Читаем без скачивания Полкоролевства в придачу - Виктор Точинов

Я шагнул к редкой цепочке деревьев. К последней линии обороны Тур-де-Буа.

Не оборачиваясь.

Глава 11

Маньяр не ошибался – любая наша магия и любое наше оружие были здесь бессильны.

Возможно, он так же не ошибся в другом, – и под деревом, отмеченным куском лиловой ткани, можно было пройти невозбранно. Однако я отчего-то не избрал легкий путь. Казалось, что это станет предательством по отношению к Изабо. Глупо… Мертвым в общем-то всё равно, как используют их смерть живые.

Но я шагнул под сень деревьев совсем в другом месте.

Наша магия тут не работает – попробуем чужую… Я снял с шеи золотой медальон, в котором хранил портрет матери – хранил больше для маскировки, чем из сентиментальности. Поднял золотую безделушку над головой.

Ветви тянулись к лицу, почти дотягивались – и отдергивались, как будто признав своего. Земля бугрилась под ногами, то вспучивалась, то опадала, не оставляло чувство, что я иду по живому… Воздух потемнел, словно внезапно наступили сумерки, стал плотным, вязким, с трудом протискивался в легкие. Неба над кронами не было. Просто-напросто не было… Сколько надо сделать шагов, чтобы пройти под кроной вяза, пусть даже большого, – двадцать? Тридцать? Если судить по биениям сердца, я шагал по темному лесу не менее часа…

Солнечные лучи ударили неожиданно, будто с глаз свалилась повязка. Над головой вновь синело яркое летнее небо. Деревья за спиной казались мирными и безобидными, самыми настоящими, – так и хотелось устроить хищным гадинам добротный лесной пожар…

Громадный подъемный мост был поднят давно, еще сьерами де Буа, – возможно, последние владельцы замка пытались как-то оборониться от нежданной беды. Опускающий механизм заржавел, но неподалеку через высохший ров был переброшен временный деревянный мостик, ведущий к порт-батарду. На него-то я и ступил… В этот момент меня должны были окликнуть из замка. Но не окликнули. И через несколько шагов – не окликнули.

В Тур-де-Буа я вошел с тоскливым ощущением, что добирался сюда слишком долго. Что опоздал…

Первый человек обнаружился лишь на внутреннем дворе. Закутанная в длинный синий плащ фигура стояла у дверей поварни.

– Колло! – позвал я.

Колло стоял как стоял – неподвижно и молча. Лишь сам замок отозвался зловещим эхом.

Вот оно что, понял я, подойдя поближе. Колло уже никому и никогда не ответит… Несколько арбалетных болтов, глубоко уйдя в дерево, буквально приколотили его к двери – точь-в-точь как вилланы приколачивают пойманных хорьков и ласок к дверям курятников, прочим мелким хищникам для острастки.

Неподалеку валялся мощный крепостной арбалет-атур, способный на расстоянии в триста шагов прошить насквозь рыцаря в доспехах. Чтобы зарядить это орудие, надо долго вращать ворот – значит, кто-то неторопливо и методично всаживал в беднягу болт за болтом – последние, скорее всего, уже в мертвого. Или, что хуже, не в мертвого… Лицо у Колло было самое обычное, но то, что скрывал синий плащ, мало напоминало человеческое тело…

– Что же с тобой произошло, старик? – негромко спросил я.

И, честное слово, не удивился бы его ответу… Тление совершенно не коснулось старого солдата. Не виднелось даже трупных пятен. Если бы не давно засохшая кровь на плаще и на каменных плитах двора – бурая, почти черная – можно решить, что трагедия произошла час назад.

Я не стал интересоваться, что скрыто под синим плащом… Пусть навсегда останется для меня Колло, старым боевым товарищем.

Надо было немедленно подняться в донжон, в покои, расположенные на самом верхнем его этаже.

Но я медлил.

Второй труп я нашел внутри, сразу за порогом трапезной. Вернее сказать, не труп, – полностью лишенный плоти скелет. Казалось, костяк пролежал долгие годы, доступный солнцу и непогоде. Однако возле черепа поблескивала серебряная серьга (по игре случая тоже в форме черепа), и лишь по ней я опознал Мак-Аллана. С этим лучником-наемником с Островов я был знаком меньше, чем с Колло, – но склонил голову над его прахом. Последний долг командира павшему солдату…

Состояние останков Мак-Аллана не удивило меня, равно как и непонятная нетленность Колло. В Тур-де-Буа к такому привыкаешь быстро. Нам довелось обнаружить кладовую, полную провизии, словно вчера доставленной к столу сьеров де Буа. А за стеной – такую же кладовую, запасы в которой сгнили не меньше века назад.

Я пошел дальше. Шаги отдавались гулким эхом. Казалось, кто-то за спиной шаг в шаг грохочет сапогами, сверлит затылок ненавидящим взглядом, – но готов мгновенно исчезнуть, стоит лишь резко обернуться.

Следующее тело бросалось в глаза не сразу – в трапезной было темновато, а лежал мертвец в густой тени, отбрасываемой дубовым столом. К тому же… Да, сомнений нет – такой плоский, расплывшийся по полу труп может получится в единственном случае… В замке побывал Костолом. Скорее всего тот самый, с которым свел сегодня знакомство Маньяр. Эти твари весьма редки – оттого, вероятно, что слишком мало осталось в Буа существ с нормальным скелетом…

Девственная Мать, да как же они допустили такое! Ладно бы какая-то новая, неведомая тварь, но хорошо известный Костолом, для достойной встречи которого всё было наготове…

Нет, визит Костолома не причина, но лишь следствие. Следствие чего?! Чего??!!

Перевернуть мертвеца удалось с трудом – словно бурдюк с вином, переполненный, но очень тонкий, грозящий вот-вот разорваться. Лицо, лишившись опоры на череп, расплылось уродливой карнавальной маской. Но пышные седеющие усы и косой шрам на лбу сомнений не оставляли – Виайль.

Старый хитрый лис Виайль, не раз уходивший из облав и капканов… Именно он замещал меня во время отлучки. Именно ему пришла в голову блестящая идея вскоре после того, как мы укрылись в Буа, сбив со следа гвардейцев Танкреда: принцессу должен похитить не опальный лорд Арноваль, но бандит Рыжий Эйнис. Бандит, которого мы сами создадим, и чье прозвище заставим греметь на все Пограничье… А означенный лорд, соответственно, выступит доблестным спасителем.

Наверное, в Виайле дремал талант драматурга – и он перед каждым налетом увлеченно расписывал роль Рыжего и заставлял меня учить назубок, чтобы ни речь, ни манеры, ни жесты не выдали человека благородного происхождения, получившего изрядное образование и воспитание.

Виайль, Виайль… Ты-то как опростоволосился, старина?

Я снова вышел во внутренний двор. Мертвая тишина давила на нервы – я предпочел бы ей самые неприятные звуки, зловещее воронье карканье, например, – но над Буа давненько не летали птицы.