Читаем без скачивания Лиловый (I) (СИ) - . Ганнибал

-- Хоть один его сон сбывался?

-- Э... не знаю, -- растерялся Леарза. -- Но...

Бел-Хаддат рассмеялся. Кажется, он впервые смеялся за все это время; у него даже смех был холодный, совсем не веселый.

-- Ты переложил ответственность на своего дедушку, -- сказал Бел-Хаддат. -- Потому что это было проще всего. На самом деле ты идешь за Остроном потому, что не знаешь, чем тебе заняться в жизни. Острон подобен ориентиру, он как якорь.

Леарза надулся.

-- Вообще-то я спросил о тебе, почему в результате мы говорим обо мне?

-- Потому что тебя легко сбить с мысли, -- ответил Ворон. -- Должно быть, я пошел с Остроном для того, чтобы помочь ему. Я долгие годы и без него бродил по горам Халла, отыскивая хоть намеки на Одаренного Хубала.

-- Почему же ты искал Одаренного? -- удивился Леарза.

-- Потому что когда-то давно я услышал одну историю, -- сказал Бел-Хаддат. -- Ты смышленый парень, возможно, ты тоже слышал что-то об этом. Хотя, может, отнесся к ней как к очередной сказке. Это история об Эль Кинди.

-- Конечно, у нас много историй ходит об Эль Кинди, ведь он был Одаренным Хубала, и знаменитым, -- осторожно сказал Леарза. -- Некоторые даже утверждают, что он был первым Одаренным.

-- Он был первым настоящим Одаренным, -- кивнул Ворон. -- Как Эль Масуди у нари. Они жили в одно время и все вшестером собирались пойти в горы Талла, чтобы там сразиться с темным богом. Но Эль Кинди был особенным.

-- Почему?

Бел-Хаддат криво усмехнулся.

-- Не скажу. Хочешь -- сам отыщи эту историю в библиотеке Умайяда, я нашел ее именно там.

-- Может, это потому, что Эль Кинди предвидел будущее, -- предположил Леарза. Бел-Хаддат помолчал, выпустил струйку дыма из носа.

-- ...Все больше убеждаюсь в твоей сообразительности, -- наконец сказал он. -- Да, Эль Кинди предвидел будущее. Все знают, что произошло в горах Талла, когда Эль Масуди повел свой отряд. Но мало кто знает, что было потом. Часто историю безбожно перевирают. А знаешь, почему?

-- Почему?

-- Потому что Эль Масуди погиб в той битве, -- пояснил Бел-Хаддат. -- И трое других Одаренных. Они одержали победу ценой своей жизни. В живых после того остались только Набул, Одаренный Ансари, и Эль Кинди.

-- ...Должно быть, непросто ему было, -- заметил Леарза. -- Я давно уже думаю о том, каково это -- знать будущее. Ведь получается, он знал, что его друзья погибнут, и ничего не мог сделать.

-- Да, -- неопределенно отозвался Бел-Хаддат. -- Эль Кинди дожил до глубокой старости в отшельничестве и был похоронен в месте, которое сейчас известно как Бакхтанасар. Говорят, он был очень несчастлив.

Леарза помолчал.

-- И все-таки я бы хотел знать, что ждет нас в будущем, -- сказал он. -- Только даже не в том, до которого доживу я сам, а в далеком, невероятном будущем, которое наступит после моей смерти. Когда я еще думал, что Одаренных больше не существует, и темного бога тоже, я много мечтал об этом.

Бел-Хаддат потушил окурок о землю, перегнувшись через край невысокой террасы.

-- И как же ты видишь себе это будущее? -- спросил он. Леарза улыбнулся в темноту.

-- Я думаю, когда-нибудь племена победят одержимых и темного бога, -- ответил молодой китаб, -- и больше не будет войны. Тогда люди направят все усилия не на то, чтобы хорошо драться, а на то, чтобы сделать жизнь лучше. Будут строить большие, красивые дома, научатся всяким вещам... ну там, не знаю, летать, например.

