Читаем без скачивания Основоположник - Валерий Борисович Шаханов

– Чувствуешь? Палёным пахнет, – с тревогой спрашивал ничего не понимающего Уссацкого Соскок и, подражая собаке-ищейке, принюхивался, водя в воздухе носом. – Не хватало только пожара на корабле. Беги, Леонтич, спасай партбилет.

Но именно потому, что ничего подобного Грот не видел, конец вечеринки оказался для Лёшки наполненным незабываемыми и до слёз радостными чувствами. С плавучей платформы, на которой несколько часов назад куролесил, спасая сорок красавиц, Писающий мальчик, в воздух полетели едва уловимые глазом огненные стрелы. На высоте они превращались в маленькие точки, на мгновение замирали в черном бархате ночи и с треском разрывались, рассыпая по небосклону многоцветные огни.

Алексей вспомнил, как на точильном станке правил ножи его дед, а он, мальчишка, заворожено смотрел на летящие искры и не мог оторвать от них глаз.

«Давай клешню свою, шкет, не бойся. Они холодные, – говорил дед и в доказательство подставлял под пламенный пучок свою широкую ладонь. – Покалыват маненько».

И Лёшке казалось, что невидимый небесный мастер раз за разом подносил к скрытому от людских взоров точильному колесу волшебный клинок и высекал из него огненные брызги.

«Ура! Ура-а!!!» – кричали на яхте.

– Ура, – размазывая слёзы по щекам, шептал продюсер Алексей Грот.

IV

«Аттракцион небывалой щедрости: за выступление на яхте – 250 тысяч евро!», «Показательный орган», «Членистоногая фантазия», «Забили болт»… В интернете и на страницах осязаемых печатных органов один заголовок старался перекричать другой. Люди читали, плевались, обсуждали, спорили.

Всеобщий гвалт нарастал и ширился ровно до тех самых пор, пока народ ни ошарашили новым известием: сразу у нескольких эстрадных звёзд случились родимчики. Как малые дети, они синели и с запечатлённой в глазах обидой падали в обморок, узнавав: насколько удачно пристроил штуковину, присущую исключительно особям мужеского пола, мало кому известный выскочка. Певец Софиев – блестящий исполнитель чужого репертуара – в сложный для его здоровья момент был доставлен в замечательный сумасшедший дом, о чем незамедлительно раззвонили все новостные средства информации.

«Опоздал! Опоздал!», – кричал кумир журналистам и приехавшим по срочному вызову санитарам, пугая с экрана телевизоров белками округлённых в безумстве глаз. А вскоре в интернете всплыла тайная видеосъёмка, на которой певец в полосатом халате и с загадочным видом бродил по коридорам частной лечебницы. Он подмигивал санитаркам и зазывал их в свою одноместную палату, где обещал бесплатно показать «Чебурашку».

Ни с чем не стоявшая рядом, дикая по своему размеру финансовая удача заштатного гастролёришки возбудила мэтров сцены. Люди, вынужденные поддерживать интерес к себе нескончаемыми прощальными гастролями, во время которых приходилось довольствоваться рублями и терпеть соседство с бесцеремонными гостиничными тараканами, отвергали культурную ценность нового жанра. В своих интервью они неизменно обвиняли Маркина в пошлости, но делали это так, чтобы ненароком не бросить тень на эстетические вкусы самого Варфоломея Плёвого. Тем самым ветераны сцены давали понять, что из уважения к признанному меценату могли бы изобразить нечто подобное и за половину скандальной суммы.

Вечеринка на яхте обрастала слухами. Чтобы встретиться и поговорить с восходящей звездой отечественного шоу-бизнеса, журналистам приходилось запасаться терпением. Пока одни кусали локти и ждали встречи, более проворные их коллеги уже выкладывали на станицы изданий и в эфир подноготную счастливчика. Склонное к состраданию население начинало лить слёзы над судьбой нового «Писающего мальчика», к которому, как следовало из многочисленных репортажей, статей и очерков, жизнь впервые повернулась лицом только в его зрелые годы.

«Кто, кто он?» – спрашивали множащиеся почитатели и судорожно искали новых подробностей о жизни восходящей звезды. Каждый выбирал для себя то, что казалось им понятней всего и ближе.

Романтикам нравилось знать, что Иосифа Маркина в детстве украли цыгане и «именно от них у него эта страстная, неукротимая любовь к воле, заставляющая сметать все преграды, появляющиеся на пути бунтарской натуры». Неуживчивым и обиженным на весь мир приятно было видеть в Иосифе жертву, у которой однажды – в день праздника Первомая – не то «кровавый гэбэшник», не то секретарь парткома, отобрал на пропой двадцать копеек, когда мальчишка шёл в магазин за хлебом для своей младшей сестрёнки.

Но исключительно всем, кто изо дня в день зачитывался караванами историй, запали в душу горестные воспоминания Маркина о пересыльной тюрьме, о зоне, где отбывала очередной срок его непутёвая мать. Не могли оставаться равнодушными люди, узнавая, как совсем ещё сопливый, но жутко смышлёный мальчонка по имени Иосиф «чифирил» с пацанами в тёмных подвалах и, забавно коверкая слова, говорил на хлеб «мандро», а на козу – «падло».

V

Среди людей, поспевающих к шапочному разбору, всегда найдется тот, кто начнёт натужно смеяться и делать вид, что появился вовремя. Хорошо, если это потенциальный неудачник: вкладчик финансовой пирамиды, отставший от поезда пассажир или не получивший вакансии претендент. Таких бедняг общество может пожалеть, ободрить пустым словом и тут же пойдёт дальше, навсегда забыв об их существовании.

А если это художник, который выстрадал свой «Чёрный квадрат» и протрубил об этом на весь мир? Или кинорежиссёр, снявший «Три тополя на Плющихе-2. Месть бакенщика», в котором подросшие дети из первого фильма возят в столицу зараженную ящуром буйволятину и там случайно узнают, что узбек-перекупщик – их брат? Сходу на все эти сложные вопросы не ответить.

Когда, казалось бы, всё лучшее уже изобретено, написано и предъявлено миру, новым творцам не остаётся ничего иного, как вновь и вновь обращаться к всеобщей сокровищнице, чтобы иссохшими губами, с жадностью, припасть к её спасительной сиське и получить свою каплю славы. В периоды безвременья достигается это с необыкновенной лёгкостью. Именно в такие времена наши милые граждане становятся вдруг удивительно непритязательными, наивными, восприимчивыми к самым безыскусным придумкам. А их духовные стволы оголяются, как у деревьев, сбросивших листву.

«Мы теперь ваше всё! – заявляют новые творцы, – Не цепляйтесь за прошлое, оставьте его в покое, позвольте ему спокойно пылиться в тиши забвения».

Лучшего времени для Иосифа Маркина и придумать было нельзя. Вокруг каждый день суетились люди, разворачивали громоздкое железо съёмочные группы. Владельцы ночных клубов, представители тщеславных хозяев губерний выстраивались в очередь, чтобы зазвать восходящую звезду выступить на их сценических подмостках.

Неуютно чувствовала себя в новой ситуации только Викуля. С растерянной улыбкой наблюдала она за ускорившимся вокруг неё движением, в хаосе которого она не видела места для себя. Её пугало всё, а главное то, как быстро испаряется влага нежности в глазах любимого, как со стороны Лёшки Грота, совсем ещё недавно претендовавшего на роль брата, вместо слов поддержки всё чаще зазвучали слова, от которых у порядочных девушек стыдливо загораются