Читаем без скачивания Русский пятистатейник - Андрей Милов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Имя Ruotsi никоим образом не может быть объяснено исходя из финского языка, равным образом как и Русь – славянского языка. Следовательно, это должно быть иностранное слово, что со всей вероятностью указывает на скандинавское происхождение… Мы можем легко вообразить, что Шведы, которые жили вблизи побережья и регулярно пересекали Балтику с одного берега на другой берег, могли очень рано называть себя – не в качестве национальной принадлежности, но по роду занятий или образу жизни – robs-menn или robs-karlar или что-то в этом роде, то есть, в соответствии с первоначальным значением слова, “гребцы”, “моряки”.
[Сноска Томсена: «В Северной Норвегии Rossfalk (Rors или Rods-falk) по-прежнему значит “рыбаки, что промышляют в прибрежных водах во время ловли”. Ед. ч. Ross-kar или -man…».]
Непосредственно в шведском это слово постепенно стало употребляться в качестве имени собственного. Тогда не покажется и нам странным, что финны понимали это имя как титульное имя нации, и заимствовали в этом значении, и таким образом совместили в сложное слово – Ruotsi и Ruotsalainen. Могут последовать возражения… Но если мы предположим, что не Шведы называли себя Pobs, или Ruotsi, или Russ, но что финны перенесли на них эту аббревиатуру, то противоречия исчезают. Ибо это вполне естественно для финнов: в сложенном слове, где обе составные заимствованы из другого языка, они произносят его лишь первые ударные части… Это только гипотеза, но она представляется мне убедительной и заслуживающей внимания…
…Это имя перешло от финнов к славянам в форме «Русь», где звук UO, незнакомый славянам, преобразовался в звук U, точно так же, как SUOMI… в СУМЬ…11.
Шведское «robs-menn или robs-karlar или что-то в этом роде», как и норвежское «Rossfalk (Rors или Rods-falk)… Ross-kar или -man», – все эти гадания не выдерживают, разумеется, никакой критики, даже если заточить логику поострее: robsmenn/robskarlar > Rors/Rodsfalk/Rosskar > Ruotsi > Русь. Финны что те школяры: повторяют за учителем лишь первые слоги незнакомых им слов и складывают те ударные слоги в новые незнакомые им слова – и те невнятные слова заимствуют у финнов славяне, чтобы самоназваться русскими. Это, конечно же, очень далеко от научных методов познания, да и с обычной логикой здесь не всё кажется в порядке. Гадание на кофейной гуще.
Как бы там ни было, а официальная историческая наука, вопреки здравому смыслу и своим же общепринятым взглядам на законы исторического языкознания, стала именно на эту вековой давности точку зрения: «Первичное значение термина, по-видимому, “войско, дружина”, возможна детализация – “команда боевого корабля, гребцы” или “пешее войско, ополчение”. В этом спектре значений летописному “Русь” ближе всего финское ruotsi и древнеисландское robs, руническое rub… Таковы результаты историко-лингвистического анализа проблемы происхождения названия “Русь”»12.
Да, но где же словообразовательная матрица, господа академики?! Какая-то просто слепота вселенская поражает прозорливые мозги учёных мужей, и из людей знаний они превращаются в апологетов веры! Всё, что только можно, перепутали.
Естественно, славянофилы в пику норманистам, то есть от противного, тоже ищут созвучия в родных наречиях – ну и, как в подкидного, по-прежнему упрямо набрасывают свои аргументы: Рось, роса, русый, русло, русалка, рысь, рысак, русак и так далее, что и нашло кривое отражение в коллективном выводе учёных, которые, ища компромисса, скрестили жирафа с баобабом. К науке, и в частности к лингвистике, а уж тем более к исторической грамматике, все эти национально-патриотические домыслы точно так же не имеют ни малейшего отношения. Об этом много писано в научной литературе, так что не будем повторять возражения норманистов ни по фонетическим, ни по морфологическим, ни по этимологическим показаниям. Обмолвимся лишь: для хронологического пласта чередование У/О или преобразование У > О в русском языке считается невозможным. А преобразование древнеисландского robs через финское ruotsi в нашу «Русь» – возможно?! Допускается потому, дескать, что это было где-то там, за тридевять земель – тридевять морей, а поскольку мы не знаем, как оно на самом деле происходило, то почему бы как-нибудь где-нибудь чему-нибудь вроде этого эдак и не произойти бы – вдруг по воле провидения русошведского.
Как искони повелось на Руси говорить: в огороде – бузина, а в Киеве – дядька.
Но Вильгельм Томсен не был бы одним из крупнейших лингвистов своего времени и ведущим специалистом Европы по русскому вопросу, не предложи он западной научной общественности теоретическую формулу первослова нашего – матрицу, соответствующую триединству места, времени и действия. Повторим: «звук UO, незнакомый славянам, преобразовался в звук U, точно так же, как SUOMI… в СУМЬ…». Только вот слова живого, как ни изощрялся, а ни в шведском, ни в финском, ни в каком бы то ином языке он не нашёл. Мерки есть, а того, с кого сняты, – нет. Лишь указал на прямую связь финской словоформы Ruotsi с русской формой Русь, внятно объяснить которую не сумел. Впоследствии Шахматов чуть-чуть перефразирует Томсена, установив математическую зависимость: «Форма Русь… так относится к Ruotsi, как древнерусское Сумь… к финскому Suomi. Мне кажется, что элементарные методологические соображения не позволяют отделить современное финское Ruotsi от имени Русь»13.
Слово Ruotsi так и не было объяснено, исходя ни из скандинавских в частности, ни германских в общем и целом, ни из финских словников и тамошних моделей словообразования.
_____________________
Русская буква У как послед общеславянских носовых дифтонгов. Это второй корень из лингвистически возможных: происхождение русской буквы У [u] из общеславянских носовых дифтонгов [oƞ] ([ǫ]) и [еƞ] ([ę]) в слове «Русь». Открываем грамматику древнерусского языка:
«…восточные славяне унаследовали из праславянского языка еще два гласных – носовые [о] ([ǫ]) и [е] ([ę]). Эти гласные произносились как [о] и [е] с носовым призвуком, т. е. в их образовании участвовала носовая полость…
В праславянском языке эти гласные звуки развились из индоевропейских сочетаний гласных с носовыми согласными в закрытых слогах.
Изменение этих дифтонгических сочетаний и появление монофтонгов в праславянском языке… было вызвано действием… закона открытого слога…
Однако к IX–X вв. восточнославянский язык-основа пережил важное изменение в области гласных – утрату носовых…
У восточных славян на месте [ǫ] произносится [у], а на месте [ę] – [’а] после мягкого согласного. Ср. о.-слав. *dǫbъ – русск. дуб, о.-слав. *rǫka – русск. рука, о.-слав. *sǫdъ – русск. cуд, о.-слав. *męso – русск. мясо (=[м’асо]), о.-слав. *pętь – русск. пять (=[п’ат’]), о.-слав. *vъzęti – русск. взяти (=[вз’ат’и]) и т. д.
Встает вопрос: почему можно думать, что восточные славяне утратили носовые звуки не позднее X в., т. е. раньше того времени, когда появились первые памятники письменности?
