Читаем без скачивания След на песке (сборник) - Юрий Гельман

– Ты прав, – согласился Оливер. – Идея хорошая.

– Так давай займемся этим немедленно! – Кевин встретился взглядом с Оливером. – Ладно, завтра с утра, скоро начнет темнеть.

Штурман отвернулся и задумался.

– Мне нравится твой энтузиазм, – сказал Оливер. – Честно признаться, когда ты пришел в эскадрилью, мне показалось, что…

– Договаривай!

– Показалось, что ты – слабак.

– Спасибо за откровение. – Кевин снова повернулся к пилоту. В лучах заходящего солнца смуглое лицо Оливера казалось бронзовым. – Только знай, что я в авиацию пошел отнюдь не случайно. Мне с детства нравилось небо, и картинка из какого-то журнала с английским самолетом висела на стене в моей комнате.

– Наверное, это был «Таблоид»?

– Нет, «Фарман-Авиага».

– Знаю, стойки в коробке крыльев были заменены системой расчалок и шпренгелей. На нем стоял двигатель «Аргус» в шестьдесят лошадиных сил.

– Оливер, как ты все помнишь!

– Ну, ты же помнишь какие-то свои исторические книги?

– Помню, конечно.

– Вот и я знаю почти все типы самолетов, – спокойно ответил пилот. – Но мне и положено. А тебя-то что потянуло в авиацию?

– Понимаешь, еще в университете я решил, что никогда не буду кабинетной крысой. Моя стихия – путешествия, исследования. Я готовил себя к поездке на Ближний восток, именно сюда, в эти края.

– Неужели?

– Так и было, поверь! – воскликнул Кевин. – А тут война. И все мои планы рухнули. Но когда я узнал, что британские войска собираются наступать на Иерусалим – разве мог я оставаться в Лондоне? И тут пригодились мои занятия в аэроклубе.

– Ты правильно сказал: война. И это – не прогулка по историческим местам.

– Согласен, не прогулка. Но историческими эти места не перестают быть и во время войны. Разве не так?

– И что?

– А то, – ответил Кевин. – В этом городе и его окрестностях спрятано столько загадок, что не хватит и десяти экспедиций, чтобы их разгадать.

– Считай, что твоя первая экспедиция началась именно вчера, – улыбнулся Оливер.

– Увы, я так не считаю, – хмуро ответил Кевин. – Да, благодаря твоему умению и хладнокровию, мы остались живы. Но что нас ждет впереди? Может быть, нам предстоят еще суровые испытания, и мы пожалеем о том, что не погибли сразу…

– Может быть, – согласился Оливер. – Тут всего можно ожидать.

Они сидели в тени самолета, прислонившись спинами к теплому корпусу. Солнце пряталось за холмы. Как золотая монета, оно катилось за горизонт. Оба летчика знали, что еще каких-то полтора часа – и теплый красно-коричневый корпус биплана, прогретый за день, быстро остынет. Настанет ночь – звездная и холодная, как всякая ночь в пустыне.

У них оставалась одна плитка шоколада на двоих. Оставалось немного воды. Оставалась слабая надежда на то, что хотя бы завтра командование летного корпуса отправит на их поиски самолет.

– Так как насчет лыж? – спросил Кевин после паузы. – Сделаем?

Оливер повернулся к нему.

– А смысл?

– Будем готовы к взлету в любой момент.

– Без масла? – Оливер повысил голос. – У нас нет и полпинты масла! Что толку, что я возился полдня, восстанавливая маслопровод!

– Кто же знал, что турки станут стрелять из винтовок? – сказал Кевин. – Мне кажется, что мы летели достаточно высоко.

– Однако кто-то же попал именно в маслопроводный шланг! – Оливер выразительно посмотрел на собеседника. – А кто-то говорил, что у них коленки дрожат…

– Ты считаешь, что это я виноват во всем? – спросил Кевин.

Пилот молчал. Он уже отвернулся и, не моргая, смотрел вдаль.

– Я считаю, что завтра нам нужно уходить отсюда, – сказал он после паузы. – Рано утром и пойдем.

– Почему? Нас найдут!

– Кто? Если сегодня над нами не пролетела даже какая-нибудь голодная куропатка, не то, что самолет… В штабе, вероятно, посчитали, что нас сбили, вот и не ищут. А ты бы как поступил на месте командира эскадрильи?

– Не знаю, – вздохнул Кевин. – Капитан Оллфорд казался мне порядочным человеком.

– При чем тут порядочность, Кевин? Идет война, здесь иные понятия и законы. Здесь никто и никого не станет жалеть…

– Сколько нам нужно пройти до аэродрома? – спросил Кевин после паузы. – Примерно, десять или двенадцать миль, да? И это по прямой. А нам нужно будет сделать большой крюк.

– Да, обязательно, – согласился пилот.

