Читаем без скачивания Гибельный мир - Вера Ковальчук

Он наклонился над Фроуном, аккуратно прикасаясь, посмотрел рану.

— Хорошо. Все хорошо. Аир, приготовь настой для промывания. Вот эти травы.

— Да, сейчас… Тут разные…

— Да. Разные. Зверобой, герань, тысячелистник, дескурайния… кое-что еще. Делай!

— Да, сейчас.

Аир заварила травы, подержала котелок в холодной проточной воде и тщательно промыла рану. Потом сделала примочку. Подержала. Потом из зарослей неподалеку бесшумно выскользнул Гердер, за ним — Тагель, оба несли какую-то дичь, издалека не разглядишь, и девушка поспешила перетянуть рану Фроуна полосой свежего льна, потому что ее ждала работа. Потрошить, обдирать, потом разделывать и готовить… То есть нет, обдирать сел Гердер, а потрошить — Тагель. Аир подсела к нему, отобрала из наваленной груды окровавленных внутренностей потроха и понесла их отмывать и чистить. Это будет на обед. А остальное она приготовит в путь. Жаль, нельзя устроить маленькую коптильню. Или завялить мясо. Времени не хватит.

— Когда-то, — причмокивая, рассказывал ей Тагель, — я закладывал полоски мяса под седло. И они так замечательно завяливались!..

Девушка сморщила носик и посмотрела на Тагеля с сомнением. Он улыбался.

— Ты шутишь, да? — уверенно заключила она.

Тагель, улыбаясь, покачал головой, но ничего не ответил.

— Он не шутит, — проговорил от костра Хельд — он смешивал на плоско расстеленной кожаной сумке какие-то сухие травы и корешки. А может, и грибы. — Он серьезно. Степняки такое мясо делают и едят. А Тагель родом из степей.

— И ты так ел? — недоверчиво спросила она.

— Ел. — Хельд фыркнул. — С голодухи и шишки будешь глодать. Но мы пока не голодаем. Так что не надо нам тагелевских деликатесов. Приготовь что-нибудь более привычное.

И Аир принялась готовить. В конце концов, опыт у нее был, если в лесу ее отец или брат валил оленя или медведя, мясо надо было как можно скорее завялить или закоптить, словом, приготовить для длительного хранения. Большие куски мяса вялятся и коптятся долго, это понятно, и нет возможности устроить подобное вяление или копчение в Пустошах. Но если нарезать большие куски тонкими полупрозрачными пластинками, то дело другое. Тагель и Гердер помогли ей накатить камешков и сложить их как надо, Ридо принес дров — тех, что дают самый ароматный дым. Аир сама притащила воды, теперь сидела, щурясь от дыма, то и дело брызгала водой. А потом пробовала пальцем — готово или нет. Рядом, поставленный на пылающее бревешко, кипел котелок, распространяя завлекательные запахи каши с жирными потрохами. А Хельд рядышком варил что-то в маленьком котелке — темное и вонючее.

Спать легли поздно, и впервые предводитель достал и пустил в ход данный магом защитный артефакт. Муж Аир был чем-то озабочен, хмурился, но ничего не говорил, она же боялась к нему приставать, спрашивать. Что, если он обдумывает какой-нибудь особенно важный вопрос? Всплеск силы, воздвигший вокруг стоянки защитный купол, был небольшим, а сам купол ощущался, должно быть, лишь с нескольких шагов, да и то не обязательно. Оставалась надежда, что ни одно вредное существо, передвигающееся по Пустоши вместе со своим прайдом, не забредет на то расстояние, с которого защиту можно попытаться учуять. Аир таки спросила, почему не пользовались артефактом прежде, и Ридо охотно ответил, что области были малоопасные, где можно обойтись обычным ночным дозором, а магический фон (что это такое, девушка уже знала твердо) там слабый. Можно сказать, что его нет. И потому любое самое неприметное употребление магии будет замечено, даже простой повышенный магический фон обязательно уловит какая-нибудь жадная до магии тварь. А дальше начнутся области повышенного фона, и там такое слабое воздействие вряд ли обратит на себя хоть чье-либо внимание. Там только живая и мощная магия притягивает нечисть, будто магнитом.

