Читаем без скачивания Талисман прошлого "Тайна императоров" (СИ) - Холодова Ксения

— Прошу прощения! Я вовсе не хотел вас смутить, — произнёс Мишель, медленно приближаясь к Клэр.

— С чего вы взяли, что я смущена? Просто невозможно угадать, на какой из деталей своей одежды вы решите прекратить переодевание.

— Чувство приличия не позволяет мне так же остро ответить вам, мадемуазель Клэр. Ибо я считаю, что такие слова недостойны ваших юных ушей.

— Я могу повернуться? — в попытке заполнить неловкую паузу спросила она.

— Да, — Мишель надел на себя промокший сюртук, с которого без остановки стекала вода.

— Боже! Вы что, сошли с ума? — рассерженно заявила она, положив руки на плечи Мишелю. — Как вы можете себя так вести? Это, ваше благородство, напоминает устоявшийся инфантилизм.

Заметив на лице Мишеля лёгкое недоумение, Клэр стала снимать с него мокрую одежду и выжимать её. Она повторяла, что он ведёт себя, как ребёнок, каждый раз, когда ей приходилось стягивать с него очередную деталь одежды. Наконец Мишель стоял перед ней в одних завышенных штанах, по случаю демонстрируя свою прекрасную фигуру.

— Ваша матушка не говорила вам, что хождение в мокрой одежде может привести к простуде и другим заболеваниям?

— К сожалению, нет, мадемуазель Клэр. Своей матери я не знал. Более того, лишь мечтал услышать хотя бы слово из её уст.

Сердитость тут же исчезла с её лица. Клэр продолжала выжимать и развешивать на дереве его вещи, больше не упрекая Мишеля в необдуманности его действий. Мишель не винил её в незнании. Заметив, как бережно она заботится о его вещах, он поправил кончиками пальцев свои влажные усы и медленной поступью стал приближаться к ней. Клэр пошла ему навстречу, снимая со своих плеч шерстяной платок.

— Вот, — прикрывая его тело куском ткани, сказала она. — Обернитесь им, чтобы согреться.

— А если я не чувствую холода?

— Тогда вы врун, потому что я вижу, как ваше тело покрылось гусиной кожей.

— На самом деле я действительно не ощущаю осенней прохлады. И меня греет отнюдь не ваш любезно дарованный шарф.

— А что же? — на сей раз Клэр осознанно не отводила от него своего взгляда. Всё сильнее чувствуя его тёплое дыхание у своих щёк, она медленно утопала в ярко-синих глазах, которые настойчиво смотрели на неё сверху вниз.

— Ваше присутствие, — его руки осторожно прикоснулись к её талии, и через долю секунды Клэр оказалась в его объятиях, точно так же, как в день их дуэли.

Ее сердце колотилось в груди так сильно, что Мишель чувствовал каждый его толчок.

— Мне следует просить разрешения поцеловать вас. — отчётливо, почти шёпотом спросил Мишель. Клэр не дала ответа, но, закрыв глаза, стала неторопливо тянуться навстречу. Она окончательно потерялась в себе и своих ощущениях в момент, когда его аккуратные усы заскользили вдоль её губ. Руки Клэр утонули в чёрных шелковистых волосах Мишеля, нежно перебирая их.

В гуще осенней листвы Мишель и Клэр находились в полном погружении друг в друга. Первый поцелуй… Как внезапно и волнительно он происходит. Бабушка Элжира не раз говорила Клэр, что по первому поцелую можно сразу же понять свои чувства к человеку.

Совершая неловкие движения губами, полностью доверившись Мишелю, Клэр не переставала ощущать лёгкую дрожь в своих пальцах. Их поцелуй напоминал жажду после длительной засухи. Чем больше они сливались друг с другом, тем сильнее становилось желание продолжать ещё. Мишель обнял её своими сильными руками, и несвойственное ему спокойствие окутало его вместе со сладким запахом её рыжих волнистых волос. Захлёбываясь дыханием друг друга, от недостатка воздуха в лёгких они остановились и, не говоря ни слова, застыли на месте.

— Боюсь, Мари беспокоится о вас, — внезапно сказал Мишель, с трудом оторвав губы от лица Клэр.

— Наверное, вы правы.