– И ты полагаешь, что мы справимся? Тут на каждом шагу подстерегает опасность. Я уже не говорю о турецких постах…

– Сидеть на месте и ждать – тоже верная гибель. Причем, от голода – это и вовсе нелепость. А на войне предпочтительней погибнуть от пули врага. Нужно идти, пока у нас есть силы.

– На войне предпочтительней остаться в живых, – сказал Кевин, и его фраза повисла в вечернем воздухе.

Они помолчали. Потом, не сговариваясь, поднялись и по очереди влезли каждый в свою кабинку. Сидя – а по-иному не устроиться никак – летчикам предстояло провести ночь в холодной пустыне.

Солнце давно спряталось за горы, и небо заметно потускнело. Цепочка холмов на северо-западе потеряла контуры, превратилась в сплошную темно-синюю полосу.

– А знаешь, Оливер, – вдруг сказал Кевин, обращаясь к затылку напарника, – я действительно всю сознательную жизнь мечтал побывать в этих краях…

– Поздравляю! Твоя мечта сбылась, – ответил пилот с грустной усмешкой, не поворачивая головы.

– Понимаешь, – продолжил Кевин, – в этой пустыне, в этих гротах и пещерах, занесенных песком, быть может, хранятся самые великие тайны человечества! Иерусалим и его окрестности просто наполнены загадками и усеяны реликвиями. Я ведь собирался приехать сюда с экспедицией…

– Хм, и что ты хотел тут найти? – оживился пилот. – Неужели золото древних иудеев? Так его, наверное, уже давно нашли и вывезли отсюда в неизвестном направлении.

– Есть вещи гораздо дороже золота.

– И что это, например?

– Что? Например, Ковчег завета. Слышал о нем что-нибудь?

– Если честно, то не очень. Пойми, Кевин, я летчик, военный человек, и я не интересуюсь древней историей.

– Я это знаю, Оливер. Ты хороший летчик, а я – ты уж поверь – хороший историк…

– В нашей ситуации ни твои, ни мои навыки нам, скорее всего, не пригодятся, – заключил пилот. – Завтра понадобятся крепкие ноги, терпение и удача. И больше ничего. Если не нарвемся на турецкие посты, к вечеру доберемся к своим.

– Или попадем в плен…

– Нет уж! Я предпочитаю сдохнуть раньше, чем турки станут вытряхивать из меня душу! Поверь, они это делать умеют.

– Я слышал об этом.

– То-то же. Так что давай спать. И пусть завтра нам сопутствует удача.

– И все же, Оливер… – Кевин тронул пилота за плечо. – Я просто хочу рассказать тебе кое-что о Ковчеге завета, о Граале… Понимаешь, это величайшие святыни человечества!

– Прости, – отозвался летчик, – у меня нет настроения слушать. Давай договоримся так: если останемся живы, и если у тебя еще не пропадет желание посвящать меня в свою науку…

Солнце, как настойчивый цыпленок, смело проклюнуло покатую скорлупу горизонта. И сразу по песку наперегонки побежали косые тени, цепляясь и тут же перескакивая через трещины в известняковых залысинах. Сухой прохладный воздух пустыни задрожал, сдвинулся. Холмистый восток порозовел, прогоняя сумрачную серость зимней ночи.

Кевин проснулся от того, что почувствовал, как пересохло у него во рту. Шершавым языком он провел по губам, пытаясь их смочить, но губы не увлажнялись. Он выпростал руки из-под холщевой накидки, которую использовал, как одеяло, и протер пальцами глаза.

Быстро светало. Впереди, в пилотской кабине пошевелился и Оливер.

– Доброе утро! – произнес Кевин, потом добавил другим тоном: – Надеюсь, доброе…

– И вам того же, сэр! – бодро ответил пилот. – Как спалось среди реликвий этого скорбного мира?

– Ты напрасно иронизируешь, – обиделся историк. – Впрочем, спалось тревожно.

– А что так?

– Честно сказать, мне как-то не по себе, – ответил Кевин. – Что нас ждет впереди…

– Скоро узнаем, – сказал Оливер и стал выбираться из кабины.

Через четверть часа, оправившись и наскоро перекусив остатками шоколада, они уже были готовы двинуться в путь.

– Жаль оставлять нашего друга в одиночестве, не так ли? – спросил пилот, с грустью глядя на биплан.

– Если мы доберемся до своих, и если потом наш корпус возьмет Иерусалим, то надо будет обязательно вернуться за ним, – сказал Кевин.

– Этого можно было и не говорить, – ответил Оливер. – Он ведь мне – как родной брат, я знаю наизусть каждую его растяжку, каждый винтик.

Он подошел к самолету, обеими руками погладил его фанерный фюзеляж, обшитый плотной тканью. Потом с силой толкнул безжизненные лопасти – винт сделал пол-оборота и остановился.