Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер

этого момента ждали с нетерпением, и, когда он появлялся, наступала тишина и невольное чувство уважения заставляло всех обнажить головы, хотя никто не произносил ни слова – ни враждебного, ни приветственного. Обнаружив, что сострадание к несчастьям и восхищение славой ослабляют народную ненависть, английское правительство запретило слишком близко подходить к «Беллерофону». Министры хотели положить этому общению конец и твердо решили не затягивать с объявлением о дальнейшей судьбе Наполеона.

Они не меньше капитана Мэтленда удивились, когда Наполеон сдался Англии. Узнав о том, что он покинул Париж, они, как и все европейские дипломаты, выразили Фуше свое недовольство и полагали, что великий возмутитель спокойствия сбежал и когда-нибудь в будущем сможет снова взбаламутить Европу. Они испытали одновременно удивление и радость, когда им стало известно, что свергнутый император находится на борту судна королевских ВМС в Плимуте. Доверие, которое Наполеон оказал стране, ничуть не трогало ее правительство, и некоторые даже обдумывали варварскую идею отдать Наполеона Людовику XVIII, который, как им казалось, был обязан перед лицом истории избавить от него мир. Но столь гнусное решение не могло быть выполнено в стране, где все важные вопросы обсуждаются публично. Однако, хотя от этой идеи отказались, положение знаменитого беглеца представляло серьезные трудности. Если бы его захватили в море при попытке к бегству, он стал бы законным пленником и оставалось бы только решить, вправе ли они, учитывая, что война кончилась, взять под стражу человека, который ее развязал. Но прежде чем обсуждать этот вопрос, надо было решить другой, более деликатный – можно ли считать добровольно сдавшегося врага военнопленным.

Самые просвещенные юристы Англии пришли в замешательство, когда перед ними поставили этот вопрос. Но это замешательство не могло соперничать с мыслью, что Наполеон всегда будет угрожать спокойствию мира. Мы, французы, естественно сочувствовали старому товарищу наших славных побед, но это не мешало нам признавать очевидную правду: в Европе двадцать лет царил беспорядок и совсем недавно ей снова пришлось проливать потоки крови, поэтому она не могла упустить возможность защититься от дальнейших покушений столь отчаянного и гениального человека. Будь он обычным свергнутым монархом, вроде Людовика XVIII, законы гостеприимства требовали бы, чтобы ему позволили выбрать в свободной Англии какое-нибудь место, где он мог спокойно закончить свои дни. Но разве можно позволить бродить по улицам Лондона человеку, сбежавшему с острова Эльба и собравшему армии Европы на поле боя в Линьи и Ватерлоо! Хотя страны обязаны уважать безопасность других государств, себя они тоже должны обезопасить, и английские юристы справедливо обратились к принципу правомерной обороны, который дает каждому государству право защищаться в случае угрозы. Все общества изолируют людей, представляющих опасность, и все страны Европы, включая Францию, получив исчерпывающее доказательство того, насколько опасен может быть Наполеон, имели полное право лишить его любых возможностей причинять вред.

Европа отняла у Наполеона престол и отдала ему остров Эльбу; но когда он сбежал с Эльбы в 1815 году, отобрать у него свободу стало совершенно справедливой мерой. Было бы глупо это отрицать. Однако принцип правомерной защиты применяется только в случае существующей опасности и прекращается, когда опасность, которая привела его в действие, исчезает. Посадив под замок Наполеона, англичане не имели никакого права пытать его, укорачивать ему жизнь и тем более подвергать унижениям. Они в равной степени были обязаны уважать его гений и ограничивать его свободу. Надо было принять меры для предотвращения нового побега, но любая излишняя суровость рассматривалась бы как неоправданная жестокость, а инициаторов покрыла бы несмываемым позором. Решения, принятые англичанами по второму пункту, были не столь оправданы, как по первому, и скорбное завершение нашей истории покажет, что Англия скомпрометировала собственное величие, когда забыла проявить уважение к величию Наполеона.

Будущее место жительства Наполеона стало первым вопросом, вынесенным на обсуждение. Эксперимент в Средиземноморье показал, что эта область решительно не подходит. Необходимо выбрать более удаленное море. Индийский океан находился слишком далеко, ибо в целях общей безопасности о грозном пленнике требовались регулярные разведданные. К тому же, Иль-де-Франс[19], единственное подходящее место в этом океане, был слишком густонаселенным и посещаемым для того, чтобы отвечать требованиям безопасности. В подобном месте Наполеон вынужден будет находиться в строгом режиме изоляции, но о таком унижении даже в то время никто не помышлял.

В Атлантическом океане, на равном расстоянии от Африки и Америки, находился вулканический остров, труднодоступный, непригодный для сельского хозяйства и настолько уединенный, что пленника, даже самого опасного, не было необходимости заключать в крепость. Это остров Святой Елены, который благодаря своим преимуществам с точки зрения безопасности уже привлек внимание государственных мужей, стремившихся поместить Наполеона как можно дальше от европейских морей. Его выбрали единогласно как самое подходящее место, и Ост-Индская компания передала его в распоряжение государства на любой срок, который потребуется. Климат острова не считался нездоровым; он практически не отличался от климата других тропических островов и не мог представлять опасности для жителя умеренного пояса, кроме, возможно, человека, которому всего Старого Света было мало для его неуемной активности. Справедливости ради мы должны признать, – если уж выбирать тюрьму, соответствующую его энергии, надо было предоставить в распоряжение Наполеона весь мир, тот самый мир, который он достаточно измучил и который теперь имел все основания навсегда отлучить его.

Таким образом, остановились на острове Святой Елены. Решили выбрать какое-то место в центре острова, расположенное на некотором расстоянии от населенной части и достаточно просторное, чтобы Наполеон мог свободно передвигаться, гулять или даже ездить верхом, не чувствуя себя заключенным. Все эти меры отвечали требованиям, и не нужно было добавлять бессмысленные ограничения или унижения, столь же мучительные для знаменитого пленника, как и само заключение. Британское правительство всегда именовало Наполеона императором, даже когда он был на Эльбе, но теперь поддалось злобному духу времени и решило, что с этих пор он будет зваться генерал Бонапарт. На самом деле, это было славное звание, одно из тех, которым могли бы гордиться величайшие властители мира. Отказать Наполеону в титуле, который он носил двенадцать лет, который был признан во всем мире и который ему присвоила сама Англия в 1806 году через своего посланника лорда Лодердейла и еще раз во время переговоров с ним через лорда Каслри в 1814 году, было не только недостойно, но и опрометчиво. В наш век, который видел, как монархи сходили с престола и отправлялись в изгнание, а потом снова возвращались и садились на трон, любого, кто отказал бы Людовику XVIII или Карлу Х в титуле короля, обвинили бы в