусь с тобой, - сказал наркоман. – Буду следить, чтобы никто не забрал. Только качать рычаг дрезины не смогу, здесь уж уволь.
Максим посмотрел ему в лицо и понял, что почти не узнает бывшего соседа. Лицо его полностью освободилось от следов прежней, порочной жизни. Оно стало чистым и светлым, как у двадцатилетнего помощника пономаря за полчаса до церковной службы. Если быть циником, то можно сказать, что смерть явно пошла ему на пользу.
- Скажи мне, а как твое имя? – спросил Максим.
- Такое же, как и твое, - ответил наркоман. – Я еще тогда удивился совпадению. Ладно. Не буду тебя больше доставать. Давай, спи. Кто знает, что будет завтра?
Максим остался один. Он чувствовал себя утомленным и разбитым, как будто это он сам дрался с призраком полковника Федотова. Его тут же накрыла тяжелая, полная кошмаров дрёма. Максиму снилось, что он, словно герой фантастического романа, попал на незнакомую планету, и страшное чудовище – серо-фиолетовое, с множеством рук-щупалец раскалывает его череп пополам, выковыривает из размозженного рта зубы и лакомится ими, словно апельсиновыми зернышками. Потом чудовище уходит, оставляя жертву медленно умирать в муках. Наступает тьма и все повторяется сначала.
Утро не принесло ни свежести, ни новых сил. Максим продрал глаза, кое-как позавтракал и крикнул Федотову:
- Эй, полковник! Пока! Прощай!
- До свидания. По крайней мере, я на это надеюсь.
- Перебьешься, - нагло ответил Максим, выключил свет и вышел на улицу.
Солнце едва взошло, его ровный, четкий квадрат висел низко над горизонтом. С минуту Максим размышлял, потом пошел к гаражу. Туда, где ждал своего часа тягач «Комсомолец».
Все рычаги остались в том же состоянии, в котором их оставил Петро. Максим быстро отыскал кнопку стартера, подсоединил аккумулятор и запустил двигатель. Тут же откуда-то появился призрак соседа-наркомана. Он просочился прямо сквозь люк и занял командирское кресло. Мягкая кожа сиденья не прогнулась под его весом.
Максим задним ходом он выехал из гаража, развернулся и повел машину через лес прямо к узкоколейке. Это был кратчайший маршрут к периметру.
- Я тебя недооценил, - сказал наркоман, пристально глядя в открытый люк. – Так ты можешь и успеть.
«Комсомолец», с треском проламываясь сквозь кусты, выскочил на пути и помчался по насыпи. Стрелка спидометра подползла сначала к цифре «сорок», потом «сорок пять». Ручная дрезина не была способна на такие подвиги.
Максим, не отрываясь от управления, спросил у сидящего рядом призрака:
- Скажи мне, а почему вы падаете на пол, почему ходите по земле? Вроде ж призраки летают? Или нет?
- Само так получается. Вот чтобы летать, нужны усилия. Надо вроде как подпрыгнуть – и полетишь. У призраков свои правила.
Где-то на середине пути по сторонам вновь появились мертвые строители узкоколейки – такие же худые, грязные и оборванные, как раньше. Но, увидев или почувствовав рядом с Максимом своего товарища по несчастью, они успокаивались и принимались рыть землю несуществующими лопатами.
До конечной – разрушенной станции узкоколейки Максим доехал беспрепятственно. Он поставил «Комсомолец» в уцелевший ангар – не ржаветь же машине под дождем, и выбрался из рубки.
Наркоман тоже спрыгнул на землю. Никаких отпечатков его ног не осталось.
- Пока, - сказал призрак. – Теперь сам. Здесь наши редко бывают.
- Подожди минуту. Почему ты мне помогаешь?
Призрак почесал затылок.
- Если бы я сказал: помогаю, потому что ты – хороший человек, я бы соврал. Ты – полное дерьмо. Жестокий, циничный, зацикленный только на себе. Равнодушный, безжалостный и алчный. Упрямый… даже упорный до чертиков. Готовый идти по головам, снести все на своем пути. Дамский угодник, изменщик. Страшный человек, одним словом. Когда я тебя впервые увидел, жалость пробрала меня до печенок.