Пешком, ведя коней подле себя, они дошли до особняка, на пороге которого Клэр ждала Мари. Провожая уезжающего Мишеля, Клэр долго смотрела, как его силуэт исчезает в закате, прокручивая в голове их касания, озеро, берёзы, всё то, что сблизило и свело их навсегда.

Желая кричать о своём счастье всему миру, Клэр тут же рассказала Марии о том, что произошло между ней и Мишелем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ах, душечка, это прекрасно. Как по мне, нет ничего светлее и священнее, чем чувство настоящей любви. Очень жаль, что большая часть общества этому чувству предпочитает деньги, статус и власть. Когда происходят перемены и от горя душу раздирает на куски, ничего, кроме настоящей, искренней любви, не поможет тебе остаться человеком. Любить без причины так просто, но почему-то мы зачастую начинаем всё усложнять. Ищем подвох в словах наших возлюбленных, сомневаемся, ревнуем. И, в конце концов, нас губит не любовь, а собственные предубеждение и гордыня. Мишель — хороший, благородный человек, в его чести и достоинстве я ни на секунду не сомневаюсь, однако узнай его немного лучше, прежде чем падать в его объятия. Иначе велика вероятность, что твои собственные мысли разрушат эту любовь.

— Я никогда прежде не испытывала таких чувств… Мне всегда казалось, что любить я не в силах. Спасибо, Мари, за всё, — Клэр обняла худенькие плечи Мари Милановой и, не обращая внимания на её лёгкое смущение, почувствовала ответные поглаживания рукой по плечам и спине.

Воодушевившись событиями минувшего дня, Клэр, пролежав около часа в кровати в безуспешных попытках уснуть, встала и принялась неторопливо расхаживать по комнате. Свеча медленно таяла в бронзовом подсвечнике на столе, отбрасывая на стены и потолок длинные тени. Стоящее в углу комнаты зеркало заставило Клэр замереть. Остановившись напротив него, она стала рассматривать себя, восхищаясь красотой и женственностью своей фигуры. Непонятно почему, но ей захотелось увидеть себя обнажённой. Медленными движениями она опускала кружевные бретели своего ночного белого платья, воображая, что кто-то посторонний тайком наблюдает за нею. Представив, что их отношения с Мишелем рано или поздно могут привести к этому моменту, Клэр начала нежно водить ладонью по плечам, шее и груди, не сводя со своего отражения глаз. Как же ей хотелось, чтобы этот миг настал раньше, чем она снова проснётся в своём мире. Она принялась целовать мягкую кожу своих рук, всё так же представляя его губы вместо своих. Клэр задумалась о своих странных желаниях, которые до сих пор были для неё под запретом.

Её фантазии прервал резкий стук в дверь. Испугавшись, что это пришла Мари пожелать ей доброй ночи, Клэр в спешке принялась натягивать на себя рубаху. Неразборчивый голос за дверью вынудил Клэр как можно быстрее ответить. Прикрываясь шалью, она отворила дверь и увидела перед собой невзрачную служанку, протягивающую ей небольшое письмо.

— Письмо от господина Равнина? — спросила Клэр с надеждой, принимая из её рук жёлтый конвертик.

— Нет, мадемуазель. Сами прочтите, — не сказав больше ни слова, девушка поспешила уйти. Клэр развернула бумагу и сразу же поняла, что письмо не от Мишеля, так как почерк был совершенно иным. Недостаточная освещённость комнаты не позволяла ей разглядеть написанное. Подойдя ближе к источнику света, она наконец приступила к чтению.

«Для Клэр. Не спрашивай меня, кого люблю Среди веков и граней мирозданья. Я собственную тайну сохраню, Покуда не настанет час признанья. Любовь такая разная вокруг, Она нас славит, манит и сжигает. Для радостных невежд скорее друг, А у других лишь сердце отбирает. Я не могу сказать, что не любил, Что я не пел другой когда-то стансы. Но я не знал, что я тогда добыл, И задавал вопрос себе я в трансе: Где та любовь, воспетая в стихах? Где мир один, лишь на двоих делимый? Останется в душе ли пустота От пламя, сбитого рукой негорделивой? Я понял всё, зачем мой рок зол был, Зачем кидал меня в круги ненастья, Ведь человек не жил, коль не любил, И не был жив, коль не познал несчастья! И вот опять в душе горит искра, От прежнего сильнее раздуваясь. Не спрашивай, по ком горит она. Не спрашивай, зачем люблю… Тебя я. Пётр Миланов».