Читаем без скачивания История заблудших. Биографии Перси Биши и Мери Шелли (сборник) - Галина Гампер

Но Годвин все медлил с поездкой, зато «еще один друг», то есть Элизабет Хитченер, решила больше не откладывать встречу. Однажды в полдень долгожданная Бетси, как ласково называл ее Шелли, переступила порог «хижины». Поэт был счастлив. Первое впечатление Харриет было сдержанным, но вполне дружелюбным: «Я уверена, что, узнав Элизабет, нельзя ее не полюбить. У нее прекрасный характер, она смешлива, очень разговорчива, но вместе с тем много пишет. Ее внимание занимают вопросы, связанные исключительно с благом всего человечества». Появление этой женщины, с которой теперь Шелли был неразлучен, еще более распалило любопытство поселян. «Не слишком ли много тайн для одного семейства?» – думали они. Эти странные тяжелые сундуки; не менее 16 писем, отправляемых ежедневно молодым длинноволосым господином; его смешное ребячье пристрастие пускать бумажные кораблики; и самое необъяснимое – темные закупоренные бутылки и залитые воском и сургучом шкатулки, на каждой из которых была маленькая мачта с парусом, – эти странные предметы он по утрам зашвыривал в морс. Те, кому потом удавалось выловить их, узнали, что в шкатулках была запечатана «Декларация прав», а в бутылках – памфлет под названием «Дьявольское место». Таким образом Шелли надеялся избежать надзора полиции.

Другая попытка распространить «Декларацию» и «Обращение» оказалась не более удачной. Шелли послал для этой цели своего верного слугу-ирландца в ближайший город, но Дэн был слишком неуклюж и не представлял реальной опасности этого дела. Очень скоро им заинтересовалась полиция. Даниэль придумал нелепую историю о том, что встретил некоего господина в черном, который дал ему пять шиллингов и попросил раздать поселенцам эти бумаги. В этот же день в руки властей попало содержимое бутылок и шкатулок, которые Шелли доверял волнам.

Оказалось, что это те же самые бумаги, которые вез с собой Даниэль. Ирландец был отправлен на шесть месяцев в тюрьму. Но принимать какие-либо меры против сына одного из членов Парламента местные власти не решились.

Городскому клерку поручили написать и изложить суть дела министру внутренних дел лорду Сидмуту. Это письмо было написано, но пролежало в городских канцеляриях до 1870 года, пока его не извлекли из каких-то архивов. Зато лорд Сидмут получил из Линмауса несколько других донесений о поведении опасного бунтаря Шелли. Такое же сообщение получил министр почты от местного почтмейстера.

Незадолго до начала этой переписки Шелли отправил лорду Сидмуту свой протест против приговора, вынесенного Даниэлю Исааку Итону. Это послание написано так же остро и четко, как Ирландское воззвание. Шелли заказал отпечатать 1000 экземпляров этого письма и 29 июля разослал его разным лицам. Лорд Сидмут не мог, конечно, не сопоставить полученный им памфлет с теми документами, которые начали поступать из маленького городка.

Как ни жалко было изменять устоявшийся порядок жизни, но все обстоятельства снова требовали переезда. Шелли направился в Илфракомбер, но узнав, что за ним следует сыщик, он изменил маршрут и неожиданно появился у своих старых итонских знакомых в Свенси, на юге Уэльса. Городской клерк из Линмауса преследовать Шелли далее, чем до Свенси, не мог, и Перси наконец почувствовал свободу. Опять начались странствия – в долг, на деньги доброжелателей.

Ко всем прочим трудностям прибавилась еще необходимость сменить издателя. После возвращения Шелли из Дублина Стокдейл приостановил публикацию его сочинений, потребовав вперед часть денег. Шелли пришлось вступить в деловой контакт с новым издателем и книгопродавцом Томасом Хукемом. Хукем был молод и придерживался радикальных взглядов, так что ему Перси мог открыто признаться, что не собирается оставлять борьбу за свободу Ирландии.

2

Из Свенси Шелли перебрался на сто миль к северу, в деревню Тремадок. По его словам, эта часть Северного Уэльса величием превосходила все ранее виденное: вокруг горы, вздымающие вершины выше облаков, внизу – лесистые долины и темные озера, отражающие все оттенки и всю форму окрестного пейзажа.

