Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, несмотря на общность биографии, Богомолов не вписывается в «лейтенантскую прозу».
Говорят, что Владимир Богомолов как-то выпустил сборник детских стихов. Я с трудом могу представить, что за стихи мог написать будущий автор романа о СМЕРШевцах и повести о чукотской службе. Ссылки на этот сборник есть только в одном библиографическом списке, и ему веры мало. Но так или иначе, большая литература для него началась с повести «Иван». Вообще говоря, собрание сочинений Богомолова помещается в одной книге — («Иван» 1958 года, несколько крохотных рассказов начала шестидесятых, «Зося» 1965, роман «В августе сорок четвёртого», написанный в 1973-м. Не то зачаток романа, не то рассказ «В кригере» напечатан в 1993-м).
Извините, если кого обидел.
06 февраля 2004
История про писателя Богомолова (II)
…«Иван» сначала казался оборотной историей пасхальной сказки Катаева о Ване Солнцеве. Эти герои парны — как миф и реальность, как мир и война. Их имена одинаковы, а отличаются они как отличается живой человек от своего личное дело с подшитыми туда казёнными характеристиками. Только картонная папка всегда более живуча, чем мягкое и податливое человеческое тело.
Поэтому один мальчик убит немцами, а другого сгустившийся из воздуха Суворов ведёт к государственной службе по мраморной лестнице училища.
Катаев написал своего «Сына полка» в сорок четвёртом, как раз в то время, когда герои богомоловского романа с двумя названиями бегали по огромному белорусскому лесу в поисках немецкой разведгруппы.
Извините, если кого обидел.
06 февраля 2004
История про писателя Богомолова (III)
«Момент истины» или «В августе сорок четвёртого» стал одной из лучших книг о войне, и уж точно лучшей прозой о советских спецслужбах.
Эта книга похожа на многослойный пирог. В ней есть детектив, есть множество историй, крохотных внутренних романов со своими героями, сотни деталей, пресловутые документы. То есть, те самые шифрограммы и донесения, из-за которых Богомолова по легенде вызывали серьёзные строгие люди в штатском и интересовались, откуда он их взял. И тот, отвечал, что придумал эти справки и приказы от начала до конца.
Знаменитый роман очень интересно написан, он говорит разными голосами, время в нём убыстряется, раскручивается, а под конец летит камнем. Из четырёхсот страниц четверть — рассказ о том, что проходит за полчаса на лесной поляне.
Там есть дух времени, гусеничный лязг его, сладкий трупный смрад и горькая пороховая вонь, движение миллиарда казённых бумаг и миллионов людей — всё, что позволило Константину Симонову сказать, что «В августе сорок четвёртого» — роман не о контрразведке, а советской государственной машине и типичных людях того времени.
Там есть тема внутреннего противостояния этой машины и людей eх machina — с другими людьми, по иному понимающими служение машине. Боевой офицер, который по ранению попал в комендатуру, и которого через час убьют, кричит: «
Я в армии четвертый год и вашей "спецификой", поучениями о бдительности не то что сыт — перекормлен! Однако ни одного шпиона даже во сне не видел!.. Дезертиры, паникеры, изменники встречались — двоих сам расстреливал… Власовцев видел, полицаев, но шпиона — ни одного! А вас, охотничков, — как собак нерезаных!.. НКВД, НКГБ, контрразведка, прокуратура, трибуналы… И ещё милиция»!..
И у него своя правда. Она есть и у десятков тысяч солдат, которых, может, не убьют, если немцы не узнают русской тайны. Или их убьют на неделю или на месяц позже, а может их убьют всё равно, то жаркое имя военной тайны как парапсихологические нимбы на фотографией висит над головами людей. Судьбы слиты, одного нет без другого. Как удивительно хорошо повернулась бы жизнь, если бы можно было бы вывести породу людей, что только грабят и породу тех, что только дарят, тех, что только защищают, и тех, что мучают побеждённых. Не им, так потомкам было бы весело и радостно жить.
Извините, если кого обидел.
06 февраля 2004
История про писателя Богомолова (IV)
Герои Богомолова таскают в карманах удостоверения военной контрразведки СМЕРШ, просуществовавшей всего три года — с 1943 по 1946. Но имя её до сих пор будоражит умы — даже одним своим шипяще-шелестящим названием. С одной стороны — тысячи реальных немецких шпионов и диверсантов, с другой стороны угрюмая судьба военнопленных и надзор за неблагонадёжностью. Всё сплавлено вместе — вот в чём момент истины.
Ну и, наконец, есть безумно популярный роман "В августе сорок четвёртого…", изданный сто раз и переведённый не то на тридцать, не то на сорок языков. Роман, из которого по уже нашему языку разбрелись и «момент истины», и «качание маятника», и «стрельба по-македонски».
Впрочем, все другие мысли по этому поводу я изложу завтра.
Извините, если кого обидел.
07 февраля 2004
История про писателя Богомолова (V)
Ещё один шаблон, который не походит к Богомолову — это деление на «патриотов» и «западников» в восьмидесятые и девяностые. Сами эти определения за десять лет несколько раз поменяли свою суть. Потому как, скажешь в унынии — «разворовали страну, обобрали народ», так какой бы правдой это не было, загорится у тебя во лбу партийная звезда. А признаешься в жалости к жертвам 9.11, так попадёшь в душители Ирака. То же было и с главной идеологемой полувека — Отечественной войной.
Особенность нашей истории заключатся в том, что тех людей, которые воевали в сороковых, очень долго покупали. Им шептали в ухо, что они лучшие, что они сделали главное дело в мире. По факту того, что им удалось выжить, они стали героями. Всё это было правдой, но правдой неполной. Ветераны заходили в школьные классы, сидели на торжественных мероприятиях — и превращались в глазах государства в священных коров. И в этом была трагедия.
Очень сложно остаться беспристрастным, когда год за годом тебя уговаривают, что ты уже всё сделал, и что ты — лучший. Тогда самый озлобленный человек начинает забывать о бессмысленности войны, об ошибках командования, о страхе и ужасе, о том, как в спину ему пулялся заградительный отряд.
И вот он, нормальный человек, как и все мы, но которому, в отличие от нас, привелось воевать и победить, сам стремится забыть об оборотной
