Читаем без скачивания Русский пятистатейник - Андрей Милов

Понижающий тон слоговой гласной обыно обозначается значком:

Ударение в современном русском языке определённо указывает на характер ударения в исторический период до половины XII века. Ну да, может быть, чуть позже, в зависимости от места и обстоятельств словоупотребления. Поэтому, если при сопоставлении акцентных систем двух созвучных слов выявляются существенные различия или устанавливается их тождество, то результаты такого сравнения могут стать веским аргументом при определении родства или чужеродности двух слов в том, например, случае, когда формы сравниваемых слов исторически зазвучали в унисон либо, наоборот, диссонируют.

_______________________

Как звучала Русь в половине века XII? Из всего выше сказанного следует, что слово «русь», несмотря на неизменную в своей письменной истории графику, до первой половины XII века имело иные морфологические характеристики: слово было двусложным и оба слога, понятно, открытые, и звучало первослово наше не иначе, как:

где первый слог [rû] – ударный, и слогообразующий твёрдый гласный [û] находится под нисходящей интонацией, о чём свидетельствует акцентная система в парадигме: рУсь – русИ – рУсью; второй слог [sĭ] – безударный, и в нём слогообразующим является краткий мягкий редуцированный гласный [ĭ] (= 1/3-1/4[и]).

До X века (слог первый – бабка надвое гадала)

Мы выяснили, как звучало слово «русь» в половине века XII, но тут же возникает более важный вопрос, а с какого времени слово «русь» могло зазвучать на этот не совсем привычный для нас лад [rûsĭ], как звучало до того и в каких буквенных одеждах должно было бы лечь на письмо, ежели б в то время русские люди умели бы писать кириллицей.

В поисках ответов обратимся к исторической грамматике русского языка – к этимологии русской буквы У, которая в современном русском языке соответствует звуку [u]. И тут, ну точнёхонько как в русских народных сказках, на пути этимологических изысканий нас поджидает камень преткновения: прямо пойдёшь – на звук [ы] наткнёшься, налево пойдёшь – индоевропейские дифтонги [ŏṷ], [ōṷ] (> [аṷ]), [ěṷ], [ēṷ] (> [ӗṷ]) встретишь перед согласными и на конце слова на месте общеславянского [u], вправо свернёшь – два носовых гласных встают перед тобой: [oƞ] ([ǫ]) и [еƞ] ([ę]).

Для начала рассмотрим прямой вариант7: индоевропейское [ū] > общеславянское [ы] (латинское [у] – традиционное обозначение звука [ы] в системе звукозаписи латинскими символами при транскрибировании: mama mile myla ruki mylom):

Понятно, что ежели б исторически был реализован в русском языке и в русской истории вариант с индоевропейским звуком [ū] в имени «русь», то были бы мы рысичами, рысицами или рысинами, а может быть, и рысаками на Рыси (или в Рыстии), говоря при этом на рысском языке. Таким образом, индоевропейский звук [ū] не имеет никакого отношения к русской букве У [u], которая является плодом от брачного союза двух независимых языковых явлений:

– во-первых, общеславянская [u] из индоевропейских дифтонгов [ŏṷ], [ōṷ] (> [аṷ]), [ěṷ], [ēṷ] (> [ӗṷ]),

– во-вторых, общеславянские носовые дифтонги [oƞ] ([ǫ]) и [еƞ] ([ę]).

Но если мы всё ж таки встречаем подобную параллель, связывающую непонятным образом индоевропейский звук [ū] с русским звуком [u], а не [ы], то это означает более позднее заимствование, – уже в письменный период истории (после образования русской буквы У). Либо остаётся предположить опосредованное заимствование из соседних, как правило, близкородственных языков через ступень преобразования U > OU/EU > У в общеславянский период.

Так, например, образуются в русском языке параллели рыжий – рудый или рыхлый – рухлый – рух. Любой Фома неверующий может перепроверить на примерах современных русских языков: «железная дорога» по-белорусски значит – «Чыгунка», то бишь чугунка.

К сожалению, этимологический словарь Фасмера8 не даёт хронологических меток, а лишь предлагает обзор родственных связей слов:

Черных в своём историко-этимологическом словаре указывает: «Рушить… – в Пов. вр. л. под 6599 г., со знач. “копать”» и «Рухнуть… В словарях – с 1794 г. …Из о.-с. *ruchnǫti. О.-с. корень *ruch-…»9. То есть время не то – лет на 800 убежало вперёд, чтобы брать в рассуждение такие языковые факты, о чём и предупреждали читателя выше.

Когда на горизонте появляется такое слово, как «рух», удовлетворяющее при поверхностном взгляде сразу многим условиям поставленной задачи, то надо поставить его на заметку (непременно!) и в дальнейшем, в соответствующем словообразовательной модели месте исследования, подвергнуть скрупулёзному анализу – развязав узелок, завязанный на память.

_____________________

Русская буква У как послед индоевропейских дифтонгов. Переходим непосредственно к русской букве У – к варианту: общеславянское [u] соответствует индоевропейским дифтонгам [ŏṷ], [ōṷ] (> [аṷ]), [ěṷ], [ēṷ] (> [ӗṷ]) перед согласными и на конце слова, и предположим, что этот общеславянский (не-индоевропейский!) звук [u] скрывается за буквой У [u] в слове «русь»:

«Ср. о.-слав. *ucho, ст.-слав. оухо, др.-русск. оухо – лит. ausis;

о.-слав. *suchъ, ст.-слав. соухъ, др.-русск. соухъ – лит. saũsas»10.

Сюда же, в этот ряд, мы с полным правом можем поместить и общеславянское слово «рух»:

о.-слав. *ruchъ, ст.-слав. роухъ, др.-русск. роухъ – лит. ruošà.

Таким образом, в соответствии с данной словообразовательной моделью, написание слова «русь» должно остаться неизменным, а звучание прежним:

Единственная загвоздка – в живом русском слове, с которым необходимо сравнить словообразующую модель, расчётную, теоретически вычисленную, с тем чтобы проявилось наше реальное первослово… как снимок на фотоплёнке в ванночке с проявителем.

Слово «рух» [rU-chъ] при сравнении со словом [rU-sĭ], кроме совпадения первого слога на письме, критической проверки не выдерживает. И главный порок отнюдь не во втором слоге (к палатализационным формам, берущим начало в более ранних хронологических пластах, мы вернёмся ниже, с тем чтобы до конца разобраться и рассеять всякие сомнения), а на данном этапе сравнения – в акцентных системах обеих парадигм:

рУсь – русИ – рУсью… – здесь видим перенос ударения на акут;

рУхъ – рУха – рУху – рУхом – в рУхе… – а здесь ударение неподвижно во всей парадигме.

А стало быть, звучание слов было различно до половины XII века, и ухо носителей наречий русских того временного пласта уж никак не могло не различать их. Это разные слова – таков предварительный вывод.

Другого приемлемого варианта живого русского слова ни словари, ни древнерусские тексты, ни родная речь не предлагают. И учёный мир не выдвинул реальных кандидатов на место первослова нашего.

Остаётся уповать на прямое заимствования «термина» из заморья – типа [rаṷ-sĭ] или [rӗṷ-sĭ] или пусть хоть [ruo-sĭ], который впоследствии обрусел… однако ж ни одного живого варианта норманисты так и не сумели предложить едва не за 500 лет исследования этого вопроса. Их научные изыскания начинались софистикой – голым теоретизированием и выискиванием случайных созвучий в германских языках заканчивались. Единственное более-менее живое слово выдвинул Вильгельм Томсен, чей научный труд лёг