Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер

На следующий день стало ясно, что медлить с решением больше нельзя. Морской префект Боннефу доставил Беккеру свежие депеши из Парижа. В них говорилось, что надежды на получение паспортов нет, что уезжать надо немедленно и фрегатам разрешается выйти из порта, несмотря на любой риск, а если понадобится ускользнуть от внимания неприятеля, следует использовать быстроходное посыльное судно. Доставить Наполеона нужно в любое место по его выбору, но только не во Франции. В одном эти депеши отличались от предыдущих. До этого момента временное правительство, догадываясь, что Наполеон может поддаться на уговоры и довериться англичанам, запрещало оказывать ему какую-либо помощь в этом вопросе, опасаясь, что это будет выглядеть как измена. Но теперь, видя неистовство партии, они считали, что в руках англичан Наполеон будет в большей безопасности, чем во власти победивших эмигрантов, и дали добро на сообщение с английскими фрегатами только при наличии письменного приказа от Наполеона. Тогда ему некого будет винить, кроме самого себя.

После получения таких указаний следовало немедленно принимать решение. Французский капитан Бессон, командующий нейтральным датским судном, повторил свое предложение спрятать Наполеона, но Наполеон категорически отказался от такого способа побега. Хотя ветер стал чуть более благоприятным, фрегаты по-прежнему представляли проблему, и за портом и позицией англичан отправили наблюдать небольшое судно. Снова стали рассматривать предложение адмирала Мартина – подняться на корабле вверх по Сёдру, пересечь узкую полоску земли, отделявшую Шаранту от Жиронды, и воспользоваться корветом капитана Бодена. За всей необходимой информацией к этому капитану послали офицера. И наконец, чтобы не упустить ничего в этой неприятной ситуации, Наполеон решил отправить одного из своих друзей к англичанам, чтобы узнать, не получили ли они паспорта, которые он тщетно ждал из Парижа, и готовы ли оказать ему прием, подобающий его рангу, и гарантировать безопасность. Наполеон больше склонялся к тому, чтобы закончить свою карьеру, выказав доверие британцам, нежели попыткой побега, которая может оказаться неудачной и несовместимой с его прежней славой. Даже если бы он добрался до Америки, он не мог быть уверен, что правительство защитит его от Европы, которая, несомненно, будет требовать его выдачи и даже попытается захватить его силой.

Поэтому он предпочел обратиться к английскому народу, полагая, что тем самым пробудит в англичанах чувство гордости за то, что доверился им и добровольно сдался, а потому им не останется ничего другого, кроме как предоставить ему спокойное и безопасное убежище. Они приняли Людовика XVIII и других принцев, которые просили их о помощи. Неужели они откажут ему в том, что с охотой предоставляли многим знаменитым беглецам? Да, он не такой безобидный беженец, как Людовик, но если он своей честью и репутацией поручится никогда впредь не нарушать спокойствие в мире, разве ему не поверят? К тому же, он не будет заключенным в прямом смысле, поэтому не станет возражать против мер предосторожности, которые потребуется принять, чтобы успокоить Европу. Если всё получится, исполнится его самое заветное желание, то есть единственное доступное в его положении желание, ибо, несмотря на то, что он с удовольствием думал о свободной жизни в уединенных уголках Америки, жизнь обычного человека в одной из самых цивилизованных стран в мире привлекала его гораздо больше. Он рисовал себе счастливые картины: вот он отказывается от беспокойной жизни, вот заканчивает свою карьеру в тиши и умиротворении, в атмосфере дружбы и науки, в обществе талантливых людей. В конце концов Наполеон решил, что игра стоит свеч, и послал Лас-Каза, который говорил по-английски, и Савари, которому безгранично доверял, на борт «Беллерофона»: на этом корабле располагался командующий английской базы.

В ночь на 10 июля Лас-Каз и Савари отправились на «Беллерофон». Капитан Мэтленд, командир судна, принял их с величайшей учтивостью, но ни жестом, ни словом не выдал намерений английского правительства. Нет, он не имеет никакого представления о том, что происходило после битвы при Ватерлоо. Он не знает ничего о том, что Наполеон оставил Париж и приехал в Рошфор. Никаких паспортов он не получал и, следовательно, остановит любой военный корабль, который попытается прорвать блокаду, а также побывает на каждом нейтральном судне, которое попытается выскользнуть тайно. Никто не предвидел, что Наполеон может сдаться добровольно, поэтому у капитана не было ни разрешения, ни запрета принять его. Он, безусловно, примет его на борту своего судна как сдавшегося в плен врага и не сомневается, что английское государство отнесется к Императору Французов со всем уважением. Но он не вправе заключать какие-либо соглашения, потому что не получал никаких распоряжений по столь экстраординарному и непредвиденному случаю.

Мэтленд предложил обратиться к его командиру, адмиралу Хотэму, который в это время крейсировал в порту Киброн. Посланники Наполеона согласились на это предложение и откланялись, весьма довольные учтивостью, проявленной командующим английской базы, и ничего не подозревающие об английском великодушии. Капитан Мэтленд проследовал за ними на «Беллерофоне» и бросил якорь в Бискайском заливе, чтобы, по его словам, занять более выгодное положение для продолжения переговоров.

Одиннадцатого июля Наполеон выслушал доклад Лас-Каза и Савари; в рассказе было много неясного, и хотя он не вызывал серьезных опасений, особого доверия к перспективам он тоже не внушал. Офицер, которого отправили проводить рекогносцировку порта, сообщил, что англичане подошли ближе и проявляют небывалую бдительность, так что незаметно проскочить мимо них практически невозможно. Осталась единственная альтернатива – прорываться с боем, и в этом случае самым большим препятствием окажется «Беллерофон», стоявший на якоре в Бискайском заливе. Это было старое, очень медленное судно, оснащенное семьюдесятью четырьмя пушками, но не способное противостоять двум современным быстроходным фрегатам, которыми управляли безгранично преданные своим капитанам команды. Другие английские суда не играли большой роли, поэтому их можно было не принимать во внимание. В порту стояли небольшие корабли и корвет, и если бы их использовали без промедления и страха, они бы наверняка прорвали блокаду. Наполеон спросил капитанов «Заале» и «Медузы», как они относятся к этой идее. Ветер менялся, и погода уже не доставляла больших проблем. Это побудило командира «Медузы», капитана Понэ, сделать героическое предложение. Безопасное отплытие может обеспечить всего один акт преданности, сказал он, и он готов его совершить, ибо уверен в успехе. В час, когда бриз благоприятствует выходу из порта, на закате, «Медуза» снимется с якоря, пойдет в атаку на «Беллерофон» и, принеся себя в жертву, будет сражаться до тех пор, пока не выведет из строя английское судно. Тем временем «Заале» выйдет из порта, либо обогнав остальные корабли, либо отбившись от них, если они попытаются ему помешать.

Наполеон полагал, что у этого плана