Деревня Тремадок отделялась от моря дамбой. К 1812 году дамба была в основном закончена, остался только небольшой разрыв. Шелли, естественно, сразу же включился в помощь местным жителям и организовал денежную подписку в пользу строительства. Он первый пожертвовал на это 100 фунтов, несмотря на то что находился в таком затруднительном материальном положении, что в конце сентября 1812 года был даже арестован за долги, но в тюрьму, к счастью, не попал, потому что два его новых друга, о которых мы знаем очень немного, Джон Уильямс и доктор Уильямс Робертс, поручились за него и внесли залог.

Однако, судя по письмам, Шелли скоро стал тяготиться своей слишком бурной деятельностью по строительству дамбы.

Вместе с Харриет и Элизабет Хитченер он на время уезжает из Тремадока в Лондон, где юные супруги предвкушают первую встречу с Годвином. С не меньшим нетерпением и любопытством ожидали этой встречи и в маленьком домике, примыкавшем к книжной лавке на Скиннер-стрит. Все семейство было в сборе. Сам Уильям Годвин оказался коренастым приземистым пятидесятилетним господином весьма унылого вида – высокий лоб, большой длинный нос, проницательный взгляд глубокосидящих глаз, медленные неловкие движения, невыразительный тонкий голос, старомодная одежда – как всегда, что-то темное и долгополое.

Лэм, познакомившись с мистером Годвином, шутя сказал одному из приятелей: «По громкой славе Годвина можно вообразить, что это какой-нибудь великан, способный свергнуть Юпитер с небес. Отнюдь нет, обычный человек, среднего роста. И слава богу, ни рогов, ни копыт, как представляют его враги якобинцев…» Может быть, что-то в этом роде подумал и Перси в первый момент встречи с учителем. Рядом с мужем миссис Годвин выглядела поистине величественной – полная, статная в парадном черном платье, шуршащем при каждом движении, она близоруко щурилась и надменно улыбалась. Молодое поколение – две прелестные девушки – Джейн Клермонт и Фанни Имлей и десятилетний Уильям Годвин, единственный ребенок от второго брака, – шумно радовалось приезду гостей.

Через несколько дней за обедом незаметно появилась только что вернувшаяся любимица Годвина Мери, она долго гостила у друзей в Шотландии. По-видимому, ни худенькая белокурая четырнадцатилетняя девочка, ни юный Перси почти не заметили друг друга в эту первую встречу.

Все шесть недель, проведенные в Лондоне, Годвин и Шелли были неразлучны. Сидя в темном тесном кабинете Годвина, они часами беседовали об отношениях духа и материи, о немецкой литературе, о роли духовенства и многом другом. Шелли привез на суд учителя часть первой большой поэмы «Королева Мэб», над которой он сейчас работал, и теперь замысел этой поэмы стал одной из основных тем их разговоров.

Когда осенний Лондон несколько прояснялся, друзья продолжали свои бесконечные разговоры где-нибудь на улице или садовой скамейке. Иногда Харриет набиралась смелости и организовывала званый обед, и тогда Годвины появлялись в отеле, где жили Шелли.

Вечером пятого ноября – в день, когда во всей Англии в память порохового заговора, едва не приведшего к разрушению здания Парламента, лопаются петарды, – чета Шелли была у Годвинов. После чая маленький Уильям заявил, что пойдет к своему приятелю Ньютону пускать фейерверк. Услышав о фейерверках, Перси тут же оторвался от очередного философского диспута. В нем пробудился алхимик из Филд-плейса, и он несколько смущенно предложил Уильяму отправиться вместе. После фейерверка приятель Уильяма, пришедший в восторг от Шелли, с которым так интересно было играть и который знал множество необыкновенных историй, повел его к своим родителям. Они оказались очень симпатичными людьми. Мистер Ньютон был увлечен множеством теорий, каждую из которых старался применить на практике. Например, он считал, что люди, переселяясь понемногу из жарких стран, где они первоначально жили, к северу, усваивали привычки, которые противоречат природе и от которых происходят все болезни. Одна из таких дурных привычек – одежда, и мистер Ньютон приучил своих детей ходить дома совершенно голыми. Еще более вредная привычка – есть мясо; вся семья строго придерживалась вегетарианства. Мистер Ньютон уверял, что историю Прометея следует рассматривать как вегетарианский миф: «Прометей, то есть человечество, изобретает огонь и, следовательно, поваренное искусство, и сразу же коршун начинает терзать его печень – ассоциация более чем ясная». Шелли с восторгом вторил его рассуждениям: «Человек не похож ни на одно плотоядное животное, у него нет когтей, чтобы захватывать добычу. По устройству зубов он должен питаться овощами и плодами, мясная пища для него – яд». Шелли сделался своим человеком в доме Ньютонов. Все пятеро ребятишек придумывали самые невероятные уловки, чтобы подольше задержать его в детской.