— А что такое живая магия? — спросила Аир.

— Заклинания, выходящие прямиком из рук мага. И даже его аура, самая простая. А слабенькие амулеты или вот артефакт вроде этого не должны привлекать.

— А я не привлеку?

— С чего это?

— Так я же… сами сказали, что я… этот, ред.

— Так не маг же. — Ридо дивился ее недоумению.

— Но все равно что-то вроде…

— У мага, который обученный, аура такая, что даже мы, рейнджеры, ее чувствуем, что уж говорить о местных тварях. А у тебя такой ауры нет. У тебя все естественно.

Она успокоилась. Улеглись спать все, не оставив дозора, да он и не был нужен. Купол не только защищал от проникновения, но и скрадывал свет костра, запахи, звуки, и вообще старался представить дело так, словно не только его тут нет, но и того, что он скрывает, тоже нет и никогда не было. Ни рейнджеры, ни девушка этого знать, конечно, не могли, но догадывались. Кроме того, Тагелю Вален Рутао обстоятельно объяснил, какую именно защиту обеспечивает дареный артефакт, и его заверения вполне успокоили настороженных мужчин.

Утром Хельд поднял всех на рассвете, заставил перекусить и показал на маленький котелок.

— Вот. Это репеллент. Давайте живо, нам до темноты надо дойти до твердого островка. Да с лошадьми.

— А зачем это? — спросила Аир.

— От комаров. Тут есть такие комары, что если хоть один тебя куснет, придется тебя потом не один день откачивать. Конечно, есть и простые, только крупные. Ничего серьезнее волдырей с два ногтя в величину не оставляют. Чешешься, конечно, как свинья, но это не смертельно. Вот только опасные от обычных ничем внешне не отличаются.

— Ну и гадость. — Ридо нагнулся, понюхал варево и скривился. — Это что, пить?

Хельд захохотал и не мог остановиться примерно минуту.

— Как хочешь, — отсмеявшись, просветил он. — Вообще-то натираться, но если хочешь, то можешь и попить. Только брюхо будет болеть, предупреждаю.

Ридо показал ему кулак.

Натираться принялись без особого воодушевления, поскольку запах был крайне неприятный, но потом притерпелись и перестали его замечать. Кожа стала липкой, но, ступив на болото и пройдя первые несколько сот шагов, Аир заметила, что настой работает без осечек. Вокруг кружили целые комариные тучи, каждое насекомое было больше своих собратьев, живущих вне Пустошей, по крайней мере раза в четыре-пять, страшно смотреть, но на нее не садился ни один. И жужжали как-то оскорбленно. До крайности.

— Какие огромные! — ахнула она, увидев первого комара. — Представляю себе, какие здесь должны быть лягушки!

Хельд покосился на жену со странным для нее, непонятным выражением.

— Нет, детка, — вздохнул он. — Ты не представляешь.

По болоту людям было несложно идти, в особенности это касалось легкой Аир. А вот для лошадей это оказалось нелегким испытанием. Мужчины настилали слеги в два слоя — один слой поперек, другой вдоль, — но их копыта все равно то и дело проваливались, испуганные животные начинали биться, и большого труда стоило их успокоить. Рейнджеры были мрачны и злы, и не будь они рейнджерами, матерились бы в процессе настилания пути все время, виртуозно и с выдумкой. Только Аир, которая почти не участвовала в этом адском труде, держалась спокойно. Она не однажды хаживала за клюквой, возвращалась нагруженная, как каждый житель приболотных областей, дотянувший до возраста, когда можно заводить собственную семью, умела находить «окна» каким-то шестым чувством и даже с лошадью справлялась лучше других. Она излучала уверенность, и животное, доверяя хозяйке, охотно шагало за ней по разъезжающемуся настилу.