Читаем без скачивания Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности - Владимир Гаков

Объект ее исследования никакой иной литературой, кроме фантастической, исследован быть не может. Ядерной войны на Земле еще не случилось (если не считать тревожных предупреждений — Хиросимы, Нагасаки, Чернобыля), а сейчас мы все более уверенно осознаем, что это вообще событие одномоментное — произойди она, и это будет первым и последним опытом такого рода. Некому будет им воспользоваться. А посему, как четко сформулировал задачу английский писатель Мартин Эмис, „до тех пор, пока мы не знаем, что делать с ядерным оружием, мы должны учиться писать о нем“[3].

Оттенок „фантастичности“ окутывает вообще все, что с ядерной войной связано — хотя угроза ее куда как реальна. Парадокс… Но, чувствуя недоверие к парадоксам или просто нежелание в них разбираться, к теме этой лучше не подступаться…

„…Военная теория ядерной войны, — пишет видный советский историк Д. М. Проэктор, — в отличие от всех в истории военных теорий, так или иначе связанных с практикой, с чем-то осязаемым, есть абстракция, оперирующая категориями, привносимыми скорее мыслью, даже фантазией (курсив мой. — Вл. Г.), чем действительным опытом, хотя всегда считалось, что военная теория должна базироваться прежде всего на опыте“[4].

Если уж в такую грубо практическую сферу, как военная стратегия, проникла фантастика, то что говорить об идеологии, науке и искусстве, массовом сознании!.. Кроме того, есть еще одна область странного пересечения ядерной реальности и ядерной фантастики.

Оказалось, что, в отличие от безответственных политиков и военных, долгие годы преподносивших свои фантазии в качестве „мудрых и реалистичных“ стратегических доктрин, многие профессиональные писатели-фантасты разрабатывали все эти сюжеты в своем творчестве. С разной степенью успеха, на неодинаковом художественном уровне и движимые далеко не одними и теми же намерениями (в том числе, как убедится читатель этой книги, и небезобидными), они создали сообща уникальную в своем роде библиотеку ядерного опыта.

„Используя художественную прозу в качестве зеркала, в котором отражаются наши социокультурные установки на опасность, связанную с гонкой ядерных вооружений, я постараюсь помочь вам прежде всего лучше понять эти установки. Обычно ядерная война вызывает такую тревогу, что большинство озабочено одним: как бы обезопасить себя от самих мыслей об этом. Наступает отчаяние, растет беспочвенная вера в то, что „там наверху“ и в „ученых сферах“ все знают и отдают себе отчет в сложности создавшейся ситуации; многие вообще поддаются „избирательной“ апатии. Все это до некоторой степени присутствует и в художественной литературе, поэтому данную книгу можно рассматривать как сборник новой информации о наших тревогах и страхах. Но именно эта литература в силу ее образности может подойти к исследованию проблемы таким манером, что проблему просто невозможно будет обойти стороной. Художественная литература о ядерной войне может оказать непредсказуемое влияние на мир, постоянно балансирующий на ее грани“[5].

Я взял эту цитату из предисловия к другой книге, к которой не раз еще собираюсь возвращаться. Но хочу надеяться, что те же самые слова вполне подходят и к моему замыслу (об исполнении его судить, конечно, не автору, а читателю).

Писать о научно-фантастической литературе можно по-разному. И тем, кого привлекает больше художественный анализ текстов или лежащих в их основании структур, данная книга может показаться малоинтересной. Уже после выхода моей предыдущей книги — „Четыре путешествия на машине времени“ (из ее последней части и „проросла“ со временем книга, которую вы держите в руках) — автор получил от ряда читателей упрек в недостаточности художественного анализа, в том, что недопустимо мало внимания было уделено стилю, образности, структурам разбираемых произведений… Что ж, упрек принимается. Но каждый пишет о том, что ему ближе.