-- Как же ты представляешь себе летающих людей? Они что, отрастят крылья?

-- Нет, но может, придумают какие-нибудь приспособления для полета, -- пояснил Леарза. -- Я как-то думал, почему птицы держатся в воздухе, и пришел к выводу, что это потому, что они все время как бы отталкиваются от него крыльями. Я тогда долго стоял и махал руками, отчего мама напугалась и решила, что я сошел с ума. Но я просто проверял и обнаружил, что действительно, когда с силой взмахиваешь руками, тебя как будто отрывает от земли.

-- Отчего же это происходит?

-- Ну, потому что воздух -- это тоже... это не просто пустота. Пустоты не бывает, это неестественно, и природа всегда стремится заполнить пустоту.

-- Приспособления для полета, -- усмехнулся Бел-Хаддат. -- Ну, и какими же они могут быть?

-- Шар, наполненный горячим воздухом, -- предложил Леарза. -- И, может быть, какое-нибудь устройство, которое бы постоянно подогревало этот воздух. Я пробовал как-то, взял бычий пузырь и держал его над спиртовкой, а он потом взлетел.

-- То есть, если люди однажды изобретут приспособления для полета, -- сказал Ворон, -- тогда они смогут полететь в небо. Посмотреть на звезды.

-- Да! -- воскликнул Леарза: Бел-Хаддат неожиданно попал в точку. Этот вопрос занимал его самого очень долгое время. Он часто смотрел в небо по ночам и думал, что когда-нибудь люди смогут подняться туда и посмотреть, что там. Узнают наверняка, из чего там все сделано. Он мечтал быть тем, кто полетит туда, хоть и знал, что вряд ли это сбудется в его время.

-- Так ты хочешь посмотреть на звезды, -- негромко сказал Бел-Хаддат.

-- Сильнее всего на свете, -- признался Леарза. -- Пока не началось... это все, я собирался как-нибудь сделать шар побольше и попробовать взлететь на нем.

-- Не страшно тебе было?

-- Почему мне должно было быть страшно?

-- А если бы шар начал падать с большой высоты?

-- ...Я как-то не подумал, -- Леарза опустил голову. -- Н-не знаю, я обычно не вспоминаю... о таких вещах. А потом у меня в руках опять взрывается какая-нибудь смесь, и я остаюсь без бровей.

-- Смелый, значит?

-- Нет. Я... я просто дурак, -- признался китаб. -- Знаешь, на самом деле я думаю... что это ты смелый. А я всего лишь трус.

-- С чего ты взял? -- хмыкнул Бел-Хаддат.

-- Тогда... в тот раз, на перевале, -- тихо сказал он, -- ты взял на себя большую ответственность. Я бы никогда не смог взять на себя такой груз. Я много думал об этом... я просто испугался. Я... плохой человек, хуже тебя. Я смотрел ей в глаза и думал только о том, что мне страшно. И ни о чем больше...

Бел-Хаддат резко поднялся на ноги; Леарза не посмотрел на него, остался сидеть, сгорбившись, на краю террасы.

-- Ты не трус, -- сказал Ворон. -- И не плохой человек. Ты честный человек, Леарза. Это многого стоит.

Он сказал это и ушел, растаял в темноте. Леарза еще долго сидел в одиночестве, глядя в ночь. Он не плакал; он ни разу не плакал после Ирк Эль Амара, но в его серых глазах медленно кружились невидимые снежинки.

***

Глубокая ночь давно окутала собой сабаин Умайяд, но в зале трактира все еще было не пусто. Одиноко горела свеча на одном из столиков, и свет мерцал в глазурованном графине, в мутно-белом содержимом пиалы, в ее глазах. Она не помнила, сколько выпила. Возможно, если бы Ханса не разбавлял ее арак водой, пока она не видела, она бы уже была в беспамятстве. Впрочем, ей сейчас ничего так хотелось, как беспамятства.