Признаюсь, мне интереснее социальная судьба тех или иных научно-фантастических идей, нежели их жизнь в собственно литературе. И не отказывая себе в удовольствии отмечать на полях этой книги несомненные литературные достоинства отдельных произведений (а когда таковые достоинства есть, кто ж против!), я все-таки буду стараться следить за тенденцией, за общим движением и перипетиями социальной мысли. За ее иногда поразительными откровениями и тупиками, честь „открытия“ которых великие писатели делят с авторами, ныне полузабытыми…

Значение научно-фантастической литературы (а в последнее время и кино), вообще фантазии преувеличивать не следует. Но нельзя и недооценивать силы воображения. Тем более презрительно игнорировать: люди, мол, серьезным делом заняты, а вы тут со своей фантастикой… Великий Иммануил Кант предупреждал об этом два столетия назад в своем труде „К вечному миру“: „Для законодательного авторитета государства, которому следует приписывать величайшую мудрость, унизительно, по-видимому, искать поучения о принципах своего поведения относительно других государств у подданных (философов), но все же делать это весьма благоразумно… Говорят, например, о философии, что она служанка богословия… Но из этого еще не ясно, „идет ли она с факелом впереди своей милостивой госпожи или поддерживает позади нее ее шлейф“[6].

Я перехожу к рассказу об „идущих с факелом“ и „несущих шлейф“. И меня все не покидает мысль, что великий философ мог бы сказать такое и о писателях-фантастах.

ТЕМА ПЕРВАЯ

"КАНУН"

— Все это началось очень давно. Многие, вероятно, просто не в состоянии себе представить, насколько давно. Мы не разберемся в наших нынешних проблемах, в сегодняшнем балансировании на краю пропасти, если не вглядимся пристально в самые истоки процесса, что привел нас к ней. Всему причиной наш далекий предок, впервые осознавший в своем сородиче — врага…

Сентябрь 1987 года. Конференц-зал в помещении Советского комитета защиты мира заполнен до отказа: участникам советско-американского симпозиума "Новое видение друг друга" читал лекцию известный публицист Сэм Кин. О его книге-бестселлере "Лица врага" и о нашумевшем фильме того же названия я к тому времени был наслышан, а тут представилась счастливая возможность послушать самого автора.

Счастливая — потому что Сэма Кина надо было слышать. Прирожденный оратор, он едва уловимыми интонациями голоса "доубеждал" в тех случаях, когда не пробивали стенку недоверия тщательно подобранные факты и уникальные слайды. Не все принималось аудиторией безоговорочно, и последующие два дня, когда проходил "круглый стол" писателей и журналистов с участием Сэма Кина, подтвердили несовпадение многих позиций, — но обаяние личности делало свое дело.

Речь его будила мысль; о том свидетельствовала и реакция аудитории, совсем не напоминавшая чинное слушание научного доклада. Признаюсь, и я поддался общему настроению, тем более что мои собственные мысли Сэм Кин "подтолкнул" в направлении вполне конкретном.

Есть в электротехнике такое устройство — триггер. Простенькая схема на лампах или транзисторах, практически мгновенно включающая или выключающая более сложное электронное устройство (по-английски слово обозначает также и курок огнестрельного оружия). Своего рода "триггером" для начала работы над книгой стала для меня встреча с Кином осенью 1987 года.

…Мне давно хотелось — книга существовала еще только в плане — снабдить ее лаконичным досье. Сжатые биографические сведения, дающие представление о героях книги, об их личном военном опыте (если он был), ничего лишнего. Так пусть же первым, на ком откроется досье, будет Сэм Кин.

СЭМ КИН

Род. в 1938 г.

Американский писатель, публицист, общественный деятель. Окончил Принстонский университет. Работал журналистом, сотрудничал с журналом "Сайколоджи тудэй". Автор книг "К танцующему богу" (1970), "Начало без концов" (1975), "Лица врага" (1985) и др.

Так бывает. Материал под рукой, план выстроен в деталях, заблаговременно выписаны образы героев будущей книги — и не хватает сущей малости. Никак не идут в голову какие-то первые, самые нужные фразы, слова, примеры. И вдруг неожиданная встреча, какой-то внешне незначимый и уж во всяком случае незапланированный эпизод, случайная подсказка — и пошло-поехало…

Все было тогда готово и у меня. Вчерне было намечено открыть долгий и обстоятельный разговор о мире и войне, об отражении и предвосхищении этих двух вечных спутников человеческой цивилизации в художественной литературе и кино с путешествия в прошлое. Следовало кое-что напомнить, прежде чем вести речь о новом мышлении, которое буквально обрушилось на нас в конце XX века. Разговор нужно вести, отталкиваясь от истоков, — ото было ясно. Но вот откуда именно, от какой хронологической вешки, я еще не выбрал. Пробовал разное, да все как-то неудачно.